Крылатые

Лия резко вспомнила себя, когда только перебралась в столицу. Ну да – запутанные ветки эвея, уровневое деление, которое есть далеко не во всех городах, и уж точно не в её родном… О походах в поликлинику или за справкой она вообще предпочитала не вспоминать. Тут действительно не помешала бы помощь. Но до такой фундаментальной информации было просто не докопаться в интернете, потому что все жители столицы считали, что уж это-то всем известно, и этого просто невозможно не знать. Поэтому люди, которые не знают, не только страдают от отсутствия информации, но ещё и боятся спрашивать.

«Ладно» – после всей этой мысленной тирады написала Лия, – «Согласна, это может быть полезно. Могу ещё устройство ВУЗа приплести. Надо?».

«Не, им ректор на 1-ом сентября рассказывал».

«Что ж он им и о городе не рассказал? Было бы меньше мороки».

«Кстати, если ты сделаешь презентацию, будет очень круто».

«На парах? Ты издеваешься? А кто учиться за меня будет?».

«А я тебя с истории уже отпросил сегодня».

«Ах ты ж… зараза! Со всех сторон подстраховался» – написала она и… улыбнулась.

Макс устало свалился на диванчик в сестринской. Закрыл глаза и блаженно откинул голову. И даже звук какого-то глупого шоу по маленькому телевизору не выбивался из общей картины его плывущего мира, он скорее дополнял её.

– Что, жаркая ночка выдалась? – старшая сестра весело усмехнулась.

– Да, – только сумел выдохнуть парень.

Голова гудела, как электрочайник.

– Эх… Молодёжь в твои годы по клубам шатается, девочек кадрит, а ты? Отстаёшь от сверстников, получается, – Макс не видел её, но был уверен, что женщина коварно улыбается.

И тут всё накипевшее за ночь не выдержало, и выплеснулось… С брызгами, взрывами и фейерверком:

– Эмма Филипповна из пятой палаты – мои клубы и девочки! «Молодой человек…», – он заговорил писклявым старческим голосом, парадируя больную, – «…Врач прописал мне не те таблетки!». А я ей – ну как же, Эмма Филипповна, вот же назначение, те. «Нет! Он прописал мне неправильные! Они мне не нравятся». Ну почему они Вам не нравятся? «Они мне давление поднимают, я чувствую!». А Вы врачу об этом говорили? «Ой, да ему слово скажешь, он ещё десять таблеток пропишет!». Ну так и хорошо, давление пройдёт. «Молодой человек…» – и главное смотрит на меня так укоризненно, словно я говорящее одноклеточное – «…Вам ещё учиться и учиться. Ничего-то Вы ещё не понимаете. И как Вас только таких неучей на работу берут?». И давай мне читать нотации на полночи о вреде лишних лекарств! Я её уже и так уговаривал, и эдак, и предложил ей на прогулку завтра слетать, и лекарства специальные выписать, которые, как ей кажется, ей помогают. А она всё одно: «Нет, в этой больнице меня точно залечат до смерти, юноша!». А-а-а-а!

Вера лишь покатилась со смеху. Она сидела на стуле, разбирая истории болезней, и беспардонно хохотала, держась обеими руками за грудь.

– А для медсестёр она придумывает отмазку получше. Макс, да она просто лечиться не хочет. Вернее, выздоравливать. Ты бы ей ещё тортик предложил принести, – смеялась она, – Или сказку на ночь почитал. Она же тут почти каждые три месяца бывает с какой-нибудь новой болячкой. Ей дома просто одиноко. Дети с внуками на четвёртом уровне, к ней совсем не заходят, с соседями она постоянно ссорится, а тут тебе и внимание, и забота, и есть такие несмышлёные кадры, как ты.

Макс несколько оторопел. Действительно, и как он мог этого не понять? Эмме Филипповне просто не хватает внимания. Истина-то очевидная, но… Почему-то в голову ему не пришла. От осознания собственной глупости стало ужасно стыдно, но сейчас признавать своё поражение перед Верой просто не хотелось. И парень упёрся:

– Но она же больна…

– Макс, сейчас время такое, что каждый хоть чем-то в слабой степени болен. У каждого есть аллергии, и только те, кто считает, что у него её нет, просто не знают о её существовании. И если прислушиваться к каждому тику, писку или лёгкой коли, можно умереть в двадцать лет от псариазного рака тринадцатиперстной кишки.

Парень непроизвольно рассмеялся:

– Нет у человека тринадцатиперстной кишки.

– А, значит псариазный рак тебя устраивает? – она снова расхохоталась, а потом, утерев пальцем уголок глаза, продолжила, – Ой, смех смехом, а у нас действительно один интерн такой диагноз поставил.

– Как это? – парень даже вывернул голову, прислонившись щекой к спинке дивана, чтобы лучше видеть Веру.

– Да это лет восемь назад было. Поступил к нам пациент с язвой, а доктор Гести…

– Астар Претович? – Макс знал о нём немного.

В основном то, что это врач-вирусолог в каком-то НИИ, а за одно терапевт в этой больнице. И то, что это врач с большой буквы.

– Да, Астар. Он тогда ещё вирусологией не занимался, был обычным терапевтом. В общем, доктор Гести диагноз поставил, но решил своих интернов испытать. А в том потоке такой нагловатый парень был… Выскочка в общем, отличник. Вот ему-то этот пациент и попался. Так тот сидел у его кровати, каждый его колик диагностировал, кучу анализов провёл… Лаборатория целую неделю на него одного только и работала. В итоге поставил он диагноз – псариазный рак тринадцатиперстной кишки. И говорит такой на полном серьёзе, – Вера выпрямила спину, надулась от важности, и поправила на переносице воображаемые очки, – «Конечно, название ещё рабочее. Но когда я напишу докторскую и запатентую эту болезнь, её назовут в мою честь».

Макс расхохотался ещё больше, и сполз по спинке дивана. Вера тоже смеялась, заглушая собой всё то же глупое шоу, где уже, кажется, начиналась драка.

– Да… – смеялся парень, – Такую болезнь действительно стоит назвать в его честь. Просто феноменальный провал!

– Ага. Он потом ещё неделю ходил напыщенный, сияющий. Наверное, уже на полном серьёзе на Нобелевскую премию рассчитывал. Пока доктор Астар не сбил с него нимб величия. Пациента выписали, и он поспешил тут же переехать в другой район, чтобы не подлетать к нашей больнице больше на пушечный выстрел.

– И я его хорошо понимаю.

– Так вся больница его понимала… А вообще, я это всё к чему тебе рассказываю. К тому, что у одиноких старушек всегда что-нибудь да болит. А если прислушиваться к каждому «оху», можно такого надиагностировать, – она вздохнула, теперь уже серьёзнее, – А с другой стороны… Старые, больные люди, всем нам их по-человечески жалко. Мы же не звери бездушные в конце концов. И вот ты вроде понимаешь, что всё это – недостаток внимания, однако стоит только это внимание к ним проявить, по-доброму как-то с ними обойтись, так они усядутся к тебе на шею, свесят ножки и будут подгонять тебя скрученными панталонами. Скажи, ну что за люди, а?

Она потрепала истории болезней, но видно было, что мысли её от этих бумажек сейчас очень далеки.

– Это ты просто тут новенький, свежая кровь. А мы-то уже все через это проходили. Да не один раз. И лучше ты поверь нашему опыту, чем испытывай это всё на себе… Будешь равнодушен – будет совесть грызть, а будешь ласковым, заботливым, так они тебя запрягут, сверху сядут и поедут. А когда надоест быть рабочей лошадью, и ты скажешь: «Извините, но это в мои обязанности не входит», так они тебя вдвойне виноватым будут считать, и совесть будет грызть ещё сильнее. Чрезмерный альтруизм до добра не доводит… Люди редко когда говорят «спасибо».

– Какая-то мрачная перспектива, – невесело усмехнулся парень, но спорить не стал.

А просто закрыл глаза. И подумал в очередной раз, как же так получилось, что он вообще во всё это вляпался…

Вот, Вера – старшая медсестра терапевтического отделения Небесно-парковой районной больницы № 23 – совсем другое дело. Это была милая женщина, уже не молодая, и видно, что многое повидавшая. Наверное, каждая проседь в её волосах – это целая история. И даже потрёпанные коричневые крылья, пропахшие гипохлоридом и йодом, могли многое рассказать о жизни и работе их владелицы. Вера была чуть полновата, но не настолько, чтобы это было чересчур заметно, или мешало ей. А самым заметным в её образе были яркие, карие глаза. Она рассказывала, что её покойный муж написал этим глазам в годы супружества не одну поэму. Добрая и немного сердобольная, но с твёрдым характером, Вера вообще прекрасно вписывалась во всю смысловую картину этой больницы. Не то что Макс…

Ему было двадцать один. С забитой татуировками рукой и вечно взлохмаченными волосами, он был и свободным художником, и санитаром в больнице на полную ставку. Все его друзья и одноклассники по спецшколе с медицинским уклоном давно уже были на четвёртом курсе медицинского университета. А кто единственный из всего класса так и не смог поступить, угадайте? Да, именно Макс. И хоть в мечтах были великие открытия, спасённые жизни, излеченные болезни, на деле же он попался на вымогательства внимания старой склочницы. И как опростоволосившийся ребёнок не хотел в этом признаваться.

Три года бессмысленных попыток поступить в желанный университет и полного разочарования родителей остались позади. И вот Макс пересилил себя и пошел работать в больницу. Но без образования его могли взять только санитаром, и то мама рассказала сыну по большому секрету, что отец лично просил своего старого друга, а теперь главврача этой больницы, взять Макса на работу. А когда парню начало казаться, что унизительнее ничего быть не может, на него свалилась сама, непосредственно, работа санитара. С её больничными утками, ночными дежурствами, капризными больными и всеми прелестями нашей медицины.

– Так что ты скажи Эмме Филипповне в следующий раз, что, если она не будет пить таблетки, врач её выпишет обратно домой. И она тут же всё выпьет, и на процедуры сходит, и даже анализы, если нужно, ещё раз сдаст, – Вера сложила все истории на столе в ровную стопку, взяла и понесла на пост.

По дороге она привычным жестом выключила телевизор, а у двери остановилась, бросив ещё один взгляд на Макса:

– Что-то ты совсем неважно выглядишь. Отдохни. Когда смена заканчивается?

– Полчаса, как кончилась. Потому я тут и сижу, – не открывая глаз, отозвался он.

– Тогда иди лучше домой. Там хоть выспишься.

Она ушла. А Макс долго ещё сидел, закрыв глаза и откинув голову, понимая… Что совершенно не хочет домой. И никуда уже не хочет.

Наконец, растянувшись на узком диване и завернувшись в свои серые крылья, он пробурчал сонно, перед тем как уснуть:

– Не получится… Через девять часов снова на работу.

– Ну ты готова? – нервно шепнула Вира, одернув кулису, – Своих перваков я уже собрала, Сэш и Зои тоже своих привели, рассаживают.

– Сейчас, подожди ещё немного, – Лия стояла, склонившись над низкой партой, и с бешеной скоростью доделывала презентацию. Картинка никак не хотела вставляться и вечно влезала как-то криво.

– Давай быстрее!

– Не торопи, медленнее будет, – огрызнулась девушка, яростно вставляя в слайды анимацию, – Если бы меня заранее предупредили…

– Никого заранее не предупредили, но я же успела.

Лия фыркнула. На одну секунду ей ужасно захотелось высказать Вире всё, что она о ней думает дословно и нецензурно, но девушка ограничилась лишь злыми мыслями:

«Тебя заранее не предупредили о том, что тебе нужно в аудиторию войти и людей привести. А меня заранее не предупредили, что мне придётся перед этими людьми выступать. Конечно, у нас совершенно одинаковое положение с тобой, Вира!».

Но время, время дорого. Гораздо дороже бесполезного выяснения отношений.

Девушка, порывисто летая пальцами по клавиатуре, вписала в последнем слайде: «Спасибо за внимание!», сохранила всё и тут же выдернула флешку. Толкнулась ногами, взмахнула крыльями, едва поднимаясь над полом, и стремительно помчалась к кафедре то ли в прыжке, то ли в полёте. Вообще летать в стенах университета было запрещено из-за низких потолков и узких коридоров, но кого это вообще заботило? Лия торопилась.

И только вылетев на сцену, сопровождаемая взметнувшимся бархатом кулис, девушка вдруг осознала, что зал забит народом… А она вылетела перед ним, как опоздавшая пятиклассница. Но на стыд времени не было, она потом себя ещё успеет поругать. Чтобы хоть как-то компенсировать свой непрофессионализм, девушка вылетела на середину сцены, засунув на ходу флэшку в карман, и приветливо крикнула:

– Добрый день, любимые наши первокурсники!

Она весело помахала руками, улыбаясь, как конферансье на концерте. И только поняв, как тихо звучит её голос в огромном зале, она вспомнила о существовании микрофона. Правда, судя по аплодисментам, её услышали и без него.

– Я рада всех вас здесь приветствовать.

– Мы тоже! – раздалось откуда-то с галёрки, сопровождаемое смехом небольшой компании.

Так всегда бывает… Обязательно найдётся кто-то амбициозный, кто хочет выделиться из толпы.

Решив всё-таки чуть менее напрягать свои голосовые связки, Лия подошла к кафедре и щёлкнула выключатель закреплённого микрофона. Оперлась на столешницу:

– Короче…

«Что ещё за «короче», блин?! Ты с кафедры вещаешь, или перед шпаной в переулке?».

– Наверняка вы все немного недоумеваете, почему это странные люди, назвавшие себя какими-то вашими кураторами, – Лия с некоторым наслаждением указала на группку людей, среди которых стояла и раздраженная Вира, – Собрали вас после ваших законных двух пар и привели в актовый зал непонятно зачем?

– Прям в точку! – ещё раз отозвалась галерка.

Но теперь смеялось уже больше половины зала.

– Ну так, я ж знаю, о чем говорю, – усмехнулась девушка, и смешок прокатился по всем зрителям, – А дело вот в чем. Для вас может быть это удивительно, но в нашем университете работают и учатся неравнодушные люди. Вот это новости, правда? И они не хотят оставлять вас, вчерашних школьников на произвол судьбы и большого города. Для этого вам, каждой группе, и назначили кураторов…

Она ещё раз показала рукой в сторону Сэша, Зои и Виры, и продолжила:

– …и поэтому мы здесь. На самом деле кураторов должно быть гораздо больше – по двое на каждую группу. В ближайшее время вы с ними познакомитесь, потому что они ворвутся не только на ваши пары, но и в ваши чатики. Не пропустите их приход и опасайтесь шпионов.

Она лукаво улыбнулась и зал засмеялся. Всё… Внимание захвачено. В этом была одна из самых больших прелестей выступления перед первокурсниками – стоит только немного изменить формат повествования, добавить в лекцию чуть-чуть драйва и позитива, и всё… Их внимание полностью в твоих руках, они выслушают тебя. Вчерашние школьники, смертельно уставшие от нудных уроков и ещё не познавшие всех прелестей потоковых лекций, будут слушать каждого, кто преподнесёт им информацию хоть сколько-нибудь интересно.

– Но это будет чуть позже, а пока что… – она судорожно пыталась воткнуть флешку в компьютер, подключенный к проектору.

Вставила одной стороной – не влезает. Вставила другой – снова! «Мне никогда не понять эту магию!» – перевернула флешку снова на первую сторону. Вот теперь влезла.

«А что, без сопротивлений нельзя?!» – судорожно проносились в голове. Но вслух она с улыбкой говорила, умудряясь одной рукой запускать презентацию, а второй включать с пульта проектор:

– Администрация нашего университета совместно со студенческим советом представляют… – на слайде появились те же самые слова, – Самая полезная лекция на курсе. Такого вам нигде больше не расскажут. Устройство столицы, или «Как не заблудиться по дороге в университет, и не попасть на заседание Совета Двенадцати крыльев».

Зал бурно зааплодировал, хотя Лия буквально ничего важного ещё не сказала.

– В большинстве своём эта информация будет полезна иногородним студентам, а я знаю, что таких у нас большинство. Но и тем, кто недавно прибыл на пятый уровень, и поступил в наш университет тоже. В общем, записывайте, фотографируйте, просто запоминайте, потому что это жизненно необходимо. Под словом «жизненно» я именно это и подразумеваю – вам с этой информацией жить. Итак, поехали.

Она показательно переключила слайд, и предыдущий разъехался перед следующим красивым занавесом. Простая анимация, а как внимание привлекает.

– Начну, наверное, с самого главного. Ни для кого не секрет, что столица имеет уровневое деление. Это деление по высотам, и такое практикуется во всех больших и не очень городах мира. А теперь внимание… – она сделала театральную паузу, – В столице девять уровней! Это просто «Вау!». Взрыв мозга! Такого вы больше нигде в нашей стране не увидите. Некоторые достаточно большие промышленные города делятся максимум на три-четыре уровня, и все находятся в высотах между третьим и четвёртым километром от уровня земли. Потому что это самая оптимальная и комфортная высота… Нет, не для жизни и дыхания, а для градостроительства. Куда легче построить здание высотой в три тысячи метров, чем, скажем, в пять тысяч. Ну а столица взлетела куда выше и опустилась куда ниже среднестатистических городов одновременно. Начну, пожалуй, с самого верха.

Девушка переключила слайд. На экране показалось ярко-белое фешенебельное здание Правительства. Оно стояло на огромных, уходящих далеко за пределы фотографии, стальных упорах, и представляло собой авангардно спроектированную железную коробку. Немного походило на маленького паука на огромных ножках.

– Первый уровень столицы – высота девять тысяч метров. Правительство находится на этой высоте в герметичной капсуле со своим климатом и искусственным давлением. Сразу предупреждаю, обычное человеческое дыхание там уже невозможно из-за давления атмосферы. Поэтому, как бы хорошо вы ни летали, добраться до здания Правительства извне у вас не получится, – она ещё раз показала на экран, – Это фото было сделано энтузиастом с риском для жизни – он вылетел из здания с кислородным баллоном и это чуть не стало последним полётом в его жизни.

По залу прокатился нервный смешок, но всё быстро стихло.

– А фотка стала вирусной и облетела весь Интернет, – Лия прочистила горло и заговорила быстрее, – В общем-то, Правительство состоит из двух палат – Высотного совета и Совета Двенадцати крыльев. Это всем известно и никому не интересно, поехали дальше… Высоты от девяти до пяти километров необитаемы. Обычное дыхание там почти невозможно или очень сильно затруднено. Давление на диафрагму ужасное. Это так называемая зона обороны – природный барьер давления. Чтобы в случае захвата столицы врагами никто не смог добраться до основного аппарата управления. Эта идея пришла в голову Совету Двенадцати после Мировой войны. Но узнать эту увлекательную историю вам ещё предстоит на парах по истории, простите за тавтологию. А мы полетим, вернее, будем падать дальше.

Она снова переключила слайд. На экране появились фотографии прекрасных садов и фешенебельных домов в большинстве своём с покатыми, отдельными крышами. Такую роскошь позволяли себе только богачи ввиду полной бесполезности этих крыш. Зачем? Ну, просто – красиво, необычно.

– Второй уровень столицы – высота 5000 – 4500 метров. Это верхний предел зоны комфорта – той зоны, где давление атмосферы ещё оптимально для дыхания. Самый помпезный уровень всего города – уровень жилых домов всех сливок общества. Он поделён на сектора – политика, экономика, искусство и так далее, по роду деятельности людей, которые там живут. К примеру, в секторе экономики живут миллионеры, бизнесмены, владельцы крупных корпораций. В секторе искусства – актеры, певцы, режиссёры, и все те, кто смог подняться на прекрасном. В секторе политики – члены Правительства. Это самый престижный уровень жизни. Он оборудован специальным транспортом и дорожками, чтобы главные люди столицы и всей страны не перетрудили свои крылья. Учитесь хорошо, и может когда-нибудь тоже туда попадёте.

По залу прокатился гул весёлого скепсиса. Казалось бы, как вообще скепсис может быть весёлым, но, когда вещаешь перед аудиторией первокурсников и не такое можно увидеть.

– Ещё ниже – третий уровень – 4500 – 4000 метров. Так называемые высотки или уровень офисов. Как говорят буклетики нашего ВУЗа, после его окончания вы сможете о нём мечтать, – она несколько цинично улыбнулась, но иронию поняли далеко не все.

Правда, Вира уж точно заметила. И даже кинула в сторону трибуны яростный взгляд.

– Здесь располагаются главные офисы самых больших корпораций. В основном ими занят весь уровень. Жилых кварталов здесь немного, и позволить себе квартиру на третьем уровне могут только относительно богатые люди. В основном те, кто живет здесь, на этом же уровне и работают, так как зарплаты там… – Лия подняла глаза к потолку и даже присвистнула для убедительности, – Порядочные. Добраться туда – мечта любого обывателя.

И здесь же мы знакомимся с таким, без преувеличения, чудом современного транспорта, как эвей. Название от английского «air wаy» – воздушный путь. Это высокоскоростные вагоны, которые могут доставить человека в любое место на уровне. Всего на третьем уровне веток эвея двенадцать. Надо сказать, что ветки сообщаются между собой только в пределах уровня – чтобы перемещаться между уровнями созданы высокоскоростные капсульные магистрали. Но узнать, что это, вам ещё представится возможность.

Ниже – четвёртый уровень. 4000 – 3500 метров. Это самые густонаселённые этажи столицы. Этот уровень для достаточно богатых людей, имеющих высшее образование. Здесь есть всё… Буквально всё. И жилые кварталы, и офисы, и вполне хорошие университеты, кафе и рестораны, есть где отдохнуть и поработать. Если у вас есть мозги и образование, то есть и все шансы попасть туда. Здесь десять веток эвея, и люди пользуются им достаточно часто.

Ну а ещё ниже наш любимый пятый уровень. 3500 – 3000 метров. На той же высоте располагаются и среднестатистические города, так что иногородним студентам не придётся долго привыкать к изменению давления и воздушных потоков. Круто, правда? Это второй по количеству населения уровень. По сути, это столица для тех, кому повезло, но не слишком. Люди, живущие здесь, зарабатывают несколько меньше людей, живущих на четвёртом уровне, но… Но и тут вполне себе можно жить. И не просто жить, а хорошо. Думаю, вы по дороге в университет уже успели оценить весь своеобразный шарм пятого уровня, его спокойствие и безопасность. Ну, если нет, у вас ещё будет возможность.

«Как много я им сулю возможностей, – усмехнулась она мысленно, – Если всё сбудется, им серьёзно повезёт».

– Об остальных уровнях скажу коротенько, потому что с ними многие встречались и в своих городах тоже, наверняка. Шестой уровень – 3000 – 2500 метров – уровень заводов. С него начинаются так называемые «бедные районы», но я могу вас утешить тем, что вряд ли кому-то из вас вообще придётся туда спускаться. Но шестой уровень пользуется уважением, потому что там располагаются все жизненно важные для города и страны заводы и станции. Некоторые люди, что работают на них, живут и на пятом уровне, их зарплата это позволяет.

Седьмой уровень – 2500 – 2000 метров. Это один из самых неблагополучных районов, сформированный неотъемлемой частью любого общества – преступностью. Здесь и нелегальные казино, и заведения «для взрослых», и на этом же уровне живут все бездомные и беспризорники столицы. Если не хотите неприятностей, лучше никогда не спускайтесь на эти высоты.

Когда модальность беседы поменялась, зал резко притих. Теперь молчала и весёлая галёрка, и первые ряды… Должно быть их напугала мысль о том, что где-то внизу целый уровень города отведён под незаконную деятельность. Но пусть привыкают. Ведь игры кончились с того момента, как только они взмахнули крылом в небе столицы.

– Восьмой уровень – 2000 – 1000 метров. Если кто не знает, отметка в две тысячи метров называется линией погоды. Здесь близка земля, а потому там часто облачно, идут дожди и даже снег. В основном этот уровень необитаем, разве что птицами, на которых охотятся бездомные. А ещё здесь начинаются фундаменты столичных зданий. Представляете, у места, где вы находитесь, фундамент в два километра!

Но никто на это не отреагировал.

– Кгхм, что ж, – Лия решила, что хватит пугать бедных первокурсников, с них и так достаточно, потому закончила быстро, – И последний уровень – девятый. От одного километра до самой земли. Это уровень тюрем – плантаций и шахт, на которых ссылают заключенных. Но это уже совершенно другая история. Я, в свою очередь, надеюсь, что информация о седьмом, восьмом и девятом уровнях вам никогда в жизни не пригодится, а вот остальной услышанной вы воспользуетесь непременно. Если у кого-то остались вопросы, можете задать их своим кураторам. А я желаю вам удачной учебы и лёгкой сессии. Сейчас это просто слова, но, когда начнутся экзамены, вы меня вспомните и поймёте. Спасибо за внимание!

Лия последний раз переключила презентацию, и красочный слайд с благодарностью и милым котиком в углу экрана спас ситуацию. Зал зааплодировал. Сначала жиденько, потом всё сильнее и сильнее. Девушка даже наклонила голову в знак благодарности, и помахала в зал рукой, ретируясь за кулисы. Ретируясь с достоинством, но поспешно, потому что там её уже ждала Вира.