Империя дракона

Я остановился возле зарослей кустарника и стал ждать. Небо над вершинами гор казалось таким светлым и чистым. Почему же гном так настойчиво твердил о грозе? Я проверил, туго ли натянута тетива, достал из колчана оперенную стрелу. Наконечник ослепительно сверкнул в лучах солнца и привлек внимания хищной птицы, кружившей над вершиной горы. Злые с красноватым оттенком глаза взирали на меня с высоты. Из кривого орлиного клюва вырвался угрожающий клич, и птица камнем бросилась на меня. Время на раздумья не осталось. Я спустил стрелу с тетивы. Выстрел был очень метким. Если бы гном не ретировался так поспешно, то из чащи раздались бы аплодисменты.

Свое обещание я выполнил, а поскольку других птиц гном мне не указал, то я мог возвращаться обратно со спокойной совестью. Со мной был мешок для дичи, не хотелось так же оставлять свою стрелу в груди орла. Я взялся за древко стрелы и попытался вытащить ее, но она только скользила в пальцах, не сдвигаясь ни на миллиметр. На лбу выступили капельки пота. Прервав усилия, я осмотрелся вокруг. У подножия гор простирались луга. За ними чернела полоса леса. Всего лишь на миг над ковром травы и алых маков пронесся гул, будто зазвонил подводный колокол и в этом звоне четко звучал предостерегающий голос, но слов разобрать было нельзя. Однако я точно мог сказать, что предостережение было произнесено на незнакомом мне, древнем языке.

Гудение смолкло, и небо затянули тучи. Еще мгновение назад светило яркое, летние солнце, а теперь на луга опустилась тень, будто в вышине распластав огромные крылья, летело сказочное чудовище. После нескольких неудачных попыток мне удалось засунуть тяжелую тушу в мешок и приторочить его к седлу. Вдали раздался раскат грома. На траву упали первые капли дождя. Скоро начнется настоящая буря. Я вскочил в седло и направил коня галопом по той же тропе. Без провожатого найти правильный путь, среди пересекающихся дорожек было куда сложнее. Сколько тропок разбегалось в разные стороны леса, а ведь одна из них могла привести путника в иной мир к неизвестной людям цивилизации.

Вскоре от дождевой влаги дорога стала грязной и скользкой. Конь не мог ехать быстро без риска поскользнуться или попасть копытом в глубокую лужу. Я еще никогда не наблюдал такую бурю в чаще леса. Над пологом листвы сверкали косые молния, и я от души радовался, что ни одна из них не расщепила одиночных деревьев. Лесной пожар всегда становился катастрофой не только для животных и крестьян, но и для гномов, по неосторожности пересекших границы смертного мира.

В грозовой темноте не трудно было заблудиться. Достигнув перекрестка дорог, я придержал коня. Которая тропинка скорее приведет меня к деревне? В такую погоду лучше всего найти убежище. Даже крестьянская избушка лучше, чем путешествие под проливным дождем. Кривая молния рассекла небо над моей головой. Жалобно хрустнул ствол близстоящей ели. Зрелище небесного пламени заворожило меня, а конь захрапел и попятился. Я никогда не видел, как от молнии загорается дерево. Крошечные язычки огня заплясали по стволу, опять протяжно захрустела сердцевина ствола и вековая ель рухнула поперек дороги, преграждая мне путь. Ливень продолжался, и постепенно дождевая вода затушила огонь. Пламя не успело перекинуться на другие деревья. Зато мой конь теперь не смог бы взять такую преграду. Путь домой был отрезан. А объезжать поваленное дерево мне не хотелось. Не может же всадник продираться по бурелому и зарослям хвойных деревьев.

– Эй, всадник! – крикнул кто-то. Шум дождя поглотил призыв. Я обернулся и заметил низкого человечка в красной накидке. Маленький фонарик в его руке тускло светился в гуще дождя. Последний раз взглянув на поваленную ель и оценив свои силы, я решил развернуть коня. Когда кругом грязь, лужи и слякоть ни одна лошадь не сможет сделать решительный прыжок через препятствие.

Теперь мне был виден только фонарик, парящий над землей. Его стеклянный колпак, наполненный теплым оранжевым светом плыл вперед, рассекая струи дождя. Я последовал за ним. Свет то исчезал, то снова возникал в самых неожиданных местах. Мне пришлось спешиться и вести коня в поводу. В конце концов, фонарик совсем исчез из виду. Я остался в полной темноте рядом со стеной развесистых кипарисов. Рукой я откинул скользкую от влаги листву и на ощупь двинулся в том направление, где последний раз сверкнул огонек. На пути встречались березы, ели и кустарник. Я шел вперед, пока не наткнулся на шероховатую стену пещеры. Это как раз и было то убежище, которому рад любой путник застигнутый бурей в дороге. Пещера оказалась довольно просторной, на полу кто-то сложил хворост. С помощью кремня мне удалось развести слабый огонек. Хворост плохо горел на сырой земле. В углу были сложены ржавые лопатки и вертел для приготовления дичи. Рука невольно потянулась к эфесу шпаги, когда я заметил следы на песке, устилавшем дно пещеры. Что ж, если до меня здесь побывали разбойники, которые рано или поздно вернуться, то я сумею отвоевать у них это укрытие.

Я скинул плащ и постелил его на плоский камень у стены, на случай если придется заночевать в пещере.

Шум дождя усиливался, но толстые стены пещеры заглушали любые звуки. Снаружи тревожно шелестела листва, когда об нее ударялись дождевые капли, а внутри царила тишина, как в склепе. Даже ветки не хрустели под огнем, а слабое пламя приобретало голубоватый оттенок и в любой миг готово было погаснуть, оставив меня в полной темноте.

В этот миг я совсем не думал о легендах, о простолюдинах, которые очутившись в западне, в горах или в лесу вдруг находили там путь к терему колдуньи или логово гоблинов. Совсем другое дело вспомнить о том, как размеренно и спокойно протекает жизнь при дворе короля, конечно если страна не ведет войну, а из рудников стекаются все новые богатства и поля дают неплохой урожай. Судя по хроникам и древним записям казначеев можно было сказать, что не во все века наше королевство так процветало. Со временем жезл и скипетр достанутся Флориану, а хватит ли у юного щеголя мужества на то, чтобы стать достойным правителем. Он сам боялся принять власть и испытывал страх перед таинственным ночным гостем, за которым я наблюдал из окна башни.

Я положил голову на камень и закрыл глаза. Вот бы сейчас попасть на представление бродячего театра или в библиотеку барона Рауля, чтобы он показал мне собранные множеством поколений летописи и книги. Но вместо приятных воспоминаний, как во сне передо мной предстали узкие, освещенные факелами улочки мрачного города. Я все еще находился в пещере, а вместо коричневых стен видел целый лабиринт из длинных, нависших над пропастью мостов, высоких стрельчатых арок и полуразрушенных дворцов. Кажется, весь город навис над пропастью и только резные столбы акведуков и длинные винтовые лесенки, сбегающие с высоты прямо в омут удерживают его над водой. Какое угрюмое место! Почему оно сниться мне? Рука потянулась к положенной возле камню сумке, чтобы достать распятие, но на это не хватило сил.

– Зачем тебе крест? – прошептал чей-то певучий голос. – Ты сам похож на ангела. Позови духов и они подчиняться тебе.

Завораживающие звуки исходили издалека. Какой коварный обольстительный голос. Он убеждал меня открыть колдовскую книгу, прибегнуть к силе запретных наук, свергнуть с трона короля и отдать в жертву темным богиням Флориана. Я поспешил стряхнуть с себя остатки сна, прежде чем таинственные наставники заставят меня совершить злодеяние. А ведь они были способны на все. Я даже на расстояние многих миль ощущал, какая злая и темная сила заточена в подземелье барона Рауля. Недаром он велел оковать дверь, ведущую туда тяжелыми цепями. В древних свитках был ключ к освобождению демонов. И книга, которую подарил мне купец, также содержала в себе заклинания, способные выпускать на волю злых духов.

Когда я очнулся от сна, то по слуху вдруг неприятно ударил звон молоточков. Так жарко и душно бывает только в кузнице, а я ведь отлично помнил, что заснул в холодной пещере. Я открыл глаза. По стенам плясали зловещие тени. В углу я заметил небольшой кузничный горн, язычки оранжевого пламени и наковальню. Прямо на земле мерцала кучка изделий из стали и железа. Охотничьи ножи, дротики, подковы и даже несколько безделушек мерцали, будто осколки колдовского зеркала, принявшие форму привычных для человека вещей.

– Уже проснулись, господин Эдвин! – знакомый голосок вывел меня из оцепенения. Я поднял голову и заметил, что на месте дотлевающих веток весело полыхает костер. А возле огня копошиться тот самый гном, который еще утром просил меня о помощи.

– Сейчас уже полночь, – вполне резонно заметил он, поскольку маленькие карманные часы в его руке, как раз пробили двенадцать. – Люди обычно в такое время спят, а мы наоборот принимаемся за работу.

Гном подтащил ко мне небольшое лоскутное одеяло, но я вежливо отказался.

– Жаль. Мои подмастерья позаимствовали его на ближайшем постоялом дворе специально для вас. Знали, что в такой дождь вам не найти обратной дороги.

– Я нашел дорогу, просто дерево поваленное молнией преградило мне путь, – возразил я.

– Ель упала как раз вовремя, иначе бы домой вы уже не вернулись. В этом лесу пересекается слишком много путей, и несколько плохо протоптанных дорожек ведут туда, откуда нет возврата. Только вот простой человек пройдет мимо и даже не заметит запретной тропы, а вы, видимо, наделены тайным зрением.

– Тайным зрением? – повторил я, с трудом веря в происходящее. Может быть, я все еще сплю и вижу во сне кузницу гномов, потолок пещеры усеянный сталактитами, стеганное одело, в уголке которого были цветными нитками вышиты мелкие буквы.

– А у вас, как я заметил, много редкостных талантов, – продолжал восхищаться гном. – Наверняка, вы просто слишком скромны, чтобы продемонстрировать магические способности.

– Я ничего не смыслю в магии, и в орфографии, честно говоря, тоже и буду крайне благодарен вам, если вы прочтете имя владельца, чтобы я смог вернуть ему эту вещь.

Я указал на вышитую надпись. Гном очень долго рассматривал ее, а потом опасливо покосился в мою сторону.

– Имя, кажется, женское, – заключил я, различив несколько знакомых букв.

– Да, Женевьевой мальчишку бы не назвал даже самый сердобольный родитель, – прозвучало в ответ своеобразное согласие.

– Значит, так зовут хозяйку постоялого двора.

– Не волнуйтесь, девочка получила взамен маленький изумруд, чем была очень довольна.

– В таком случае моя совесть спокойна, – я использовал одеяло, как попону, чтобы защитить коня от дождевых капель, перелетавших через каменистый порог.

– Вы очень меткий стрелок, и мечом владеете отлично. Мы наблюдали за одним турниром, из которого вы вышли победителем. Другому в ваши годы это было бы не под силу, – гном уселся на камень и смотрел на меня так, как посол, впервые попавший в замок смотрит на какое-нибудь редкое произведение искусства из королевской коллекции. Я поспешил отвернуться, чтобы не выдать смущения. Впервые кто-то расхваливал меня так откровенно. А ведь я всего лишь подстрелил хищную птицу. Любой охотник, взявший в руки лук, сделал бы на моем месте то же самое. К тому же орел хотел напасть на меня.

Чтобы скоротать время мой собеседник предложил мне трубку из слоновой кости и табакерку, но я вежливо отказался, объяснив, что такая забава недостойна принца. Только рыбаки и лоточники балуются табаком, а при дворе косо смотрят даже на тех, кто выпьет лишний бокал на пиру.

– В мешке лежит подстреленная дичь, вы можете забрать ее себе, – услышав мои слова, гномы тут же прекратили работу за своей наковальней. Смолк звон молоточков.

– Вы оказали нам такую услугу, – пискнул карлик, до этого раздувавший меха.

– Помните, вы обещали, что подстрелите и остальных наших врагов – кречетов, которые летают над горами, – снова подал голос мой говорливый собеседник. Честно говоря, я не помнил, чтобы обещал нечто подобное, но все равно кивнул в знак согласия и договорился о том, что завтра они приведут меня к месту, где летают хищники, а потом укажут обратный путь к цивилизации, исключая все потайные тропки.

– А чем эти птицы так досадили вам? – осмелившись, спросил я.

– Они нападают на нас и крадут наши сокровища. Орел, которого вы так любезно подстрелили, скинул нашего друга в пропасть. Вы тогда подоспели как раз вовремя. Видите ли, это вовсе не птицы. Они очень злы и ничего не боятся, кроме меткой стрелы. Да и то, у лучника есть только один выстрел, если бы вы промахнулись, хищник разодрал бы вас когтями.

Очень приятно это слышать, подумал я, но ради вежливости решил промолчать.

– Кстати, я хотел преподнести вам подарок, – голос шустрого гнома звучал уже у меня за спиной. Собратья карлика не отходили далеко от наковальни и большинством предпочитали соблюдать почтительную тишину. У моих ног что-то звякнуло. Я наклонился и поднял со дна пещеры изящный кубок. Стоило поднести его к свету, как засверкали мелкие изумруды и позолота. Причудливая резьба была не просто украшением, иногда в ней встречались какие-то символы и знаки.

– Очень красивая вещь и необычная, – только сейчас я заметил странную сеть таинственных букв, оплетавшую ножку кубка и выгравированные по бокам руны, издалека они казались просто узором, но зоркие глаза знатока вполне могли прочесть заклинание.

– Чего бы вам не предложили за столом, вина, меда или нектара, пейте только из этого кубка. Даже если заметите одинокий колодец и захотите напиться воды, сперва налейте ее в ваш новый бокал, – читал наставления даритель. – Если послушаетесь моего совета, то никто не сможет отправить вас или опоить зельем. У моего подарка есть одно особенное свойство, он оберегает своего хозяина от вражеских козней, а руны обезвреживают яд.

– Тогда этот подарок вдвое более ценен, – кивнул я. – Скажите, все гномы умеют изготавливать волшебные вещицы.

Вместо ответа гном широким жестом обвел кучку сверкающих изделий и кузничный горн, где плясали оранжевые искорки, и поблескивала стальная заготовка.

– Стоит кому-то выковать из нее, скажем, охотничий нож, и лезвие этого оружия никогда не заржавеет. В замке короля хватает золотых безделушек, украшений, посуды, резной мебели. Все сокровища собранные там изящны, но не прочны. А я хотел преподнести в дар что-то, что в будущем сослужит вам службу.

Мне казалось маловероятным, что кто-то из гостей подсыплет в чашу принца яд, но, тем не менее, я кивнул в знак признательности. Ведь при дворе короля может случиться все, что угодно. Замок правителя это то место, где рядом с внешним блеском и роскошью приютились такие пороки, как жадность, коварство, жажда власти и ненависть к соперникам. После ораторского выступление на совете у меня прибавилось врагов, и никакая предосторожность не будет излишней. А, что касается расположенных на отшибе одиноких колодцев, то с ними всегда надо быть осторожнее.

Гномы как-то странно скашивали взгляды в сторону моей дорожной сумки и не смели приблизиться к коню. Неужели они почувствовали, что там лежит распятие и обожглись только осознанием этого.

На следующее утро мне пришлось исполнить долг вежливости перед маленьким народцем и исполнить просьбу. Теперь я заранее знал, что на каждую из враждебных гномом птиц у меня есть лишь один выстрел, если первая стрела не достигнет цели, то я сам могу стать жертвой. Я проверил, хорошо ли натянута тетива, нет ли в колчане обломанных или притупившихся стрел, на всякий случай спрятал метательный кинжал в голенище сапога и последовал за гномом к тем же горам.

Кречеты кружили высоко над вершинами и камнем кидались вниз, заметив хоть какую-нибудь добычу. Зоркое око одной из птиц впилось в меня. Какой злобный взгляд. Я поймал наконечником стрелы лучик солнца и свет отразившейся от стали на миг ослепил кречета. Я выпустил стрелу, уже не сомневаясь, что попаду в мишень. Однако, когти мертвой птицы, упавшей к моим ногам царапнули по носку сапога так, что разорвали прочную кожу. Гном только указывал мне нужных птиц, а сам тут же исчезал в кустах. Зато при каждом удачном выстреле, он тут же появлялся, громко аплодировал и продолжал расхваливать мои таланты. Только однажды я почувствовал горячее дыхание опасности. Ястреб, которого я должен был сбить влет, заметил меня и, поняв мои намерения, начал действовать с коварством опытного стратега. На минуту он исчез из виду. Я опустил лук и огляделся по сторонам. Нигде никого, лишь ветки орешника чуть шевелятся, будто кто-то задел их рукой. Птица метнулась ко мне со спины, но вместо того, чтобы вцепиться в шею когтями, ястреб ловко сорвал колчан стрел и отшвырнул его в заросли. Птица не может действовать так ловко. Ни одно животное даже не поняло бы, что я смогу убить его только вытащив стрелы из колчана. К тому же оставшаяся стрела выпала из рук и треснула пополам, когда я случайно наступил на нее. Разве можно заметить оперенное древко в густой высокой траве? Стоило мне остаться без оружия, как ястреб начал атаку. Он камнем кинулся вниз и впился мне в плечо. Если бы не кожаный колет, то кровь бы уже хлестала из ран. Чтобы бороться с таким противником, нужен был хотя бы дротик. Я скинул хищника, быстро наклонился и достал из сапога кинжал. Не самое подходящие оружие, но все-таки лучше иметь хоть что-то, чем ловить стервятника голыми руками.

У этой птицы слишком цепкие когти, как будто рассчитанные на то, чтобы разрывать добычу на кусочки. И какой твердый клюв. Я не мог не понять, что ястреб целиться клюнуть в глаза или расцарапать лицо. Крылья с жестким оперением сильно трепыхались и не давали нанести точный удар. Другой бы ястреб давно улетел, поняв, что охотник намного ловчее и крупнее обычной добычи, а этот, напротив, действовал с упорством человека, кружил совсем низко и норовил царапнуть посильнее, чтобы обезоружить противника. Острые когти расцарапали мне ладонь, клюв ударил в плечо и разорвал наплечник колета. Соберись с силами, иначе птица тебя заклюет, ведь это даже не ястреб, а демон в птичьем оперении, мелькнуло в голове. Я сжал рукоятку кинжала, сфокусировал все внимание на маневрах птицы и, выждав момент, нанес один точный удар. Лезвие кинжала оборвало предсмертный клекот. Я не остановился даже после победы и отсек ястребиную головку. Мне почему-то показалось, что если этого не сделать, то противник оживет и будет преследовать меня, летая по ночам под окнами башни.

На этот раз гном довольно долго просидел в своем укрытие и выбрался наружу лишь тогда, когда убедился, что в округе снова безопасно.

– Вы оказали нам неоценимую услугу, – уже не в первый раз повторил он и навострил ушки, проверяя, не слышно ли где-то еще хищного клекота и взмахов мощных крыльев.

– Все спокойно, – тут же пояснил он. – Теперь мы можем продолжать нашу работу ничего не опасаясь.

– Надеюсь, я заслужил небольшое откровение. Вы, наконец, расскажите мне о том, откуда взялись вы все, – я имел в виду встреченных мною нечеловеческих существ. Я уже испугался, что мой собеседник либо станет возражать, либо совсем исчезнет, но он только лукаво улыбнулся.

– Теперь вы наш друг, а это редкая привилегия для смертного, – поклонился он. – Конечно, вы великоваты ростом, чтобы спуститься в подземный город, где работают такие, как мы. Да, к тому же появление смертного среди еще не знакомых с вами гномов вызовет переполох, но со временем все станет возможным, даже самое невероятное.

И снова мне показалось, что карлики знают обо мне что-то компрометирующее, то, о чем не стоит пока говорить вслух или даже намеками. Многие из них опасливо косились на меня, будто на могущественного волшебника, который лишь по капризу принял такой юный облик и решил подшутить над ними. Несмотря на это, они стали очень вежливы со мной с тех пор, как удостоили высоким званием своего друга.

Несколько гномов расселись кружком под сенью развесистого дуба и пригласили меня в свою компанию. Они отказались назвать свои имена, объяснив это тем, что созвучия слишком сложны, и я не смогу выговорить их. Только тот, что заговорил со мной первым, красноречивый гномик с лукавыми глазками и светскими манерами сказал, что я могу называть его Домиником, потому что это имя на языке моей страны созвучно его собственному.

– Жаль, что в схватке с этим ястребом вы не смогли применить колдовства, чтобы удержать колчан и направить стрелу. Вам ведь не обязательно пользоваться луком, вы можете передвинуть любой предмет лишь усилием мысли, как делали это прошлой зимой, – говорил Доминик, хитро щурясь на солнечный свет, пробивавшейся сквозь пышные кроны. – Ваши колдовские приемы требует несколько секунд сосредоточенности и концентрации сил.

– И каждый раз после одного такого удачного приема я сильно устаю, будто весь день не отходил от учебного ристалища, – я прислонился спиной к стволу дерева и рассматривал гномов почти с таким вниманием, с каким смотрят на заморские диковинки.

– Вы всего лишь попытались. Колдовство отняло у вас слишком много энергии. Со временем ваша сила проснется и тогда…

– Какая сила? – я насторожился. После моего вопроса наступило долгое молчание, было слышно даже как дубовый лист с тихим шелестом падает с ветки на землю. Гномы были то ли поражены моим невежеством, то ли испугались кого-то, кто отмстит им за выболтанный секрет.

Я обернулся через плечо и увидел, что рядом с нами остановился незнакомец в черном. Кажется, его ничуть не удивило то, что он видит перед собой сборище живых гномов. Он взирал на них свысока, как на обычных детишек и вдруг его взгляд задержался на мне, так долго будто хотел запечатлеть по памяти на холсте и в красках каждую мою черту. Сначала я даже подумал, что он хочет спросить у меня дорогу. Хотя нет, его глаза слишком дерзко смотрели из-под опущенных полей шляпы, будто кидали смертельный вызов нашему небольшому обществу. Нижняя часть лица незнакомца была закутана плотным шарфом, руки обтянуты перчатками. Не одного кусочка кожи не обнажено, наверное, во избежание соприкосновение с солнечными лучами. Рука невольно потянулась к эфесу шпаги.

Хотелось спросить у этого человека, чего он хочет от нас, но язык почему-то не слушался, слова застревали в горле. Я вскочил на ноги. Мы с незнакомцем были одного роста, однако телосложение последнего говорило о том, что он редко брался за меч. Его сила была в другом. Скорее всего, ученый, помешанный на получение знаний, иначе, почему у него такой пронзительный и пристальный взгляд. Какие черные, бездонные глаза! Должно быть, я заглянул в глаза демона и тут же поплатился за свою неосторожность. Рука в перчатке поднялась, как будто, чтобы ударить, но вместо этого швырнула мне в лицо целую горсть золотистой пыльцы. Я зажмурился, чтобы не ослепнуть, и в этот миг услышал непривычный для ушей звук. Смех, ликующий, раскатистый смех, который прокатился по всей чаще. Так отвратительно не может расхохотаться ни одно человеческое существо.

– Кажется, его уже здесь нет, – как только я смог нормально видеть, то осмотрелся по сторонам. Хотя представлялось несколько невероятным, что человек, не являющийся лучшим бегуном может ретироваться с такой скоростью.

– Берегись, Эдвин! – пронзительно взвизгнул Доминик. Мы с ним давно уже перешли на «ты», и ничуть не смущались того, что принадлежим к двум совершенно разным расам. Когда, я понял, откуда исходит опасность, было уже слишком поздно. Огромная птица стремительно набросилась на меня. В голове метнулась мысль, что этот коршун с мощными крыльями и твердым клювом хочет отмстить убийце своих соплеменников, может он хочет нанести рану охотнику в отместку за всех подстреленных птиц. Однако, коршун даже не царапнул меня своими острыми когтями. Он как бы случайно вцепился когтями в мои волосы и дернул, выбившуюся из-под ленты прядь. В следующий миг его крылья рассекали воздух возле верхушек сосен, а в клюве ослепительно поблескивали несколько золотых волосков.

– Эти птицы любят все, что блестит. Хорошо, еще, что воришка не сорвал пуговицу у вас с камзола, – попытался пошутить Доминик, но его голос звучал совсем не весело. Я снова стянул локоны на затылке лентой и присел под сень дерева, надеясь вернуться к прерванной беседе. Зачем мне расстраиваться из-за какой-то птицы. В конце концов, это был коршун, а не дьявол. Но, не смотря на доводы здравого рассудка, на душе остался неприятный осадок.

Я старался не пропускать ни одного летнего дня, и встречаться с ними в лесу или на поляне. Пока стояла теплая погода, мы могли часто обраться, но когда наступит осень, подует холодный ветер и деревья скинут свою листву, маленький народец уйдет назад в свой подземный город. В зимние вечера они будут греться возле гончарной печи или кузнечного горна, и подниматься в верхний мир лишь по необходимости. Крестьянки и пахари прочно закрепили за мной прозвище господина эльфа. Как только они видели меня, то тут же снимали шапки и раскланивались, даже девушка, однажды возвращавшаяся от реки с коромыслом, поставила ведра на землю и присела в не очень изящном, зато искреннем реверансе. Некоторые люди все еще верили в существование волшебства и не ошибались. Другие хотя и верили рассказчикам, но подозрительно относились к путешественникам из потустороннего мира.