Мертвая пехота. Книга вторая. Изгои
Параноик кашлянул. Неуверенно прикрыл дверь, но не до конца.
– Марш… Это кто?
– Перхоть, – не поднимая головы ответил Рэм. – Знать надо своих боевых товарищей. Неси пожрать уже и вызови Илиану.
– П… Падаль?
– Я знаю о вашей «панде» больше чем вы сами? – вскинулся Консворт. – Насколько мне известно других Илиан у вас нет.
Потерянный Кесан ушёл. Его шаги застыли в нескольких футах от каморки Рэма, а затем уже с большей уверенностью растворились где-то в квартире. Минут через десять он притащил коробку с разогретым концентратом. Поставил на пол перед Консвортом. Осторожно положил в тару вилку.
– Не совсем то, на что я рассчитывал, – буркнул Рэм. Взял тёплый пластик в руки, и принялся, обжигаясь, поглощать пахучую смесь мяса и овощей. – У вас же под покровительством два кафе. Могли бы что-то приятное заказать там. А так давитесь… Этим…
– Перхоть крыса? – с сомнением сказал Параноик. – Врёшь ведь.
– Два года сотрудничает, вы слишком мелкая сошка для Дома, но под контролем вас держат, – с набитым ртом пожал плечами Консворт. – Ты командиршу свою вызвал?
Бандит кивнул. Информация может многое. Правильная, нужная. Когда с ней сталкиваются люди несведущие – получается вот как-то так. Пленный Рэм, сидящий на полу, неподалёку от ведра с помоями, и жадно уминающий концентрат, вдруг стал хозяином положения, несмотря на цепь. Кесан Вагнерс откровенно растерялся. Хотя мог бы вколотить дознавателю всю дерзость обратно в глотку, вместе с зубами.
– Ведро вынеси, воняет, – подсказал ему Консворт.
Параноик вновь потерянно кивнул. Взял лязгнувшую тару для дерьма и вышел. Рэм проводил его взглядом, стараясь неторопливо пережёвывать пищу. Как же, иногда, бывает вкусна эта химическая дрянь. Не мясо, конечно, собственного приготовления, но тоже – прекрасно заходит.
***
– Покажи, – сказала Падаль. От неё пахло духами, да и выглядела женщина так, словно собиралась на свидание и в её планах было закончить заветную встречу в постели. В паху сладко заныло. В Илиане чувствовалась примесь притягательного греха и опасности. Да и то, что десять лет Падаль отработала в эскорте – добавляло волнения. Как ей удалось сколотить банду – раскопать Консворт не смог. У всех есть тёмные пятна. Но Папа работал в том же эскорте охранником. Скорее всего оттуда ноги и растут. Ум и кулаки. Биография солокерца была интереснее прочих. Самый опасный противник среди людей Илиан.
– Смотрите, – опустил воротник Рэм, показывая след от ошейника.
– Покажи доказательства того, что Перхоть стукач, – терпеливо пояснила Падаль. Глаза её чуть сверкнули. Консворт хмыкнул, распрямился, насколько позволял стул, заботливо принесённый Параноиком перед тем, как явилась красотка.
– Как вы себе их представляете? Большой красивый конверт с бантиком, на котором написано «Доказательство»? – сказал он. – Я нашёл эту информацию, вы используете. С моей стороны всё честно, несмотря на не самое лучшее обхождение.
– Ты живой. Этого недостаточно? – спросил Папа.
– У нас не выйдет полноценного сотрудничества в таких условиях, – Рэм окинул взглядом кабинет. – Информация за еду – у вас имеются сложности с правильной мотивацией. Я ведь могу и к конкурентам уйти.
– Я думаю ты врёшь, – подытожила Падаль. – Хочешь расколоть нас.
– Да, такую серьёзную организацию развалить, – покивал Консворт, представляя, как поворачивает женщину лицом к стене, срывает юбку и злость с лица красавицы смывается наслаждением, когда он входит в неё. Яростно, жёстко. «Нет» превращающееся в «да» – что может быть прекраснее.
Он закинул ногу на ногу и продолжил:
– Это была бы большая победа Дома Раскаянья. Мне выдадут не стальной ошейник, а кожаный. Операция по внедрению завершена блестяще. Спасибо.
От удара Папы зазвенело в ушах. Ладно… Ладно. Смерив его взглядом, Рэм уставился на Падаль.
– Ты много узнал. Это хорошо. Но что из тобою сказанного правда, а что нет? – глаза у неё были красивые, ничего не скажешь. Вот бы увидеть томную поволоку… Рэм, адова ты канитель, прекращай!
– Проверяйте. Если я где-то ошибся – можете лишить меня ужина, – прищурился Консворт. – Хотя о чём это я… Не вздумай меня бить, а то я начну громко рассказывать твоё прошлое, Лиам Филонго!
Папа медленно опустил руку. Бросил быстрый взгляд на предводительницу.
– Хорошо, – кивнула Илиан. – Хорошо.
Она подошла ближе, изящно присела напротив, заглядывая в глаза Рэму.
– Будем считать, что тест ты прошёл. Параноик даст тебе следующее задание.
Женщина приблизила лицо вплотную к Консворту, дохнула земляничным ароматом:
– Постарайся. Тогда я подумаю насчёт другого ошейника.
Рэма бросило в жар. Затем в холод.
– И это всё? – просипел он. – Я дальше буду сидеть в этой конуре и рыть вам инфополе ради еды? Срать в ведро?!
– Всё зависит от тебя, хорошую жизнь нужно заслужить. Докажешь свою пользу – что-нибудь придумаю. Я ещё не решила, зачем ты нужен, когда у нас есть твой терминал.
– Он бесполезная железка без меня. Постоянный биокод. Слышали?
– Ты мой биокод, – шепнула ему на ухо Илиан. Отстранилась. – Если оператор из тебя не выйдет – я найду того, кто сможет на нём работать. Но тогда тебе вот это, – окинула она комнату взглядом, – покажется императорским дворцом. Зарабатывай, милашка. Всё зависит от тебя. Я не обижаю тех, кто мне верен, – Падаль выпрямилась, повернулась и пошла к двери.
– Я немного не этого ожидал, – сказал Рэм ей в спину.
– Твои ожидания – это твои проблемы, малыш, – не повернулась Илиан и вышла.
Папа сдвинулся с места. Встал рядом с Консвортом:
– Ещё одно слово обо мне, – тихо сказал солокерец, – и я кулаком проломлю тебе череп. Услышал меня?
– Очень страшно, – признался Рэм. Внутри кипела злоба. В большей части на себя. Дурацкий план. Идиотский. В приключенческих романах про благородных разбойников может быть и сработало. Здесь – нет. Ладно. Хорошо.
У Консворта были запасные идеи. Несколько. Быть рабом уличной банды несколько не в его весовой категории. Он служил императору. Адова канитель, да он лично говорил со Стоиком! У него была Инсигния. Такое падение до прикованного к стене информатора недопустимо. Значит ставки надо повышать.
– Я не пугаю. Я предупреждаю. Услышал? – спокойно произнёс Папа.
По глазам его было ясно – не шутит. Действительно проломит.
– Услышал, – холодно сказал Рэм. Солокерец развернулся и тоже ушёл. В комнату вошёл Параноик.
– Вставай, – сказал он. Указал на цепь. Консворт поднялся. Покорно дождался пока тюремщик напялит ошейник. Молча стоял, пока Параноик выносил стул. Чуть ощерился, когда в комнате вновь появилось ведро.
Сел на матрац, чувствуя, как дрожат от злости пальцы. Размял их, прикрыл глаза. Ладно. Ладно. Время – самый ценный сейчас ресурс. Надо использовать его, пока он есть. Нужно больше информации. Гораздо больше.
И раз мир закона ему закрыт, то время искать тех, кто заправляет теневой стороной Примы. Но на этот раз подойти к вопросу умнее. Осторожнее.
Отсюда надо выбираться.
Глава пятая. Элай Ловсон
Шёпот. Вкрадчивый и преисполненный горечью. Голоса теперь всегда были с Элаем, но ни слова из речей бестелесных спутников он различить не мог. Только настойчивость, мягкость и космическая скорбь. Будто сами звёзды говорили с ним.
– Идущие против Отца обречены, – сказал жрец. Серокожий клирик Ксеноруса Шурхен стоял на командном мостике, глядя на то, как обзорный экран заслоняет изображение Нуслайта. Протянул руку к изображению. Повинуясь жесту, на плоти планеты вспыхнула объемная сиреневая точка.
– Мон-Го-Риан.
Шурхен обернулся на застывших в шеренгу офицеров. Боевой Лорд Дракон молчал, смиренно ожидая приказа. Обращение не пощадило командира эскадрильи. Но даже лишённый даров Отца, он истово служил Воннеруту. Элай скосил взгляд на Тиррана из Триумфаторов. Раздувшийся штурмовой доспех белого окраса был пробит изнутри в нескольких местах. Хитиновые лапы и наросты пижон выкрасил в алый цвет. Фасеточный левый глаз выделил, закрасив половину лица.
Ловсон видел, что многие обращённые красили дары Отца и гордились ими. Сам он был благодарен за обретённую целостность, но считал, что выделять её – это слабость. Ты служишь Ему, и о служении Ему должны говорить твои дела, а не раскрашенные символы Воннерута.
– Отец выбрал вашу эскадрилью для сокрушительной кары мятежникам, – продолжил Шурхен. – Стальной Клык держит город в блокаде, но честь войти в Мон-Го-Риан выпала вам. Не заставляйте Отца пожалеть об этом.
– Он не пожалеет, – тихо сказал Дракон. Склонил голову. – Воля Его будет исполнена.
– Все, кто поднял оружие против Отца – должны быть уничтожены, – выкрикнул Тирран.
Рядом с Элаем застыл стратег Йорг. Хитиновые клыки росли у него из щёк. Кожа по краям воспалилась и местами почернела. Угрюмый воин с недобрым взглядом. Тоже Каратель, один из офицеров Дракона, добровольно перешедшего на сторону Воннерута. На Тиррана он посмотрел с нескрываемым презрением.
– Боевой Лорд, – Шурхен обратился к Дракону. – Волею Отца вам приказано оставаться на борту и координировать подразделения отсюда.
Дракон вздрогнул.
– Настоящий командир должен идти впереди, чтобы своим примером показывать солдатам силу веры в Императора, – прошелестел он.
– Это Его приказ, лорд, – одёрнул его Шурхен. – Под началом братоубицы ты десятилетиями избегал прямого сражения!
– И более не желаю!
– Это приказ, – жрец ощерился. – Тьма в тебе не рассеялась до конца. Свет ещё слепит тебя. Прими Его решение! На твоём коммуникаторе подробные инструкции.
– Прошу прощения, – склонился Дракон, погрузился в изучение деталей.
Власть храма, возродившего мощь Императора, не оспаривалась. В былой жизни жрецы не лезли в дела военных, но теперь всё изменилось. Серый Совет – ближайший круг Воннерута Халамера, избранные. В душе Ловсона почтение пред ними лишь немногим уступало безграничной преданности тому, кто подарил ему новую жизнь. Истинный смысл. Прошлое казалось беспомощным дрейфом в обесточенной спасательной капсуле.
Воина не должны раздирать нелепые сомнения. Воин рождён для битвы, и время её наступило. Судьба сама привела Элая на верную сторону. Потому что иначе он бы стал пропитанием для принцессы Раздора или же объектом для изучения где-нибудь в тёмных недрах Ксеноруса.
Лишь Воннерут позволил ему остаться собой.
Элай нахмурился. В памяти возникло лицо Санни. Маска Нары. Они поймут. Когда выйдут из тьмы.
Жрец покинул рубку. Дракон развернулся к ожидающим стратегам.
– Многие из нас лишь недавно покинули мрак, – сказал он. – Сегодня нам дана возможность привыкнуть к свету. Воспользуйтесь ей так, как надо. Итак. Мон-Го-Риан.
Над командным столом всплыла голограмма города.
– Город должен утонуть в крови мятежников, – мягко произнёс Дракон. – Чтобы больше никто не вздумал идти против Его воли. Из блокады вывели все части Бессмертных. Приказ Его – не тревожить умы тех, кто ещё потерян во тьме. В сложные времена воинам света лучше оставаться в тени. Гражданские необращённые, увидевшие дары Отца должны быть доставлены сюда.
На карте вспыхнула точка.
– Тех, кто держит в руках оружие – уничтожить. Связь заглушена как внутрь, так и наружу. Имперские спутники отключены на время всей операции. Коммуникация будет осуществляться по каналам Калькуляции. Теперь по подразделениям. Йорг.
– Слушаю, – булькнул стратег с клыками из щёк.
– Внимай задаче…
Шёпот звёзд притих.
***
Бот вошёл в атмосферу. Крепёжные цепи залязгали по доспеху, перед глазами заплясали обшарпанные стены и ряды бойцов, также прикованных к стенам. В основном Каратели. В глубине грузового отсека виднелись сине-зелёные пятна Стального Клыка, но теперь цвет значения не имел. Теперь они все братья.
Уши заложило, и Элай сглотнул, пытаясь прогнать неприятные ощущения.
Бот тряхнуло. Рядом что-то ухнуло, пилоты бросили штурмовую машину в сторону, отчего стянутые цепью бойцы дружно качнулись в одну сторону.
Ни ругани, ни возгласов. Полная сосредоточенность.
Приземление заняло несколько минут и когда бот, наконец-то, ткнулся в землю, цепи с грохотом опустились. Со скрежетом распахнулся грузовой люк, лязгнул о почву. Под ногами зазвенел металл. Элай скинул со спины излучатель, потопал к выходу. Ножны энергетического палаша стучали о броню в такт шагам.
Слева и справа лязгали доспехи, щёлкало оружие. Бойцы поворачивались к люку, но никто не трогался с места. Потому что первым должен идти стратег и это никто не оспаривал. Ловсон остановился у края трапа. Поднял голову. Сквозь забрало на синем небе были видны десятки ботов, спускающихся на землю. Ветер разносил пыль по высохшему от жаркого солнца полю.
Оттолкнувшись, он спрыгнул, на ходу расправляя хитиновые лапы. Тяжело грохнулся на землю, удержавшись от падения. Дары императора вгрызлись в сухую плоть Нуслайта, надёжно держа тело. Элай приподнялся на лапах, отчего штурмовые ботинки оторвались от земли и повисли в полуметре от поверхности, вскинул излучатель. Огляделся. Справа, километрах в пяти, мерцал от жаркого воздуха город.
Мон-Го-Риан.
Элай глубоко вдохнул пахнущий сухой травой воздух и обернулся. Из бота выпрыгивал его отряд. Кто-то спланировал, расправив крылья. Кто-то, как и Ловсон, ловко воспользовался обретёнными паучьими лапами. Последним выбрался замурованный в древний боевой скафандр воин Клыка. Трап прогнулся под его весом. Трёхметровый гигант медленно спустился, подняв руки-пулемёты. Развернулся к городу. Старая модификация «Голиафа», из-за которой боец выглядел как путешественник с гигантским рюкзаком. Вот только в стальном горбе, возвышающимся над шлемом солдата, были только боеприпасы.
Ни единого возгласа не раздалось над местом посадки. Острые лапы Элая вспороли землю, потащив тело в штурмовом доспехе в сторону города.
Ему не пришлось привыкать к новым способностям. Напротив, сама мысль о том, что раньше приходилось использовать лишь слабую людскую плоть – заставляла морщится. Теперь у него больше возможностей. Он сильнее. Он быстрее. И он жив.
Десантные боты падали на землю то слева, то справа, но отряд Ловсона не отвлекался. Точка сбора была обозначена.
Окружённый техникой Стального Клыка Мон-Го-Риан покорно ждал своей участью. Приказом командования пехоты снаружи почти не было. Лишь те, чьи дары не так резали глаза необращённых. Стояли танки, броневики. Массивные орудия наземных установок молча пялились в сторону города.
Точкой сбора был назначен старый Лоденский Мамонт, уже побитый ржавчиной. Он возвышался над природной грядой, дающей собрать силы без лишнего внимания со стороны защитников. Гул сонных двигателей стальной громады растекался по округе. Эта техника могла стереть Мон-Го-Риан без особых усилий, но воля Отца есть воля Отца. Он хотел увидеть в бою вновьпосвящённых, и он их увидит.
Пока ещё незнакомые ловуры один за другим докладывали Элаю о готовности вверенных им подразделений. Кое-кто из них принадлежал ещё Стальному Клыку, и доверие Отца приятно щекотала сердце. Ещё несколько недель назад Ловсон сражался против войск Воннерута, а теперь возглавляет их.
Он не посрамит Императора.
Ловсон стоял на крыше броневика, глядя в сторону города. Спутники Нуслайта вползли в раскалённый круг солнца, тёмными пятами унимая свет. Ветер гнал пыль и песок, секущий броню вездехода.
Атака должна была начаться сразу со всех флангов, и Элай ждал сигнала, поглядывая на подвешенного на броне Лоденского Мамонта адепта Калькуляции. Фигура в чёрном балахоне безропотно свисала на цепях.
И когда она задёргалась, как попавшая на крючок, рыбёшка, над головами ждущих солдат Элая в небо поднялись осветительные ракеты.
Стратег прыгнул.
К окраинам воины Воннерута подходили под повисший над Мон-Го-Рианом вой систем оповещения. Позади ухала артиллерия, и вспышки энергии бурлили в местах вражеских укреплений. Окопавшиеся вокруг города мятежники открыли огонь не сразу. Должно быть, дозорные докладывали офицерам, те не верили, смотрели сами, обращались к начальству за инструкциями.
Странная медлительность. Они обвинили Отца в том, что им управляет таракан, не зная истины. И теперь, увидев воинов Его – растерялись. Когда до окопов осталось не больше пяти сотен метров – по наступающим обращённым наконец-то открыли огонь. Заряд стационарного излучателя прошёл мимо Элая в нескольких шагах, с шипением уничтожив несколько бойцов позади стратега. В животе кольнуло. Мощные лапы подбросили тело вверх, загудел реактивный ранец. Ловсон поднялся на высоту в несколько метров и поймал в прицел излучателя ближайшего из противников, в бело-голубом доспехе Бессмертных. Заряд сбил того с ног. Элай целился в сочленения, зная слабое место, и посылал выстрел за выстрелом, пока броня не задымилась, разваливаясь и смертельный огонь не добрался до защитника.
Снизу текла лавина новообращённых солдат Воннерута. Кому-то дары позволяли двигаться быстрее, кого-то делали крепче. Элай краем глаза увидел, как воина Клыка накрыли сразу из нескольких излучателей, но тот всё равно поднялся, обугленный, дымящийся и готовый к бою. «Голиафы» прорубали себе дорогу, и привязанные к их спинам мертвецы Калькуляции лишь кивали головами в такт тяжелым шагам. Позади с лязгом топал шестиметровый «Защитник», с приваренным к доспеху шестом, на котором возвышался нанизанный адепт Калькуляции.
Дракон должен знать, что происходит внизу. Дракон должен иметь возможность скомандовать отступление, и «Защитник» был связным их отряда.
В окопах Ловсон оказался уже через пару минут, разрывая лапами броню попавших на его пути изменников Бессмертных и отстреливая сверху тех, кого мог поймать в прицел. Возвышаясь над позициями, он крутил головой, выискивая офицеров врага. Мимо пролетел один из штурмовиков Триумфаторов, кожистые крылья хлопнули от потока воздуха, затем в плоть летуна ударил поток энергии, и воин, завалившись на бок, ухнул вниз, прямо в гущу сражающихся. В груди неприятно заныло. Смерть подчинённых это теперь не цифра в статистике. Каждая гибель причиняла боль. Физическую.
Терпимую, но всё же боль.
Забрало затянуло копотью. Шейные позвонки хрустнули от рассеявшейся энергии, и Ловсон чуть не потерял равновесие. Развернулся в сторону, откуда прилетел выстрел, быстрым жестом схватил энергетический щит, висящий на спине, заградился им и свободной рукой отстегнул испорченный шлем. Загудел включённый палаш, и Элай двинулся к стрелку.
Не Бессмертный. Молодой, бледный парень с испуганными глазами. Выстрелы разрядника били по щиту всё то время, пока Элай прорывался сквозь солдат, желая покарать стрелка и, когда, наконец, добрался до обидчика то раскроил его палашом на две части.
За миг до смерти горе-стрелок жалобно вскрикнул и попытался защититься от удара рукой.
Зря.
Бок ожгло выстрелом. Одна из лап подкосилась, подрубленная, и Элай пошатнулся, а затем медленно завалился на землю. Рухнул на кого-то из бойцов, извернулся, отрубая дары Отца. Поднялся, принял в упор выстрел из разрядника, и раскроил противника палашом. Развернулся к следующему бойцу. В спину плюнуло энергией, и волосы Элая тут же вспыхнули. С воем, стратег прикончил того, кто стоял впереди и обернулся. Женщина. Не из Бессмертных. Лицо искажено яростью. Палаш взмыл вверх, и за миг до рокового удара Элай вспомнил Санни.
Она так была похожа на желавшую его смерти жительницу Мон-Го-Риана. Труп защитницы упал на тело другого солдата, а Элай продолжил путь вперёд, к дымящимся зданиям, среди которых вспыхивали разрывы артиллерии. Один из зарядов попал в жилую башню, и та вспучилась, осыпаясь мириадами стеклянных осколков, среди которых виднелись падающие тела людей.
«Не людей. Изменников» – поправил себя Ловсон.
Без шлема канонада боя резала уши. Визг излучателей, грохот пулеметов, вопли страха и боли.
Солдаты Воннерута сражались молча. Элай нашёл взглядом «Защитника». Мертвец на шесте не шевелился. Значит всё хорошо.
Пушки утихли, когда смявшие оборону войска Императора углубились в город. Отряды растеклись по улицам, добивая последние очаги сопротивления.
Элай шёл впереди, заглядывая в задёрнутые окна домов. Там, под защитой стен, ждали своей участи жители теней. Ждали, когда к ним явится свет.
В вечернем небе росли точки спускающихся транспортников. Они отвезут необращённых в колыбель. Откуда выйдут познавшими свет.
Ловсон улыбнулся было, но вновь вспомнил зарубленную женщину, так похожую на Санни. О жене он вспоминал нечасто с момента спасения и, скорее, как о предмете. Но теперь появилось что-то ещё… Будто бы в поступках Элая таилась неправота. Та, о которой понимаешь только спустя годы.
Справа что-то звякнуло, и стратег повернулся на звук, вскинув излучатель. Сопровождающие его бойцы синхронно развернулись, почувствовав желание командира. Двое вошли в переулок. Вскрик. Выстрел. Тишина.
Почему они молчат? Почему всё время молчат?
Элай остановился, взглянул на место расправы. Подросток. Грудная клетка раскурочена и дымится. Кровь спеклась. Оружия Ловсон не увидел. Обернулся на подчинённых. Один из Триумфаторов, один из Карателей. Оба выглядели потерянно. Чувствовали. Понимали.
Но не проронили ни звука.
– У него не было оружия. Вы лишили Отца верного помощника, – прохрипел Элай. Приблизился вплотную. Бойцы не ответили.
– Снять шлемы! – приказал Ловсон. Солдаты подчинились. Серые, изуродованные лица. У Карателя челюсть свисала набок. Триумфатор выглядел нормально, почти как до обращения. Только губы синюшние.
– Отвечай!
– Дор стратег! – послышался голос. К нему спешил ловур его подразделения, из Стального Клыка. – Дор стратег. Это низшие. Они не могут вам ответить.
Элай моргнул в непонимании.
– Они простые солдаты, дор стратег. Низшие.
– Каждый из нас солдат, ловур. Кто решил кому быть низшим, а кому нет?!
– Отец… – выдохнул подчинённый.
Ловсон оглядел застывших посреди улицы бойцов. Он был уверен, что Отец принимает каждого. Оставляет волю. Оставляет душу. Обращённый Элай почти неделю провёл среди таких же, как он сам.
Среди офицеров…
– К этому быстро привыкаешь, дор стратег. Они идеальные солдаты. Вы сами видели.
Элай развернулся, махнул рукой, приказывая продолжать движение. На всё воля Отца. Кому-то свет слишком ярок. Кто-то может его не выдержать. Кто-то должен быть низшим.
Какими вернутся из объятий колыбели прячущиеся за стенами люди Мон-Го-Риана?
Стратег нахмурился. Внутри него будто лопнул гнойник, и отрава потекла по венам. Яд разбудил дремавшие было голоса звёзд. Шёпот окутал Элая.
И теперь среди интонации шептунов появилась новая. Страх.
Глава шестая. Элай Ловсон
Транспортные корабли чёрными тушами заслоняли свет звёзд. Элай наблюдал за ними, представляя себе запертых в стальные клетки людей, отправляющихся в Колыбель. Корабль с порабощённой Воннерутом маткой прятался где-то на окраине системы, окружённый боевыми судами.
Операция на Мон-Го-Риане засадила в сердце Ловсона едкую занозу. Она отзывалась болью при любых мыслях, не связанных с Отцом. После победы над мятежниками солдаты Воннерута прочесали каждый дом, каждый подвал, и целый день шеренги пленных, зажатых между обращённых конвоиров, стекались к точке сбора. Транспортники поднимали раскалённую пыль, взлетая и приземляясь за новым грузом. Шли гружённые трупами защитников и карателей броневики. Заползали в ржавые недра кораблей и выкатывались оттуда уже пустыми. Рейс с живыми, рейс с трупами, и снова с живыми.
Приподнявшись на отросших лапах, Элай перенёс тело поближе к панорамному иллюминатору офицерской каюты. Палец боевой перчатки ткнулся в экран. Отец милостив. Отец пощадит гражданских, заплутавших во тьме. Иначе не может быть. Сомнения – есть предательство.
Страшно представить, что из женщин и детей в далёкой Колыбели сделают… низших. Отмеченных благодатью Императора кукол. Он поморщился, ударил кулаком в иллюминатор и отвернулся. Покой исчез. Шёпот звучал всё сильнее. Отдохновение души успокоенной связью с Отцом прекратилось. Будь он пониже рангом, то стал бы верной ходячей плотью, бездумной, готовой умереть по первому приказу. Бесполезной в служении.
Каждый из низших мог сделать для Императора больше, обладай волей. Лучшие командиры выходят из тех, кто прошёл войну с самого низа.
Сомнения… Элай, громыхая доспехом, подошёл к столу, заставленным сверкающими банками. Вскрыл одну из них, и запрокинул голову. Тягучее месиво потекло в глотку. Жадно глотая его, Ловсон вспоминал вкус настоящей еды. Той, которая наполняла жизнь порочной сладостью. Отвлекающей от служения не хуже сомнений.
Привычные ранее блюда он больше есть не мог. Пробовал, но проглоченная пища рвалась наружу. Ловсон задыхался, выплёвывая зелёно-красные сгустки, перемешанные с едой. С горечью вспоминал как любил раньше дегустировать незнакомые кухни. Как любил салаты с зеленью и морепродуктами, желательно – именно нуслайтовскими. Сейчас же натуральные продукты, или же вышедшие из недр корабельных концентратов – всё выкручивало внутренности Элая одинаково.