S-T-I-K-S. Вмерзшие. Книга 3. Рожденные холодом

© Каменистый Артём (Мир S-T-I-K-S, его устройство и терминология)

© Крам Дмитрий

© ИДДК

Глава 1

Холодильник

Зигзаг, совсем недавно попавший в Улей и сразу принятый на должность сержанта службы безопасности города, нервно смолил уже третью папиросу подряд.

«Бойня. Настоящая бойня. Просто безумие какое-то. И это в самом безопасном месте долины. А что же тогда творится за стенами?» – думал он, глядя на суетящихся старших коллег.

– Чё встал? – раздался над ухом громогласный бас здоровяка по имени Псих. Зигзаг вздрогнул.

– Так, машину прогреваю, – тут же нашёлся он.

Псих приклеил бирку на чёрный мешок для тела, лежащий в салоне авто. Уже двадцать седьмой по счёту. Захлопнул заднюю дверь труповозки и жестом дал знак Зигзагу грузиться.

В такие моменты контрразведчик жалел, что вообще спасал Фарта. Ему казалось, что если б его грохнули сектанты, в Цитадели всё было бы спокойно. Складывалось ощущение, что этот парень виноват даже в прошедшей Срани.

Танк уже свыкся с шумом вертолётных лопастей. К вибрациям и манёврам винтокрылой машины он тоже привык и наловчился стрелять из пулемёта почти из любых положений. Вот и сейчас кваз навёл перекрестие прицела на тело мутанта и выдал две коротких очереди. Пустыша разорвало в клочья.

– И на хрена? – лениво поинтересовался Сугудай.

– Скучно, – пожаловался Танк.

С тех пор как Фарт пропал, он только и делал, что летал в рейды как штатный пулемётчик. А заняться тут, по сути, нечем. Глядишь на бесконечную белую простыню с редкими вкраплениями городов и думаешь о своём. Иногда что-нибудь высматриваешь и ещё реже в кого-нибудь стреляешь.

Ему стало так тоскливо, что он даже нашёл Зацепа и напросился с ними в рейд через неделю. Многие рейдеры погибли во время Срани. Куча облюбованных мест осталась без постоянных грабителей, и поэтому те, кто попрошареннее, используют эту возможность по полной.

– Гнездо Птичке. Гнездо Птичке, – раздался в рации голос цитадельского радиста.

– Птичка, – ответил Сугудай.

– Заканчивай облёт.

– Принял, – сказал пилот.

Вертолёт чуть завалился на левый борт и начал разворачиваться.

Танк поставил пулемёт на предохранитель и тяжело вздохнул. Скукота-а-а.

Варик прилепил пластырь на переносицу. Свежий перелом ещё пульсировал болью. Из-за ускоренной регенерации отёк сразу ушёл на глаза, и парень теперь имел два фонаря на манер автотранспорта. Ему не повезло повстречаться с рейдерами, зато повезло удрать после всего одного пропущенного в переносицу. Жить в этом городе становится всё опаснее.

Варик в очередной раз взял в руки рацию. Он который день подряд пытался вызвать Фарта, но тот пропал с радаров.

«Наверное, в запой ушёл», – подумал парень.

Даже того крохотного промежутка времени, в течение которого довелось наблюдать общение Дары и Фарта, ему хватило, чтобы понять – эти двое были родственными душами. Совсем неудивительно, что после такого ему нужно время, чтобы прийти в себя.

Воронцов, лёжа в кровати, глядел в потолок. Он повернулся на бок, поцеловал в оголённое плечо спящую Киру и вылез из-под одеяла. В тот день, когда его пытали в подвале их будущей базы, он многое осмыслил. И с удивлением для себя обнаружил, что в те моменты, когда парень считал, что он уже покойник, наибольшую горесть вызывало сожаление о том, что их отношения с Кирой не переросли во что-то большее.

Как только он пришёл в себя, то сделал всё, чтобы это исправить. Теперь девушка занимала особенное место в его сердце и наполняла смыслом это копошение в насквозь промерзшем городишке, которое здесь называют жизнью.

Воронцов прошёл на кухню, поднял трубку красного телефона, покрутил диск, набирая номер Алисы, и опустил на рычажки, не дождавшись гудков.

«Ещё рано, – подумал он. – В конце концов, Фарт не маленький. Залечит горе в тёплой постели Алисы, сам объявится. И снова начнёт носиться как угорелый по всему Улью, реализуя свои безумные идеи, которые могли родиться только в его воспалённом мозгу. Надо ценить эти спокойные деньки».

Придя к такому умозаключению, Воронцов вернулся в кровать, заполз под одеяло, положил руку на девичью талию и начал постепенно скользить ладонью вниз по гладкому бедру.

Кира резко перехватила его руку.

– Молодой человек, что вы себе позволяете? – шутливо произнесла она.

Воронцов улыбнулся. Он позволял себе быть счастливым. Впервые с тех пор, как попал в этот мир.

Салага проснулся от писка системы безопасности. Протирая глаза, он вырубил раздражающий звук и уставился в монитор. Спросонья картинка была мутноватой, и парень с трудом сообразил, куда вообще смотреть.

– Что случилось? – сонно спросила Маша.

– Всё хорошо, отдыхай.

– Опять вашу помойку штурмуют?

– Угу, – ответил он.

Наконец сфокусировав взгляд, Салага щёлкнул мышкой на нужное окошко. Изображение увеличилось. На нём какая-то тварь, напоминающая облезлую помесь собаки с ящерицей, пыталась протиснуться между воротами и бетонной плитой. Техник взял в руки путь управления дроном. Машинка взмыла в воздух. Парень навёл перекрестие прицела на тварь и нажал «Огонь».

Очередь прошила хилую тушку и перебила позвоночник заражённого. Застрявший в щели мутант несколько раз дёрнулся в предсмертных судорогах и замер.

«Уже четвёртый», – мысленно отметил про себя Салага.

С той бойни в Промзоне все местные твари стягивались на запах крови. Одни дохли из-за врождённой тупости, другим же удавалось сбежать. Главное, что теперь там не нужно дежурить. Люди сюда больше не лезут. Некому. Почти все передохли во время Срани, а те, кто выжили, погибли в самоубийственной атаке на базу.

Как ни старались всё сохранить в тайне, событие получило огласку. Делом заинтересовался совет. В ходе следствия выяснилось, что Фарт не всё выбил из трёх пленных. Точнее он узнал то, что мог на своём уровне, но после сканирования ментатом, знахарем и нимфой обнаружили, что в мозгах у них знатно покопались. Этим объяснялось то, почему нападавшие не сбежали, несмотря на большие потери.

Салага снова включил систему безопасности, улёгся на кровать, обнял Машу и уткнулся в её волосы.

Алиса вышла из душа, скинула полотенце и покрутилась перед ростовым зеркалом в зале, критически оглядывая себя.

– Эх, такая красота пропадает, – смеясь, сказала она, но вспомнив о Фарте, тут же скисла. Он не выходил с ней на связь с того злосчастного дня. Шляется где-то с Вариком или вообще в рейд подался.

«Может, Воронцову позвонить? Спросить, куда тот пропадает», – промелькнула в голове мысль.

Она подошла к телефону, отыскала в тетрадке номер, но не стала звонить. Вспыхнувшая вдруг гордость запретила ей этим заниматься.

«Угораздило же с ним связаться, – ругала она сама себя. – Жила себе, горя не знала целых три года, и на тебе. Получите, распишитесь».

Рано или поздно он вернётся. Только что теперь будет с их отношениями, совершенно неясно. Та девчонка явно была для него чем-то бо́льшим, чем просто подругой. Даже чем-то бо́льшим, чем сама Алиса. От осознания этого факта глаза защипало.

Олег Владимирович подошёл к толстой двери.

– Бр-р-р-р-р, – передёрнул он плечами. В медицинском халате поверх рубашки тут было холодно.

Знахарь приблизился и заглянул в мутноватое окошко. Синекожий, покрытый инеем человек сидел в позе лотоса, с тем лишь отличием, что указательный и большой пальцы не были сложены в кольцо. Кисти развёрнуты ладонями вверх, руки сжаты в кулаки, а средние пальцы оттопырены в характерном жесте.

Эта картинка показалась Олегу Владимировичу забавной, и он улыбнулся, но тут же снова посерьёзнел. На секунду ему почудилось, что ледяная статуя шевельнулась.

Он взглянул через стекло знахарским зрением. Пространство вокруг изменилось. Мужчина, как всегда, в панике отсёк себя от инфополя Улья. Не хватало ещё увидеть что-нибудь не то. Знавал он одного знахаря, который прозрел собственную смерть и в итоге съехал с катушек и умер именно так, как и предсказал сам себе.

Олег Владимирович откалибровал свой видение и настроился на токи жизненной силы. Взглянул на человека в позе лотоса. Жизненной энергии в нём ещё было много, но его дар уже работал на последних ресурсах. Мана на исходе.

«Пора его размораживать. Надо сообщить боссу», – подумал знахарь.

Олег Владимирович уже развернулся, собираясь уйти, но замер, поражённый идеей. Ему вдруг пришла интересная мысль, что было бы неплохо заглянуть в голову «отморозка». Он неоднократно делал так с теми, кто находился под наркозом.

Но это совсем не то, даже в таком состоянии у людей мысли слишком беспокойно метаются в голове. Человеческий разум постоянно бурлит. Но этот экземпляр заморожен.

Должно быть, его мысли, как у буддистских монахов, медленно планируют подобно опавшему листу. Это непременно нужно проверить. Вдруг это знание переведёт его на новый уровень знахарства. К тому же подобной информацией уже можно торговать с другими знахарями.

Олег Владимирович припал к стеклу и потянулся к эманациям разума. Ухватил одну из них и притянул к себе. Чужие мысли, словно вода из прорванной плотины, захлестнули сознание.

Тайгир поскрёб щетину, отхлебнул кофе и откусил пончик. Безопасник откинулся на спинку кресла и уставился в мониторы. От увиденного он перестал жевать и подался вперёд. На изображении с тридцать четвёртой камеры Олег Владимирович бился в конвульсиях возле одного из морозильных отсеков.

Тайгир потянулся к рации на столе, чтобы вызвать начальника охраны, но опрокинул кофе, залил клавиатуру и радиостанцию. Знахарь на камере перестал брыкаться. Из его носа потянулась струйка крови.

Безопасник выругался и выскочил из кабинета.

День первый

Цитадель

Клиника внешников

Холодильник

Минус пятьдесят градусов по Цельсию

После того как я впал в анабиоз, быстро потерял связь с реальностью. Первое время был словно во сне. Никакого осознания. Просто мешанина из снов, мыслей и воспоминаний. Затем начал цепляться за образы. Обкатывать и обмусоливать их сотни раз, просто чтобы не улететь в забытье.

Не знаю, сколько прошло времени. Когда ты заперт в собственной голове, считать часы не получается. Наконец удалось заякорить сознание и начать мыслить по-настоящему. Я варился в соку собственных переживаний.

Всё, что делал с тех пор, как попал сюда, теперь казалось бессмысленным. После смерти Дары я перестал понимать, зачем нужна была вся эта суета. А самое главное, совершенно непонятно, куда мне двигаться дальше. Первым делом месть, но что потом? Что делать после того, когда я выпотрошу всех этих ублюдков?

Над этим и думал, всё больше погружаясь в чёрную дыру собственных переживаний. А затем услышал голос. Её голос.

– Долго ты будешь ещё себя жалеть?

– Колючка?! Откуда ты здесь взялась?

– Шизофринючка. Ты в холодильнике сидишь, придурок. Меня здесь нет.

– И что это значит?

– Может, твой мозг умирает, и я твоё предсмертное видение. А может, ты просто плаксивая сучка и, чтобы окончательно не съехать, зацепился за единственное, что могло удержать тебя от скатывания в бездну.

– Что мне теперь делать, Дара?

– То, что умеешь лучше всего. Собирай побольше приключений на свою задницу, разрушая всё вокруг, и рано или поздно получишь ответы на все вопросы и обретёшь покой.

– Странный метод обретения покоя.

Я услышал щелчок замка, и голос Дары пропал.

– Колючка? Дара? Не уходи. Не пропадай! Мы ещё увидимся. Слышишь? Я найду тебя!

Звук приближающихся шагов вырвал из плена галлюцинаций. Обжигающе горячие руки подхватили меня. Я почувствовал, как тело с хрустом отрывается от пола.

Глава 2

Попрощайтесь со спокойной жизнью

День первый

Цитадель

Клиника внешников

Минус восемнадцать градусов по Цельсию

Выход из глубокого анабиоза – это очень болезненное мероприятие, конечно, не такое, как первая разморозка, но всё же. В этот раз даже не понадобилась помощь взвода знахарей. Организм сам знал, что делать. А мне оставалось лишь перетерпеть острую боль в каждой клеточке тела.

Но всё рано или поздно кончается. В том числе и боль. Веки стали не такими тяжёлыми, и мне после тысячной попытки наконец-то удалось открыть их. Вокруг было темно. Через большие окна в палату немного пробивался свет уличных фонарей.

Ненавижу долбаные палаты. Такое чувство, что только и делаю, что валяюсь на больничной койке. Я потянулся к тумбочке за живцом, но ни слева, ни справа не нашлось ни того ни другого. Нда-а-а. Страдает сервис у внешников.

А в том, что я был именно у них, сомневаться не приходилось. У нимф в больнице ремонт на несколько классов ниже. Там в первую очередь ценят практичность, поэтому не распыляются на лишние лампочки и отделку стен.

В голову пришла дурацкая идея сигануть из окна в сугроб и сбежать, но потом до меня дошло, что в руке я держу кнопку вызова врача. Стало даже интересно, какого чёрта вообще меня заморозили и как Якимура связан с внешниками.

Большой палец утопил кнопку. Тут же в коридоре послышались шаги. В палату заглянула смуглая медсестра, похожая на индианку. Я жестом показал ей, что хочу пить. Девушка через минуту вернулась с живцом. Залпом осушив скромных размеров пластиковый стакан, я вопросительно уставился на неё.

– Сейчас доктор придёт, – тихо сказала она и вышла из палаты.

Доктор, мля. Аж ухо режет. Совсем тут у внешников под крылом распустились. Ещё, наверное, и имена земные носят.

В палату вошёл мужчина лет тридцати пяти на вид, с модельной стрижкой и гладко выбритым лицом. Серый костюм сидел на нём так, словно тот носил его с самого рождения. Человек не был похож ни на доктора, ни тем более на знахаря. Не то чтобы я специалист в чтении людей с первого взгляда, но незнакомец относился к тому типу личностей, вокруг которых чуть ли марево расходилось от их тяжёлой ауры.

Вряд ли подобный субъект мог быть лекарем. Пациенты бы вяли на койках, как срезанные цветы без воды. По крайней мере, так говорили мои ощущения. А я привык им доверять. Тут иначе не выжить.

Мужчина прошёл до кресла для гостей и молча уселся. Какое-то время изучающе глядел на меня, а затем сказал:

– Господин Фарт…

У меня аж глаз задёргался. Нехорошие ассоциации с Клопом ещё были свежи в памяти.

– Давай без господина, – намеренно перешёл я на «ты». – Поменьше этой шелухи в словах.

– Хорошо, – кивнул собеседник. Лицо его было серьёзным, но в глазах читалось что-то такое… Казалось, будто он развлекается. – Как ваше самочувствие?

– Терпимо. Когда я смогу свалить отсюда?

– В любую секунду, как только пожелаете. Просто мы хотели убедиться в вашем добром здравии. Понимаете, у знахаря, который проводил ваш осмотр, случился припадок. Он два дня пробыл в коме и только сегодня пришёл в себя. Мы боялись, что и на вас это как-то сказалось.

Собеседник пристально смотрел на меня, следил за реакцией. А я вдруг вспомнил единственный яркий эпизод во время моего забытья. Это произошло, когда я прокручивал в голове всё, что было связано с Дарой, начиная с того момента, как спас её от трёх одичавших мужиков.

Именно в этот, можно сказать, интимный момент у меня возникло стойкое чувство, словно кто-то подглядывает. Подглядывает за самым сокровенным, что у меня есть. За единственным, что в то время имело для меня смысл.

– Я в относительном порядке. На мне много чего сказалось, но точно не то, о чём вы говорите, – ответил я незнакомцу.

Он удовлетворённо кивнул, поднялся с кресла и молча вышел. И чё приходил? Чисто познакомиться заглянул? Так ведь даже не представился. Шизанутые тут все какие-то.

Стоило ему выйти, как в комнату вошёл Якимура. Держался он так, словно и не запирал меня в холодильнике. Я недобро пялился на него, ожидая объяснений. Контрразведчик какое-то время молча разминал сигарету. Затем подошёл к окну раскрыл его и закурил.

– Содержательная история. Особенно извинения в самом начале мне понравились, – не сдержался я.

Якимура докурил, поправил очки, сделал пас рукой. Палату окутал купол тишины.

– Сам понимаешь, всего рассказать не могу, – начал он. – Ситуация сложная. Считай, что я тебя в отпуск отправил на десять дней. Тебя все потеряли. Никому ничего не говори. И приучи себя думать как гроссмейстер.

Он закончил свою речь и, видимо, думал, что мне этого будет достаточно, раз направился к выходу. Я резко соскочил с кровати, не обращая внимания на круги перед глазами, преградил ему дорогу и опёрся на дверь спиной. Зажмурился, пережидая приступ головокружения.

– Хорошо, – сказал контрразведчик. – Это партия, где на одной доске играют сразу пять крупных игроков и ещё несколько десятков мелких. Грядут перемены. Доска должна быть сломана.

– А, так вот оно что! Теперь всё понятно. Шахматный кружок открываешь?

Якимура поправил бликующие очки и шагнул ко мне. Я думал, он попробует оттолкнуть меня, и уже приготовился оказать сопротивление, но бывший следователь просто прошёл сквозь моё тело и дверь. Этот его жест ужасно выбесил. Я дёрнул ручку, распахнул дверь и выскочил в коридор, но там уже никого не было.

Медсестра принесла мне комплект простенькой одежды. Отдельно в коробке лежали все личные вещи, что имелись у меня с собой до заморозки – «Глок» с четырьмя магазинами, початая пачка сигарет, зажигалка, паспорт, фляга с живцом, нож, спички и пакет с местной валютой. Я быстро привёл себя в порядок, спустился на первый этаж и вышел на улицу. Свежий воздух приятно вскружил голову. Так, и куда податься?

Первым порывом было свалить в рейд подальше от всего этого дерьма, что на меня навалилось. Там особо думать некогда. Никаких сантиментов. Бей, беги и так по кругу. Чистое стремление выжить.

Это был бы идеальный вариант, но сейчас здоровье не позволит. Да и подготовиться нужно основательно. «Бурлака» починить хотя бы. С Зацепом вопрос решить, на мне ведь до сих пор долг висит. Плюс в анабиозе я сильно отощал, тяжёлый переход по заснеженным просторам – это не то, что пойдёт на пользу моему организму.

На улице было тепло. Лёгкий снегопад то утихал, то снова начинался. Я решил срезать путь через дворы. Несмотря на то что здесь почти центр города, меня сразу окликнули два мужика. Пришлось прикинуться глухим. Вступать в разборки сейчас не хотелось.

Субъекты попались настырные. По голосу слышно, что немного хмельные. Приключений захотелось им. Незнакомцы стремительно догоняли меня. Я не дёргался и шел в прежнем темпе, рука в кармане сжимала рукоять пистолета.

Парочка нагнала меня. Один из них рывком дёрнул за плечо. Я не стал сопротивляться. Легко подался и во время разворота упёр ствол «Глока» в живот незнакомцу.

– Чего хотели?

– А, ну мы, это… – замялся мужик.

– Закурить хотели спросить, – тут же нашёлся второй.

Я свободной рукой достал из кармана сигареты.

– Закуривайте.

Мужики растерянно переглянулись. К такому повороту событий их жизнь явно не готовила. Всё ещё не понимая, в чём подвох, они взяли по одной сигарете.

– Деньги есть? – спросил я.

– Нет, – тут же замотал головой один из них.

– А у тебя? – я перевёл взгляд на второго.

– Не-а.

– А что ж вы ночью без денег ходите? Ладно, валите на хрен с глаз моих.

Мужики развернулись и припустили до ближайшей подворотни.

Я вышел на Поперечную, а с неё уже на Продольную и поймал такси. Сказал ехать до Чукотки. Водитель удивлённо хмыкнул, но лишних вопросов задавать не стал. Оно и правильно, излишняя любознательность наказуема.

Автомобиль остановился у обочины. Я вышел. Дождался, когда такси скроется из виду и пошёл к Промзоне. Тут было рукой подать, так что добрался быстро. Перед забором вытащил «Глок» из кобуры.

По дороге шёл не опасаясь. Некого тут теперь бояться. Подвымерла Промзона. Конечно, со временем она снова наполнится отбросами общества, ведь отбросы будут, пока существует само общество. Но сейчас тут относительно спокойно. Вдали я увидел один-единственный огонёк. Кто-то ещё остался жив.

Дошёл до поворота. Насторожился. Показалось, будто увидел чью-то тень. Шёл с поднятым пистолетом, готовый в любой момент выстрелить. Дорога наезжена. След свежий, снегом запорошить не успело. Значит, не забросили базу, катаются на дежурство. Это хорошо.

Не доходя метров пятидесяти до забора, остановился. Подобраться незамеченным не получилось. Злыдня насторожил хруст снега в ночи, и он надрывался, оповещая всю округу о появлении потенциального противника. В ночной тиши звук разносится далеко, вот и сейчас собаке ответили сразу несколько чукотских собратьев.

Я решил опознаться, чтобы ненароком не пальнули. Стоило мне выйти из укрытия, как над головой зажужжал маленький летательный аппарат. Вот, значит, на кого они всю службу спихнули, лодыри. Дрон завис в воздухе.

Я помахал ему рукой. Механическая птичка упорхнула на крышу дома. Собака продолжала надрываться.

– Отставить! – рявкнул я.

Пёс на секунду заткнулся, услышав знакомые нотки, но тут же начал лаять ещё громче.

– Злыдень!

Он снова замолчал, а потом, наконец узнав, обрадованно гавкнул. Я поднял тяжёлую створку ворот и протащил её по снегу, чтобы образовалась хотя бы небольшая щель. Протиснулся внутрь и тут же был сбит с ног мохнатым чудовищем.

С трудом отпихнул от себя пытавшегося облизать лицо пса и поднялся. Злыдень прыгал вокруг меня и радостно лаял. Он лишь слегка припадал на левую лапу. Повязок на нём никаких не было.

– Да пришёл я, пришёл, – успокоил я его. – А ты почти выздоровел. Это хорошо.

Снег во дворе догадались расчистить и сгрести к забору, чтобы не было видно алых пятен. Щиты на окнах починили. «Бурлак» стоял всё на том же месте, только правую фару кто-то разбил. Всё ещё тут и там на поверхности наста отчётливо выделялись гигантские градины.

Я прошёл в здание. Внутри тоже навели порядок. Пятен крови или других непотребств не заметил. Всё чистенько. Молодцы ребята. Дверь вот только не заменили. Заходи, кто хочешь.

– И где ты тут спишь? – уставился я на пса.

Он тут же подбежал к старой шубе, лежащей в дальнем углу комнаты, и потрепал её.

– Понятно.

Злыдень взял в зубы пустую миску и бросил мне её под ноги.

– И где жратва?

Он тявкнул и побежал в подвал. Сердце сразу сжалось. Я сглотнул подступивший к горлу ком и нехотя пошёл следом за псом. Сразу слева на стене висел фонарь. Палец утопил тумблер, и в комнате стало светло.

Справа стояла полка, ломящаяся от различных продуктов длительного хранения. У дальней стены теперь находился генератор. От выхлопного отсека через вентиляционное отверстие на улицу шёл шланг. На генераторе стояла рация.

Я подошёл. Щёлкнул. Видимо, разрядилась на холоде. К счастью, на полке нашёлся зарядник. Врубил генератор и поставил средство связи на зарядку, а сам приступил к уничтожению съестных запасов. Жрать хотелось неимоверно.

Злыдень сбегал наверх и притащил свою миску, со звоном бросив её на пол. Я вывалил ему три банки тушняка и сам приступил к трапезе. Всё ел и ел, а место в желудке не кончалось. Похоже, у меня открылся третий дар – обжорство. Закончив трапезу, отправился на второй этаж.

Телескоп, притащенный мной в тот самый день, так и стоял на треноге. Я взял его под мышку и вытащил на улицу. Сходил за рацией в подвал. Уселся на порог дома, достал сигареты и закурил. Злыдень попробовал втиснуться рядом, как всегда этим жестом пытаясь показать, что он ещё не отбросил идею быть вожаком нашей маленькой стаи.

Я грустно усмехнулся.

– Куда лезешь, кабан мохнатый? – ласково потрепал я пса по загривку. Выдохнул, взял рацию, переключил частоту на общий канал группы. Нажал на клавишу передачи и заговорил:

– Всем, всем, всем. Как меня слышно?

Спустя несколько секунд один за другим посыпались ответы:

– Чисто и громко, – отозвался Воронцов.

– Сигнал стабильный, – бросил Салага.

– На четвёрку, – сказал Варик.

– Нормально, – ответил Танк.

– К сожалению, хорошо, – тяжело вздохнул Псих.

– Я вернулся. Попрощайтесь со спокойной жизнью.

Сказав это, я отключился. Направил телескоп на небо и прильнул к глазку. Так вот вы какие, звёзды Улья. Жаль, что смотрю на них один.

Злыдень резко гавкнул прямо над ухом и бросился к забору. Я тут же выхватил «Глок». Кого там черти принесли среди ночи?

Глава 3

Очередная безумная идея

День первый

Цитадель

Минус девятнадцать градусов по Цельсию