Действительность. Том 2
Именно по отношению к «нормативной разумности», мы, с подачи психиатров, и оцениваем всякое безумие. Но дело в том, что в нашем социуме существуют формы безумия, которые по устоявшимся правилам, превратившимся в закон, относят к развлечениям так же, как когда-то в Риме, на подмостках Амфитеатров, относили к естественной обыденности происходящее на арене. Иные формы безумия составляют необходимые условия природы, и так же относятся нами к вполне разумным явлениям. И речь сейчас, конечно же, не идёт об острых формах безумия, гиперклинических, для идентификации которых, собственно, в психиатрах нет никакой нужды. Поведение, идущее вразрез со всякой разумностью, не нуждается в рациональном разложении симптомов. Ведь явные выходы за пределы адекватности, это те нарушения, которые бросаются в глаза всякому, и идентифицируются всяким, даже совершенно не сведущим в психиатрии, наблюдателем. И потому такие отклонения причисляются к очевидным, не подлежащим идентификации. Я же хочу поговорить о тех случаях, которые не вызывают впечатления явного безумства, и которые плавая на поверхности социума нефтяным пятном, вызывают лишь недоумение или раздражение у купающихся личностей, имеющих каждый свою психофизическую состоятельность. Мы привыкли к этим отклонениям, и абсолютно уверенны в их адекватности, и разумности. – Обыденные формы безумия, без гиперклиники, которые мы нарекаем как угодно, только не безумием.
И так. Градации безумия очень обширны. И часто то, или иное явление нашей жизни обозначается нами как «безумие» только тогда, когда мы начинаем смотреть на него с определённого угла зрения, часто вызванного определёнными последствиями. Скажите на милость, кто-нибудь когда-нибудь задумывался над тем, насколько безумно бить друг другу лицо на ринге? Я имею в виду классический бокс. Я уверен, что да. Но, тем не менее, мы называем это боксом и не относим сие явление к проявлениям безумия. А секс, сколько раз он казался вам безумием? Здравомыслие «рационального разума» относится к любым проявления инстинкта, ко всему, что не вписывается в рамки «рационального», как к некоему безумству. То есть то, что никак не объясняется с точки зрения «рационального», автоматически выпадает из сферы «Здраво мысленного». Ведь сфера «допустимого», с точки зрения «рационального», ограничивается только её сферой, и любые отклонения противоречащие, либо не поддающиеся анализу, выпадают из этой алгоритмической парадигмы. На тонком уровне всякое наше действие, или даже намерение, не входящее в сферу «объяснимого», а сюда входит и всякая игра фантазии, интуитивная мысль, выходящая за рамки привычного, простого, осознанного, то есть, разложенного рациональным разумом на категории, с его точки зрения, уже граничит с безумием.
Когда твой разум настроен на волну «рационального», и в этот момент, ты видишь бой на ринге, в первые мгновения, в твоей голове появляются противоречивые мысли. Твой разум возмущается, и ты думаешь, – какое безумие! Но через минуту, настроившись на происходящую реальность, наш разум начинает воспринимать всё это, как должное. И ты спокойно смотришь, как они избивают друг друга, непонятно ради чего. Ибо непонятным это является, только для нашего «рационального разума».
Как известно, (с точки зрения того же «фокуса разумения», который не приемлет в первые мгновения, картину на ринге), каждый здравомыслящий человек, не видит и капли разумности во всякой войне. Война, это самое противоречивое явление нашей жизни. Мы всегда считаем её неразумной. Но, тем не менее, ни на минуту не прекращаем воевать, по всем фронтам нашего необъятного бытия…Война, с точки зрения «рационального разума», – полное и абсолютное безумие. И в то же время, где как не на войне, от индивидуума требуется «разумность», и «рациональное мышление». «Разумность» – в «безумии»! – Великая шутка «Создателя»! Он заставляет нас мыслить и поступать разумно, в полном безумии. Он заставляет нас расценивать явное безумие, как разумную необходимость.
Но в силу «конъюнктурности заинтересованного разума» в иной плоскости осознанности, вы называете «безумием» то, что лишь выходит за ваши привычные рамки осмысления, то, что ломает стереотипы, и устоявшиеся замки осмысления. То, что так или иначе выдаётся из общей ровной картины поведения, адекватного и разумного человека. Но совершенно не обращаете внимания на то, что «безумие» как таковое, вокруг вас повсюду! Вы живёте, окружённые безумием, но, привыкнув к нему, относите всё это, к вполне адекватному и разумному, ибо считаете это необходимым.
И один из главных корней во всех наших оценках «безумия», либо «адекватности», это всё та же различность миров нашего двойственного сознания. Где одна его часть мыслит в плоскости «инстинктивного», другая, – в плоскости «рационального». Ведь то, что желает и делает наше «инстинктивное», почти всегда воспринимается «рациональным», как безумие. Наше «инстинктивное» заставляет нас воевать. Но «рациональное» – кричит; Что вы делаете, это же безумие! Даже реализация главного нашего инстинкта, (как особей животного мира), воплощающегося в половой акт, для нашего «рационального разума», выглядит как полное безумие. Но только локально, сам акт, то, что являет собой самое «низменное», непосредственную работу нашей природы, воплощающуюся в совокупление. В целом же продолжение рода, для нашего «рационального», является адекватным и вполне разумным явлением, ведь это для него, уже нечто «возвышенное».
К чему я собственно, всё это? К тому, что по большому счёту, объективного определения «Безумия», – не существует. Всё лишь игра взглядов, противостояние точек зрения «инстинкта» и «разума». Инстинкт, не смотря ни на какие оценки и порицания, будет всегда поступать так, как заложено в него природой. И разум, ни смотря, ни на что, в свою очередь, будет вести себя сообразно своей. Им, как я уже отмечал, не суждено договорится. Ибо их противостояние является необходимостью, так как это, вообще, условие всякого существования. Всё что нам остаётся, это стараться сохранять некий паритет, баланс во всех подконтрольных нам плоскостях.
Как вы думаете, что являлось бы безумием с точки зрения инстинкта, по отношению к самому инстинкту, и его проявлениям? Как может быть сам инстинкт – безумен? Какими рамками ограничивается «разумность инстинкта»? В том то и дело, что его разумность определяется нашим «рациональным разумом», как арбитром, как властвующим субъектом, которому дано и позволено оценивать, и определять критерии этой разумности. И как всякий арбитр, он преднамерен, предвзят и заинтересован, в самом широком смысле слова. Для инстинкта же, вообще не существует подобных критериев. Ведь в нём нет «аналитической оценивающей ганглии». Его поведение, его сущность, есть – воплощённая необходимость.
Иной формат
Что является безумием, с точки зрения моей концепции мира, как «нераздельного живого организма», в котором обозначение нами «живого» и «неживого», есть лишь суть – наша субъективная оценка, оценка заинтересованного взгляда, раскладывающего всё, и вся по мешкам категорий, для удобства и контроля, (сказать точнее, – для удобного контроля).
В чём, в этом подтексте, корень безумия, в чём его зерно, можно понять и осознать, прибегнув к аналогиям присущим моему воззрению в мир, в целом. Все нарушения, которые мы находим в мире, есть лишь оценки нашего воззрения. Миру, как таковому, не свойственны ни какие нарушения, так как ему не свойственны оценки, как таковые. У него нет и быть не может для этого, никаких критериев. Они имели бы место для него, если бы он, мир, способен был осознавать сам себя. Если бы он стал «заинтересованным субъектом» вроде нашего с вами «рационального разума». Если бы у него появился свой оценивающий «рефлексивно – рациональный бастион», с возвышающимся над подвластными владениями «Оком Сарумана». Но ему, это ни к чему. Мир оценивает себя, с помощью нашего взгляда, и нашего разума. И именно с помощью и благодаря нашему «рациональному разуму», мир оценивает и определяет все отношения в нём, и строит критерии. Он, собственно, и создал его для этого. У него нет, и быть не может иного интереса в нашем существовании, как собственное познание, в самом широком смысле слова.
Далее. Всякий объект «неживой природы», к примеру, камень, стал бы, образно говоря безумным в наших глазах, если бы вдруг, без каких-либо причин, изменил свой характер. Если бы он стал вести себя, не в соответствии со своим статусом, и вразрез окружающей его, и формирующей его характер, действительности. Вышел бы, из-под власти общих физических законов. К примеру, стал бы плавать. Но это – невозможно, скажете вы, и будете абсолютно правы. Беспричинно, в мире ничего не происходит. Характер объекта сам по себе меняться не может, его свойства, его характеристики, это его неизменная суть. Она обусловлена веками его пребывания в окружающей его действительности.
Я излагаю всё это к тому, что мы, люди, как всякий иной объект природного «макрокинеза», обладаем своим неизменным характером глубинного качества, который не может меняться, в рамках нашего локального восприятия и осмысления. И наряду с этим, обладаем изменяющимся характером поверхностного качества, который хоть и содержит в себе определённую гибкость, и способность меняться, но произвольно, без каких-либо внешних причин, так же меняться не может. Мы такие же камешки в природном котле, с такими же неизменными характеристиками нашего «глубинного фатума», и индивидуальными поверхностными характерами, меняющимися в зависимости от места пребывания, от воздействия внешней среды. «Кожа нашего характера», способна утончаться, и становиться лоснящейся, прозрачной и шелковистой. Но вполне способна становится грубой, непробиваемой и инертной. Подобно камням, имеющим неизменную сущность «каменистости», и индивидуальную структуру, в зависимости от места пребывания каждого отдельного камня. И вот, собственно, к чему я. В этом смысле, всякая произвольность, как безосновательность, как данность, выходящая за условия реальной действительности, есть в сути своей, – безумие. Некий выход из общей сбалансированной парадигмы движений реальности, порождающий в нашем эмпирическом воззрении, впечатления различных форм неадекватности.
И вот что ещё. «Общечеловеческий характер», характер человеческого рода, в силу своей инертности, вызывает впечатление общего стоицизма, словно той общей «каменистости» присущей всем каменным субстанциям, и воплощающийся в нас, в некий «характер кланового субстрата». В ту стержневую основу, на фоне которой, характер индивидуума, (как чего-то более мобильного и гибкого, в силу скромности мира, продуцирующегося им), невероятно изменчив. И этот дисбаланс, встречающийся повсюду, контрастность которого и вызывает впечатление неразумного поведения индивидуума, на фоне общей разумности рода, есть одна из причин наших оценок неадекватности, и обозначения критериев разумности и безумия. Именно контрастность, подчас, является той основной причиной несоответствия, благодаря которому мы склонны относить явления нашего характера и поведения, к безумию.
Обобщённый формат
И так. «Рациональный разум» уверен, что всё должно быть сбалансировано, размеренно и последовательно. И когда он обнаруживает то, что не входит в рамки его представления о разумной последовательности, он нарекает это безумием. Ведомые рациональным образом мысли, при встрече с подобным явлением в нашей жизни, мы, потупив взгляд, отходим в сторону, не зная, как реагировать. Неадекватность, непредсказуемость поведения, резкие немотивированные ничем выпады, и такие же немотивированные замирания, просто – пугают нас. Ведь они сигнализируют о нарушении того «баланса», который и составляет основу нашей жизни и гарантию существования в реальной действительности, вообще.
Наш «рационально – аналитический разум» собственно, изначально возник и установился для того, чтобы расширить наши возможности к выживанию в меняющейся действительности бытия. Его появление и развитие обусловлено именно этой меняющейся действительностью, меняющимися условиями существования, слишком быстро разворачивающей свои оглобли, реальности. Ведь в природе, всё без исключения появляется по необходимости, и никак иначе. И «рационально – аналитический разум» появился и развился как некая необходимая гарантия нашего выживания в этих меняющихся условиях. И его главная функция заключается в анализе происходящего и предвидения последствий, что обеспечивает логическая цепь его разумения, и выстраивание, пусть приблизительных, но всё же последовательностей событий. И когда эта последовательность нарушается, прерывается логическая цепь, происходит некая общая разбалансировка сознания, с последующим «коллапсом психосоматического равновесия». Индивидуум перестаёт последовательно воспринимать действительность, адекватно оценивать ситуацию, в рамках общей последовательной парадигмы предлагаемой реальности. В результате чего, его органоид в целом, теряет одно из своих основных «укреплений», и тем самым становится, более уязвим. Он теряет одну из своих опор, обеспечивающую его надёжное сопротивление внешнему миру, всегда стремящемуся выдавить его из своего поля, как нарушение, как раковую клетку. Бастион его выживаемости постепенно разрушается. Но в силу того, что в самой природе всё взаимосвязано и сбалансировано, разрушение «рационального», часто провоцирует расширение в нём, «идеального». И за счёт этого «идеального», он становится ещё более приспособленным, а значит, всё равно повышает свои шансы на эту выживаемость.
Подобная разбалансировка, как правило, происходит в результате чрезмерного внутреннего эмоционального напряжения, спровоцированного непреодолимым для индивидуума, внешним воздействием на его психику. Где, в ответной реакции, рвутся «тросы» удерживающие общий баланс и разум срывается с «якоря разумности» в пучину непредсказуемого. В любой системе, у всякой структуры, есть свой предел прочности, некая точка кипения, точка кризиса, после которой необходимо происходит взрыв, либо коллапс, разрушающий внутренний баланс сил.
Вам говорят, что безумца можно вылечить? Не верьте. «Коленный сустав», однажды вылетев из своей сумки, будет вылетать всю последующую жизнь. Разум, выйдя единожды за пределы «рациональной разумности», выйдя единожды из «колеи сбалансированной осознанности», будет всегда сохранять за собой, это право.
Мы часто называем безумием то, что просто не доступно нашему пониманию. То, что выходит за границы понимания среднего человека, усреднённого человеческого разумения. И это ещё одна из граней того, что мы склонны нарекать безумием. «Гениальность», как высшее проявление разумности, всегда на грани «Безумия». Не та «Гениальность», что бесконечно часто восхваляется слишком восторженными поклонниками, не та, которой с лёгкой руки авторитетов, награждается всякий идол, но та, которая концентрирует в себе великое знание эксплицитного характера, не доступное для понимания подавляющего большинства людей. «Гениальность», рождённая синтезом инстинкта и разума, зачатая в их «совокуплении», в непримиримом слиянии двух противоположных полюсов мышления. Порождающая нечто выходящее за рамки, как инстинкта, так и разума. – Взрыв, и рождение новой звезды! Полёт, сопровождающийся полным безумием для всего «рационального»! Недоступное никакому объяснению и разложению в инструментах аналитической рациональности. В ней, в «Гениальности», самая большая концентрация сил. Безумие – в разумности, и разумность – в безумии! Выплеск колоссального количества энергии, от столкновения мощных достойных друг другу противоположностей. Она неописуема, и не поддаётся никакому анализу, но чувствуема нашим «идеальным разумом», его глубоко великим подсознанием. Она вне всего «сознательного», вне «рационального». И потому для него, безоговорочно безумна.
Вы хотите воспитать «Гения»? Ваше тщеславие не знает границ! Как можно создать то, что существует лишь случайно? Каким образом можно создать случай? Построить то, что природа, волей судеб, создаёт лишь единожды в целом поколении. Это желание, – часть вашего Безумия.
То, что всякая «гениальность» находится на грани безумия, и в нашей жизни часто эти понятия невозможно идентифицировать и чётко разграничить, говорит о том, что генетика «гениального», как и генетика «безумного», имеют если не одно тело, то одни корни, или, по крайней мере, схожие линии и окружности своего бытия. Для «рационального разумения» гениальность, как и безумие, имеют в своей основе одну и ту же характерную аномалию. Нарушение последовательности, и нарушение баланса. И там, и здесь, имеет место некий кризис, после которого индивидуум, выпадая из амплитуды общего мироощущения, впадает в иное поле, присущее только ему. Этим объясняется невероятное внутреннее одиночество носителя как того, так и другого. Ведь как «Гений», так и «Безумец», существуют в совершенно абстрагированном, новом небывалом мире. Здесь нет более никого. Именно это вызывает как у одного, так и у другого, такие невыносимые душевные мучения. Не будь этого беспросветного одиночества, они могли бы вполне комфортно себя чувствовать.
Встречались ли вы лицом к лицу с «Гением», и встречались ли лицом к лицу с «Безумцем»? Могли бы вы визуально отличить одного от другого? Я никогда не забуду, как меня, ещё совсем юношу поразила одна сцена, увиденная мной в одном известном кинофильме Милоша Формана. Фильм назывался «Пролетая над гнездом кукушки». Для тех, кто не помнит, немного напомню. Действие фильма происходит в одной из психиатрических лечебниц Америки, куда волей случая, попадает герой фильма, которого играет Джек Николсон. Так вот, вкратце: Он, этот герой, в силу своей излишней эксцентричности, выходящей за рамки ровного поля общественной адекватности, но в тоже время, при полной вменяемости, организует побег пациентов этой клиники, с целью простой прогулки на катере, а точнее рыбалки. Якобы, зафрахтовав на время небольшое судно, он привозит туда всю эту разношерстную публику, с различными психическими отклонениями. Их встречает, толи хозяин, толи дежурный стоянки, который замечает странности в поведении этих людей, которые лихо залазят на борт судна, и обращается к ним с вопросом: Что вы собираетесь делать? И ожидая адекватного ответа, смотрит подозрительно на них. И герой Джека Николсона, видя, что прогулка может провалиться, заявляет, что они из психиатрической клиники, и сам, представившись доктором, начинает представлять ему всех остальных. Перед именем каждого, говоря, либо доктор, либо профессор, наделяя, тем самым, их регалиями учёного мира. И тут происходит самое невероятное! А именно, почти волшебное перевоплощение всех этих людей, в элиту научного мира! Происходит некое открытие! Эти лица, будучи секунду назад, простыми безумцами, начинают чудесным образом меняться в наших глазах. То есть, они, оставаясь теми же безумцами, вдруг стали превращаться в нашем лицезрении, в учёных мужей. Меня поразило то, что лицо учёности, практически нисколько не отличается от лица безумности. Что всё зависит лишь от угла зрения, от предвзятого глаза. Лица безумцев на этом катере, в нашем представлении становились такими, что никто не усомнился бы в том, что это учёные. И что самое интересное, со всей этой новой картиной, удивительным образом гармонировало как их поведение, так и их одежда. Безумие и гениальность, имеют одно лицо? Но в чём тогда разница? Не может быть, чтобы только в субъективном взгляде. В полезности для общества, – вот в чём здесь дело. Всех вместе, и каждого в отдельности, судит и оценивает общество, исходя из своих строгих порядков, и меркантильных интересов. Но полезность, как таковая, так относительна. А порой настолько завуалирована и далека по времени, что не хватит и семь пядей во лбу, чтобы сходу определить, что в действительности может быть полезным, а что нет.
Безумие и гениальность, как явления, имеют одну колыбель. Оба – выпавшие яйца птицы «Крог» из общемирового усреднённого гнезда, с его адекватным контекстом. «Сверх стремление» присущее их носителям, заставляют делать как безумные, так и гениальные вещи. Чем, как не безумием, можно обозначить то, что когда-то давно, рыба вдруг вылезла на сушу? Да. В том была необходимость для выживания. Но много ли рыб вылезло на эту сушу? Основная масса флоры того времени, оставшись в рамках общей разумности, погибла от нехватки пропитания. Из тех же, что вылезли, большинство погибли от воздействия чуждой среды, либо от катаклизмов, бушующих в те времена на нашей планете. Но те, кто выжили, дали зерно для зарождения новой формы бытия, обеспечив появление нового мира действительности. Если бы не это «безумие», то не существовало бы никаких живых сухопутных тварей, включая, конечно же, и нас с вами.
И так всегда. То, что с точки зрения рассудительного рационального разума, есть безумие, оказывается самым разумным, с точки зрения инстинкта, и природы в целом. Ведь, в сущности, многое «безумное» с точки зрения высшей утончённой рациональности, является генератором всего прогрессивного. И здесь, для наших оценок, не последнюю роль играет наше отношение к последствиям, какими бы они не были. Именно фокус нашего рационального рассуждения, относительно всяких последствий, имеет решающее значение в окончательной оценке и выносимом вердикте. Ведь наш мозг так устроен, что мы склонны, всяким последствиям придавать образ либо «полезного», либо «вредного». И в большинстве случаев, именно исходя из выше обозначенных критериев, определяем безумие или гениальность, как таковые.
Но дело в том, что мы способны завернуть, простите, любое «дерьмо» в красивую обёртку, и всякое явление мира наделить «нужностью», и даже «необходимостью». Как и способны всякий «бриллиант» нашей жизни, превратить в ненужный хлам. Ведь мы обречены в своих воззрениях, служить «сатане интереса и предвзятости», как бы мы не стремились абстрагироваться от этого.
Да простят меня за пафос и излишнюю восторженность, я так же как все, не лишен этого свойства. Но ничем, кроме как безумием, с точки зрения «разумности рационального», расценивать следующее, просто не могу. Те учёные, что, ломая всякие представления, отбрасывают моральные догмы, забыв про предрассудки, не взирая ни на какие последствия, выходят за грань, рискуя всем, – карьерой, здоровьем, и даже своей жизнью, всё же делают своё «Безумие». Они, тем самым выводят всех нас на новые вершины, и даже в совершенно новые миры. Они как те рыбы, выползают туда, где не могут дышать. И у них, вместо жабр начинают появляться «новые органы», – «лёгкие разума». Они поднимаются на такие высоты, что у них начинают появляться органы, позволяющие дышать разряженным воздухом. У них в головах зарождаются и становятся новые «ганглии сознания». «Ганглии», которые открывают для нас, совершенно новые плоскости мира. Гении, или безумцы? Куда ведут они нас? На вершину Олимпа, или в клоаку Аида? Это знает только само проведение.
Что заставляет таких индивидуумов ломать всякие преграды? Что заставляет их выходить за пределы, где нет тепла, где лютый холод сковывает всё живое? Я полагаю, что в первую очередь здесь играет роль внутренний химический состав их крови, определяющий форму метаболизма и гормонального фона, отличающегося от усреднённого состава. Ведь, как известно, все стремления и желания зависят от химического состава крови, и соответствующего гормонального фона, провоцирующего определённую форму метаболизма в целом. Наше поведение напрямую зависит от обменов внутри нас, от сложившейся гармонии внутреннего баланса сил. И зависимость эта, – фатальна.
Противоречие, заключённое в нас, проявляется всюду, где только возможно. Мы нарекаем «безумием» то, или иное проявление разбалансировки нашего «инстинктивно-рационального психотипа», и в то же время, стремимся к этому. Ведь по большому счёту, нас интересует по-настоящему, как в нашем искусстве, так и в нашем быту, всегда только нечто выходящее за рамки, нечто балансирующее над пропастью. То есть, своего рода «безумное». И на самом деле, то, что не пахнет «безумием», нам, по большому счёту, – неинтересно. Стремление к «безумию», заложено в нас природой. Это оно вывело нас на те вершины, коими мы обладаем ныне. Наша воля жаждет безумия, – это её хлеб. Она засыхает без него! И обобщённая динамика её стремлений и удовлетворений, рисует на сводах действительной реальности, картину бытия, присущую только ей.
Присмотритесь, как часто явное «безумие», через определённое время, перевоплощается в наших глазах, в обыденность, и воля, вновь ищет своего удовлетворения, за гранью. Всё это вполне вяжется с её основой, «диссонансно-консонансной динамической генетикой. Постоянным стремлением к диссонансу, сменяющимся стремлением к его разрешению, к удовлетворению консонансом. Ведь для того, чтобы воля могла удовлетворяться, изначально, ей просто необходимы диссонансы. Чем мог бы быть консонанс, без диссонанса?