Ох уж этот установленный с незапамятных времен modus vixi (образ жить) красиво! Очень она любила жить красиво – а кто не любит из тех, кто имеет такую возможность?.. Особенно нравилось теплое море, чистый воздух и много солнца, которых не было или не хватало в большом, тесном и душном городе. Её финансовые возможности вполне позволяли бывать в любимой Ялте или Кавказской Ривьере хоть несколько раз в году; но зачем было тратиться на недешёвый отдых, если она директор крупного торгового управления. В ее подчинении были сотни работников, обслуживающих магазины, склады, палатки и прочие торговые предприятия. Государство в лице профсоюзов тоже любило продемонстрировать, что заботится о работниках, и в торговое управление приходили путёвки, по которым можно было поехать в санатории и дома отдыха. Но слишком много было работников, а мало путёвок. Арумова трудный вопрос по распределению путёвок решала по-своему, чтобы не вносить раздор среди работников и исключить между ними такое плохое качество, как зависть, – это когда кто-то едет на море, а кто-то не едет. Она совсем перестала выдавать простым работникам путевки, их «распределяли» её «ручные» отдел кадров и председатель профсоюза втихую, между руководством и собой. Продолжалось так не один год, но, как водится, объявился правдолюбец, решивший нарушить устоявшийся порядок с путёвками, написал анонимку о злоупотреблении директора Арумовой. Приехала в ее торг комиссия. Факты подтвердились. Как-то надо было реагировать, несмотря на нежелание начальства наказывать обаятельную, всех устраивающую в качестве директора женщину, – её в результате тихо освободили от занимаемой должности, но вскоре доверили руководить другим управлением – «Спортлото».
Разумеется, Арумова скучала по прежней должности, поначалу горевала в новом управлении, потому как сразу не могла понять, для чего вообще нужна эта организация. Но ей объяснили, она всё поняла и была несказанно удивлена, как, оказывается, ничего не производя, затрачивая минимум средств на устройство «Спортлото», государство получало баснословные доходы, сопоставимые с прибылью какой-нибудь отрасли промышленности. Оборотная, моральная сторона никого не волновала. Если, например, «пьяные» деньги собирались за счет продажи населению спиртного и эта тема время от времени хоть как-то обсуждалась и возникала в стране очередная кампанейщина «борьбы с алкоголизмом», то в «Спортлото» без комментариев эксплуатировалось и поощрялось такое низменное качество человека или порок, как желание жить на дармовщину и страсть наживы. Лицемерно утверждалось, что в аббревиатуре «Спортлото», слово «спорт» хотя бы и использовалось исключительно для рекламы, как если бы это был действительно какой-то вид спорта, но все средства от игры идут на развитие спорта.
Встречаться Розенский с Арумовой стали почти каждый день, хмелевшие от новизны и остроты чувств, их переполнявших, поэтому ненасытных до беспамятства. Арумова понимала и остро чувствовала, что ей отпущено вперед не так много лет для полноценной жизни биологически здоровой женщины, знала, каково это ночами при ненавистном одиночестве испытывать вплоть до приступа мигрени желание. И она не хотела отпускать Розенского, боялась упустить его, думая о своём, об уходящих годах, о чем не задумывалась еще лет десять тому назад. Во время одного из свиданий Арумова сказала, что не может совершенно сосредоточиться на работе, не может дождаться вечера и встречи с ним; работа ей в тягость, нужно подумать о себе, отдохнуть, она предложила взять отпуск, чтобы вместе уехать на юг.
– Мы можем прекрасно провести время, и это будет незабываемо, и потом сейчас самое время, бархатный сезон. Представляешь, море за лето нагрелось, солнце не жарит, как в июле, нет очередей, толкотни и суеты из-за отдыхающих с детьми… – Она даже прикрыла глаза, воображая, как может провести неделю-другую на море со своим мужчиной, и это поможет еще сильнее сблизиться, привыкнуть друг к другу.
Розенский в ответ вздохнул с грустью в голосе.
– Что-то не так сказала? – вопросительно взглянула Арумова.
– Ты очень все красиво рассказываешь, можно только мечтать.
– На то и мечты, чтобы сбываться, – сказала Арумова. – Разве ты не готов их осуществить?
Розенский снова вздохнул, соображая, что бы такое сказать в оправдание, чтобы не было стыдно за себя, соблюсти приличие, потому как совершенно не имел финансовой возможности устроить поездку на двоих, но услышал от Арумовой:
– Понимаю… сразу не подумала. Это будет мой подарок… (Розенский пытался возразить.) – Она не дала ему сказать, обняла, прильнув в долгом поцелуе… – Никакие возражения не принимаются!
– Буду твой должник.
– Все хорошо, любимый… У тебя все впереди… Да, кстати, я ведь обещала, что тебя включим в состав общественной комиссии по обработке и оформлению тиражей «Спортлото». С тобой так хорошо, что память отшибает. Так вот, ты включен в состав комиссии, примешь участие уже в эту пятницу, когда заканчивается прием частей «Б» и «В». Твою кандидатуру одобрили наверху… Как было им не поддержать, если тебя назвала я, да еще кандидат при самой необходимой для нас должности – инструктор спорта! Как раньше не додумалась? Давно бы познакомились.
И скоро настал день и час для Розенского, когда он переступил порог организации, которая для него казалась землёй обетованной, воплощением его многолетних мечтаний узнать нечто о «Спортлото», что недоступно простому обывателю.
Зональное управление «Спортлото» занимало несколько помещений, расположенных под трибунами местного стадиона, в противоположной стороне от главного входа, где к стадиону примыкал парк. Сюда раньше Розенский приходил лишь раз, в кассу, за единственным выигрышем. Вывеска «Спортлото» объёмными золочеными буквами на выкрашенной охрой чугунной доске выглядела впечатляюще, как на каком-нибудь министерском здании. «Сделано со вкусом, – отметил он про себя. – Раньше, видимо, не обращал внимания, может быть, была другая вывеска».
Он сразу зашел к директору. Арумова была не одна, в ее кабинете сидели еще два человека. Все ждали его. Она поздоровалась с ним за руку, по-деловому, но глаза были лукавые, давали знать о тайне, которая известна им одним.
– Знакомьтесь, товарищи! – обернулась Арумова к остальным. – Розенский Михаил Львович. Он, как и вы, утвержден в общественную наблюдательную комиссию зонального управления «Спортлото». Работает инструктором по спорту и культуре городского исполнительного комитета. А это, Михаил Львович, – Арумова снова смотрела, не сводя глаз, на Розенского, – ваши коллеги по комиссии: Покулов Алексей Алексеевич, в прошлом известный спортсмен, ныне заслуженный пенсионер (Розенский, оказалось, его знал как комментатора футбольных матчей, имевшего прозвище Стакан за склонность выпивать), и Каустов Виктор Викторович – он возглавляет профсоюз организации инвалидов.
Розенский поздоровался с ними; ощутил крепкое рукопожатие первого, одарившего его какой-то по-детски счастливой улыбкой на добродушном лице почти старика; второй коллега был явно подслеповат, имел, очевидно, к обществу инвалидов не опосредованное, а прямое отношение, и, здороваясь, будучи невысокого росточка, так близко подошёл к Розенскому, пытаясь его разглядеть, что ткнулся носом ему в подбородок.
«В такой компании ещё не доводилось бывать!» – можно было читать на лице Розенского, поморщившегося и вежливо отстранившегося от Каустова.
– Располагайтесь удобнее, товарищи, – сказала Арумова. – Сейчас Зинаида Ивановна, наш секретарь, принесет чай, а я вам подробнее, это входит в мои обязанности, расскажу о порядке работы нашего управления и о ваших обязанностях.
– Будет ли еще что к чаю, кроме конфет и печенья? – сказал Покулов, потирая с серьезным видом кончик носа.
– Алексей Алексеевич, я поняла, ценю ваш юмор, но только конфеты и печенье. Остальное, вы знаете, после работы.
– Анна Андреевна, – заговорил Каустов, – я же знаю о моих обязанностях.
– Повторение – мать учения! – заметил Покулов, продолжая тереть нос.
– Правильно! – сказала Арумова. – А есть еще и регламент в нашей работе, который нужно соблюдать… – Она сделала паузу, ожидая, пока секретарь расставляет стаканы в подстаканниках, как в поезде, и разливает чай.
Секретарь Зинаида Ивановна – почти старуха, которая здесь работала с рождения их управления, с заметными признаками болезни Паркинсона, с зачесанными сильно назад волосами, уложенными в сетку, в белой, навыпуск, сильно накрахмаленной, шуршащей во время движения рубашке, поверх которой лежали крупные янтарные бусы, – не торопилась, боясь расплескать чай дрожащими руками. Наконец, подала всем чай, и Арумова продолжала:
– Вы, Алексей Алексеевич, и вы, Виктор Викторович, в комиссии два месяца, а Михаил Львович сегодня первый день, и, поскольку состав комиссии поменялся, я буду рассказывать заново… Вы знаете, что основной принцип работы «Спортлото» – это максимальная прозрачность нашей работы для людей и обеспечение надёжности всего процесса, связанного с работой, а также сохранность лотерей. Разные общественные организации делегируют нам своих людей, уважаемых и заслуженных членов нашего гражданского общества. Составляются списки примерно по тому же принципу, что на народных заседателей в суды. Из этих списков и выбирается состав комиссии, в которой всегда три человека, участвует каждый из них год, затем происходит обновление состава комиссии. Вы, Алексей Алексеевич, представляете Общество ветеранов спорта, Виктор Викторович – Общество инвалидов, Михаил Львович, помимо основной работы в нашем горисполкоме, является сопредседателем спортивного студенческого общества «Буревестник». Ваша задача наблюдать за обработкой нашими статистами-счетчиками карточек частей «Б» и «В», поступающих в зональное управление «Спортлото», обслуживающее несколько областей. Карточки собираются в пачки по пятьсот штук, потом разрезаются на специальном станке, его у нас прозвали гильотина; получается, что «Б» отделяется от «В», эти разделенные пачки мы кладем на хранение по разным сейфам, которые затем опечатываются и закрываются до понедельника. Каждый сейф запирается на три разных замка и опечатывается тремя разными печатями. Печати и ключи находятся с момента закладки частей «Б» и «В» у каждого из вас, и, кроме вас, никто к ним не имеет доступа. Само помещение «Спортлото» в канун розыгрыша, как это будет сегодня к концу рабочего дня, сдается под сигнализацию на пульт милиции, и попасть в него становится невозможным. Да, еще одна важная процедура: прежде чем поместить пачки с карточками в сейфы, они по срезу обрабатываются нашим сотрудником-химиком в красящий раствор, имеющий определенную формулу на каждый тираж, раствор сразу же уничтожается, чтобы его больше не использовать, то есть части лотерейного билета, поступившего к нам, еще и помечаются красителем, который не повторить и не подделать. Таким образом, как видите, мы имеем целый набор защитных мер, направленных на то, чтобы исключить возможные злоупотребления с частями лотерейных билетов на время до и после проведения розыгрыша. Всё, что я говорю, детально изложено в инструкции, утвержденной нашим Главным управлением, которое в Москве. С инструкцией вы ознакомитесь и получите под роспись.
Арумова немного устала, перевела дух, взяв стакан с чаем.
Розенскому все происходящее было ново и интересно, слушал он внимательно, с любопытством разглядывая директорский кабинет, обставленный отличной румынской мебелью, и старался понять, что за люди его коллеги по комиссии, которые согласно кивали вслед за каждым словом Арумовой, говорившей о безукоризненности придуманных кем-то правил хранения и обработки карточек, о честности организации игры «Спортлото». Но, как человек неглупый, понимал, что всякие правила, как и законы, – это всего лишь номинальный механизм по регулированию каких-то отношений между их участниками, а никакой механизм не совершенен, потому и бытует суждение, что «не там воруют, где много, а там, где оплошно лежит».
– Видите, какая сложная процедура! – продолжала Арумова, начиная повторяться. – Но именно благодаря ей исключаются всякие злоупотребления с карточками до проведения в Москве тиража. Как вы знаете, проводится он в воскресные дни и показывают его в специальной телевизионной программе. Начиная с понедельника, наши статисты-счетчики просматривают имеющиеся в сейфах карточки и выбирают выигрышные билеты с угаданными числами от трех до пяти соответствующей игры «5 из 36» и числами от трех до шести игры «Спортлото 6 из 49». Билеты вносятся в специальный протокол. С этого же времени граждане, угадавшие счастливые числа, вправе обращаться к нам за выигрышем. Суммы выигрышей устанавливаются в зависимости от сбора денег, вырученных с проданных карточек, и распределяются пропорционально количеству выигрышных билетов и угаданных в них номеров. Ну, например, практика показывает, что за угаданные три числа серии «6 из 49» выигрыш бывает от трех до десяти рублей; за четыре числа от тридцати до ста рублей; за пять чисел выигрыш может составить до тысячи рублей, за шесть, разумеется, всегда гарантированный максимальный выигрыш в десять тысяч рублей. В лотерее «5 из 36», которая специально организована для стимула игроков, угадывающих меньшее количество счастливых чисел, суммы распределяются также пропорционально счастливым числам, но самый крупный выигрыш остается неизменным – десять тысяч рублей.
После последних слов Арумовой все вздрогнули, волнительно заерзали на стульях и стали многозначительно переглядываться, ощущая почти физически сопричастность к свершающимся в этих стенах важным, судьбоносным для тех, кому повезёт, событиям.
– Осмелюсь спросить, – сказал осторожно Каустов, обращаясь к Арумовой, – раньше как-то не задавал этого вопроса, как часто бывает выигрыш в шесть чисел, при мне так не было ни разу?
– И при мне не было ни разу, – сказал Покулов, – да и пятерки ни разу, но четверки были.
– За время моей работы, а это восемь лет, – сказала Арумова, – была только раз шестерка, другие числа, как упомянул Алексей Алексеевич, случаются.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
