– Послушай, Сергей Васильевич, – обратился к нему хозяин дома, – ну, ты нашёл время включать законника! Люди устали с дороги. Неужели ты думаешь, что кому-то позволили бы провезти в самолёте оружие, не будь на него соответствующих документов?
– Ну, хорошо, – после небольшого раздумья сменил тон участковый, – черт с вами, отдыхайте. Пойду, не буду вам мешать.
– А ты чего вообще приходил, Сергей Васильевич? – спросил Борецкий.
– Как чего? – отозвался участковый. – Для порядка. Новые люди, да ещё с оружием.
– Понятно. Ты вот, что, Василич, ты завтра, если будет желание, заходи вечерком. Мясом угостим. Так сказать, с пылу с жара, с моего мангала. О, стихами заговорил! Это неспроста, Веня, – повернулся Борецкий к Сереброву, – помяни моё слово, ждёт нас завтра удача.
– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, – шутливо погрозил ему пальцем участковый и вышел во двор. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, Борецкий громко хлопнул в ладони и сказал: – Ну, что застыли?! Давайте устраивайтесь. А то уже не терпится выпить за встречу.
– Митрич, – обратился он к охотнику, – мы с Веней попозже к тебе зайдём, обсудим планы на завтра. Хорошо?
– Договорились, Герман Сергеевич.
Сказать, что Венька Серебров был счастлив, это ничего не сказать. Впервые за свою любительско-охотницкую карьеру, ему удалось добыть по-настоящему солидный трофей. Причём с первого же выстрела. Он покосился на лежащую на земле косулю, и его лицо расплылось в довольной улыбке.
– Хороший экземпляр, – перехватил его взгляд Митрич, – отлично стреляешь. Признаюсь, не ожидал.
– Ну что, с почином тебя! – поздравил Вениамина Борецкий.
– И я поздравляю, – уныло пробубнил Чудин.
– Спасибо, мужики! – сердечно отозвался Серебров.
– Гера, – обратился он к Борецкому, – только, позволь мне приготовить стейки, договорились?
– Как скажешь Веня! Сегодня твой день, банкуй!
Подготовка к празднику по случаю удачной охоты была в самом разгаре. Все женщины, включая бабу Фросю, в поте лица трудились на кухне. Мужчины тоже без дела не сидели. Борецкий и Серебров занимались мясом. А Гене Чудину поручили растопить во дворе мангал. Митрич, сославшись на усталость, ушёл домой отдыхать. Мясо уже готово было к жарке, когда со двора вернулся перепачканный сажей Чудин и не без гордости сообщил об успешном выполнении данного ему задания. Ему налили рюмку водки и отправили на второй этаж приводить себя в порядок.
– Ну что, я пошёл? Думаю, мне достаточно будет получаса. «Может, чуть больше», – сказал Серебров, беря в руки поднос с разложенными на нём кусками мяса.
– Не жёсткое будет? – засомневалась Людмила, – всё-таки дичь. Она бегает.
– Скажу больше, Люся, – улыбнулся Борецкий, – она ещё и прыгает.
– Тем более.
– Не будет оно жёстким, Люся, обещаю. Я в приготовлении мяса на углях спец. Так что не переживай. Лучше помоги мне донести все, что нужно до мангала.
– Ладно, я пошёл в подвал за напитками, – сказал Борецкий и скрылся под лестницей.
– Веня, надень куртку! – крикнула вслед мужу Катерина. – Да и ты Людка оденься. Там вроде опять моросит.
Серебров молча поставил поднос на стол, послушно надел свою охотничью куртку и повернулся лицом к жене.
– Теперь можно идти, товарищ генерал?
– Свободен.
Серебров и Людмила вышли во двор.
– Что-то Чудина моего долго нет, – заметила Элла, – поди, завалился на кровать и телек смотрит. Пойду, позову.
– Не трогай ты его, Элка, всё равно ему здесь делать нечего, – сказала Катерина.
– И то, – согласилась баба Фрося, – пусть себе отдохнёт, намаялся с непривычки-то.
Элла махнула рукой и принялась резать зелень. Вернулась Людмила и сообщила с порога: – Отослал меня твой муженёк, Катюха, помощники, видите ли, ему не нужны. Просил только принести рюмку водки, сказал ему нужно глаз навострить, чтобы мясо не пережарить.
– Ну, неси! – не сговариваясь, хором воскликнули все три женщины и засмеялись. Разделяя всеобщее веселье, Людмила подошла к холодильнику и достала из морозилки бутылку «Абсолюта».
– Огурчик солёный порежь…
– Не умничай, Катерина, – оборвала её Люда, доставая из банки сочный огурец. Поставив на поднос рюмку водки и тарелку с нарезанным огурцом, Людмила наскоро накинула на плечи плащ, взяла со стола поднос и вышла во двор. Спустя минуту послышался её душераздирающий вопль.
Серебров лежал навзничь с широко раскинутыми по сторонам руками и смотрел на небо невидящим взглядом. Из-под его спины медленно сочилась бурая жидкость, до боли напоминающая кровь. Склонившаяся над мужем Катерина закричала так громко, как-будто хотела, чтобы вся тайга услышала о случившейся трагедии. Во двор выбежала баба Фрося. За ней спешила Элла, а на балконе появился взволнованный Чудин.
– Венечка, Господи! Что с тобой?! За что?! Кто это сделал?! – Катерина, стоявшая на коленях рядом с телом мужа, подняла заплаканное лицо и обвела взглядом стоящих вокруг неё людей.
– Что?! Что случилось?! – во двор буквально ворвался полуодетый Митрич. Увидев лежащее на земле тело, он остановился и замер, как вкопанный.
– А может, он ещё жив? – с внезапно вспыхнувшей в глазах надеждой, всхлипывая, спросила Катерина. Людмила нагнулась, взяла руку Сереброва за запястье и через несколько секунд отрицательно покачала головой.
Глаза Катерины закатились, и она упала бы, если бы стоявший рядом с ней Борецкий, не подхватил её на руки.
– Неси её в дом, Гера, – распорядилась Людмила, единственная из женщин, взявшая себя в руки. Баба Фрося и Элла плакали навзрыд. Митрич куда-то ушел и вскоре вернулся с куском брезента, которым накрыл покойника. Спустя полчаса все, кроме Катерины, её накачали успокоительным и уложили спать, собрались в столовой.
Первым нарушил молчание Борецкий.
– Надо вызвать полицию, – сказал он, – связь здесь говёная, но у меня для таких случаев есть спутниковый телефон.
– Вызвать, конечно, надо, – поморщился Митрич, – да толку-то. Дороги развезло. Пока доберутся, пока то, да сё.
– И что вы предлагаете? – спросил Геннадий.
– Для начала, надо вызвать Сергея. Участкового нашего. Мужик он толковый, к тому же, это его работа. Одного я не могу взять в толк, кому Вениамин мог насолить всего за сутки?
– Вы намекаете, что моего мужа убил кто-то из местных?
Этот вопрос, произнесённый звенящим от ярости голосом, прозвучал, как гром среди ясного неба. Все сидевшие за столом разом вздрогнули и повернули головы в сторону лестницы, на которой стояла опухшая от слёз, Катерина.
– Катя, иди в постель, прошу тебя, – поднялась со своего места Людмила. Не обращая на её слова никакого внимания, Катерина медленно спустилась с лестницы и подошла к сидевшему во главе стола хозяину дома. Со словами: «Это ты гад, его убил!», она влепила ему звонкую пощёчину. От неожиданности Борецкий дернулся так, что едва не упал со стула. У Катерины началась истерика. С большим трудом, её снова уложили в кровать. На этот раз вдову решили не бросать в одиночестве. В её комнате осталась дежурить Элла.
– Скажи, Гера, – внезапно спросила, несколько минут, внимательно наблюдавшая за Борецким, Людмила, – а ты действительно не убивал Веню?
Герман буквально взвился от этого вопроса.