banner banner banner
Серый лютый. Киноповесть
Серый лютый. Киноповесть
Оценить:
 Рейтинг: 0

Серый лютый. Киноповесть


– Лучше живой.

Грушенька протягивает Сергею махровый халат.

– Живой источник уже приготовлен. Изволь испробовать.

Сергей набрасывает халат. Грушенька берет его за руку и выводит из гостиной…

Возвращается. Ставит на стол две порции омлета, кофейник, сливки, кладёт рукопись. Возвращается Сергей, свежий, чисто выбритый, волосы влажные.

– Ни убавить, ни прибавить.

– Это как понимать?

– Мой завтрак. Как ты догадалась?

– Интуиция. Садись. Угощайся. – Наливает кофе. – Со сливками?

– Да. – Сергей берет рукопись. – А это на закуску?

– Да.

Сергей смачно ест омлет, запивает кофе и просматривает рукопись. Затем прекращает есть и пить и весь погружается в рукопись.

– Вот это да! Это же совсем другое блюдо. Когда ты успела?

– Пока ты сладко спал.

– Да-а-а. Вот это блюдо! Даже не генсековское, царское…. Ты со всеми своими героями такие фокусы проделываешь?…

Грушенька закрывает ему рот ладошкой.

– Не кощунствуй. Ты не все. Ты единственный. Таких больше в мире нет.

– Ну а раньше были?

– Я не живу ни прошлым, ни будущим. Я живу настоящим. А весь мой сегодняшний день ты заполнил без остатка.

– Неужели?

Грушенька долго молча смотрит на Сергея.

– Что это ты на меня странно как-то смотришь?

– Мне страшно за тебя.

– Почему?

– У тебя внутри живет не укрощённый зверь. Сегодня ночью он на какой-то миг вырвался наружу.

– Ну и как? – На лице Сергея появляется то ли виноватая, то ли ироническая улыбка.

– Не смейся над моей пророческой тоскою. – Грушенька проводит рукой, словно пытается стереть улыбку с его лица. – Это было какое-то безумие. Такого со мной еще никогда не было.

– Со мной тоже. – Соглашается Сергей. – Где ты этому всему научилась? Это даже не танец, а некое древнее, дикое, необузданное языческое действо. Так что ты тоже не горлинка.

– У меня бабка была колдунья, знахарка. Это от неё. И начинала я свою карьеру стриптизершей в ночном клубе. – При этом воспоминании лицо её как-то гаснет.

Когда я входила в транс, весь зал заходился в экстазе. Потом на меня положил глаз издатель одной крупной ежедневной газеты и сделал своей секретаршей.

– И…

– И! А ты как думаешь? Он что, ангел небесный? И стала я входить в премудрости второй древнейшей профессии. Ничего особенного. Не боги горшки обжигают. И оказалось, что у меня хорошо работает не только то, что ниже пояса, но и то, что повыше. А так как я шаманка и кулинарка, то и блюда стала готовить ароматные, с перчиком. И сейчас я известный и независимый журналист.

– А я независимый финансист. В этом наши судьбы схожи.

– В каком смысле?

– Все мы, нынешние, вышли из грязи в князи.

– Из грязи. Это точно. – Соглашается Грушенька. – И барахтаемся в грязи, но иные из нас всё-таки иногда поглядывают на звёзды.

– На эти? – Сергей кивает на деревянную ширму.

– Не ерничай. Эти – отражение. «По ночам ко мне прилетают звёзды. Я открываю окно и впускаю их в комнату. И тогда…»

– Случается волшебство.

– Ты что-то на меня как-то странно смотришь?

– Действительно, есть в тебе что-то колдовское. От черного Лебедя.

– А в тебе что-то звериное, волчье.

– Так я же Волков. В переводе с древнего, волков сын.

– Да. Фамилия обязывает. Но мне страшно за тебя. Не дай Бог, начнется охота на волков.

– А она никогда и не прекращалась.

– Вот, вот. – И опять тень тревоги появилась на лице Грушеньки. – Вокруг тебя какая-то наэлектризованная аура. И она, как громоотвод – молнии, притягивает опасности. Когда я была маленькая, всё время искала опасности. Приставала к матери: «Мама, где опасности?» И вот сейчас прикоснулась к обнаженной опасности. И обожглась. Господи, береги себя, я тебя заклинаю.

– У тебя Богатое воображение. – Сергей пытается уйти от опасной темы разговора. – Тебе всё это почудилось.

– И зверь почудился?

– Ну, зверь. – Сергей зевнул. Но зевок получился какой-то искусственный. – В каждом из нас сидит зверь.

– В каждом из нас – прирученный зверь. А в тебе – яростный и живой. Не дай Бог вырвется наружу – быть беде. Я буду молиться за тебя. – Грушенька как-то по детски осеняет его крестным знамением. Сергей невольно улыбается этому жесту.