– А куда денутся? Викентича жене тоже батник импортный нужен, да и от колготок капроновых не откажется.
Змей в ответ только головой покачал, и обратился к Джону:
– Ну, а ты?
– А мне вот профессия шофёра дальнерейсника нравится. Едешь себе, музыку по радио слушаешь или по магнитофону. В техникум поеду поступать автомобильный, в Питер.
– А я в мореходку, тоже в Питере. Вместе поедем, – вставил Петруха.
– Кто бы сомневался, – усмехнулся Змей, – так может и я с вами, училище выберу какое-нибудь там, на водителя или тракториста.
– О, давай! Вместе веселей! Только мы-то раньше едем, экзамены сдавать будем. А тебе в училище без них поступать, к первому сентября только ехать.
– Да ничего, с вами пораньше поеду, пообвыкнусь в городе. А вы вообще-то, о чём мечтаете? Ну, по жизни кем мечтаете быть?
– О, кстати, мужики, я тут песню написал новую, послушайте, – Джон взял первые аккорды и над поляной зазвучало:
Мы искренне мечтали вновь и вновь
Не думая, что это нереально…
Стихли последние звуки, на поляне воцарилось молчание. Джон с беспокойством посматривал на задумавшихся друзей. Не дождавшись оценки своего творчества, наконец решился:
– Ну как?
– Заставляет задуматься, – произнёс Змей.
– Тебе писать нужно, классно получается. Петь на сцене, а не дальнобойщиком работать на трассе, – высказался Олег, – кстати, в ансамбле-то ещё играешь?
– Не, на каникулы распустили. В театре юного зрителя сейчас, помогаю озвучку делать, свет на сцене, да так, по-мелочи. Там актёры такие классные. Сидим, например, на перекуре под лестницей в ДК, на гитаре играем, все вроде обычные парни и девчонки. А как репетиция начинается – не узнать их. Как будто перевоплощаются в других людей. А руководитель театра вообще отдельная история. Маленькая такая, сухонькая старушенция. Беломор курит постоянно. Ругается как сапожник. И голос такой грубый. А любят как её все! Обожают просто. Приходите, кстати, спектакль у нас в воскресенье, «Мечтатели» называется.
– А давайте одну штуку сделаем, – предложил вдруг Змей, – напишем о чём каждый мечтает, положим записки в конверт, а потом откроем и посмотрим сбылись мечты или нет. Лет через двадцать.
Джон мгновенно схватил гитару:
Двадцать лет – не малый срок
И ты за двадцать лет поймёшь,
Что такое тьма
И что такое свет.
Через двадцать лет забудут люди,
Что такое ложь,
Если только с ними что-то будет
Через двадцать лет,
Если что-то будет
Через двадцать лет.
Эта песня «Машины времени» была одной из любимых у всей компании, и друзья принялись вдохновенно подпевать кто во что горазд.
Песня закончилась, музыка смолкла, Олег вырвал из своего блокнота четыре листика и раздал каждому. Авторучка была одна, поэтому писать пришлось по очереди. Старый быстренько что-то черкнул и отправил записку в конверт. Джон тоже не заставил себя долго ждать. А вот Петруха долго и мечтательно смотрел то в лесную чащу, то на облака, крутил ручку пальцами, видимо непросто сформулировать мечту, да ещё так, чтобы уместилась на небольшом клочке бумаги, и, если бы не голос Змея: «Да пиши уже!», этот процесс не завершился бы и до сумерек. Наконец ручка перешла к Кириллу. Он быстро что-то написал, положил бумажку в конверт, на котором сделал надпись «МиР». В ответ на недоуменные вопросы прокомментировал: «Мечты и Реальность, чего непонятного-то?», и конверт был торжественно вручен Старому на ответственное хранение.
Обратная дорога заняла гораздо меньше времени. Или может так парням показалось? Они веселились, шутили, флиртовали со встречными девчонками. Ближе к дому Джон вдруг вспомнил:
– Я тут на следующей неделе прощальную дискотеку решил организовать в городском комсомольском штабе. Может подойдёте? Девчонки будут с десятого класса.
– Где я и где комсомол! Не, не пойду, – протянул Олег.
– Да и я не смогу – соревнования… – отказался и Петруха.
– А ты до сих пор там, что ли, в штабе? Завязывать уже пора с этим делом, – заметил Кирилл.
– Да, в штабе. Председатель пока. Говорю же – прощальная дискотека. Приходи, а? – заглядывал ему в глаза Джон, – поможешь с музыкой, пофоткаешь там, может познакомишься с кем…
– Ладно, куда от тебя денешься. Только, чтобы ты знал: музыка, танцы, девчонки – не в этом причина. Ты попросил – я сделал. Чисто по-мужски.
Наступал вечер, а ребята всё никак не могли разойтись: тёплый день, задушевные разговоры, песни у костра, мечты о будущем… И, если бы не угроза родительского недовольства, они бы ещё долго стояли у подъезда. Перед тем как отправиться по домам, друзья договорились встречаться вот так, всей компанией, при каждой малейшей возможности. Однако в душе понимали, что это вряд ли возможно.
2. Большой город
Ох и хорошо спится в поезде под размеренное покачивание и перестук колёс. А что ещё делать? Только спать, бегать курить в тамбур, да уничтожать домашние припасы.
Друзья ехали вторые сутки, и эта поездная романтика уже порядком им поднадоела. Хотелось побыстрее прибыть на место, увидеть большой город. Там всё новое – впечатления, эмоции. И главное – самостоятельная взрослая жизнь, где тебя никто не контролирует, делаешь что хочешь… С этими мечтами Петр и проснулся. Пассажиры еще спали. Чтобы никого не потревожить, он молча лежал и разглядывал пейзаж за окном. Природа его поражала. После чахлой северной растительности проплывающие мимо леса казались просто огромными. Деревья – высоченными. Поля – бескрайними. И всё это такого яркого, насыщенно-зелёного цвета, что молодой человек невольно засмотрелся. Не сказать, конечно, что не видел Петруха никогда в жизни такой природы – в отпуск-то регулярно выезжал с родителями, да и в пионерском лагере на юге бывал, но сейчас – совсем другое дело, всё воспринималось совершенно по-другому, не так, как в детстве.
Постепенно пассажиры в вагоне начали просыпаться, потянулись на перекур, выстроились в очередь к туалету. Проводница разносила чай, позвякивая стаканами в фирменных подстаканниках, которые она умудрялась разносить по пять штук в каждой руке. Проснулись и Змей с Джоном, спустились с верхних полок. Друзья неспешно позавтракали и стали готовиться к прибытию.
На перроне было многолюдно. Все куда-то спешили, толкались, подходили носильщики и таксисты. Ребята постояли возле вагона, а когда толпа немного схлынула, двинулись в сторону вокзала. Куда конкретно идти они не имели никакого представления. То есть, конечно, у них были адреса своих учебных заведений, и общежитие там предоставляли абитуриентам, и родителям клятвенно обещали, что с поезда сразу по общагам, но хотелось же всем вместе пожить. И тут подвернулся счастливый случай в виде пожилой женщины:
– Молодые люди! Комната не интересует?
Ребята остановились, расспросили подробнее, что за комната, где находится и сколько стоит, хотя зачем и сами не знали, всё равно не ориентировались ни в городе, ни в ценах на съёмное жильё, и согласились.
Женщина, двинулась на выход из вокзала, строго-настрого приказав им не отставать, что подросткам удавалось с большим трудом: толпы людей, чемоданы, пешеходные переходы, а ещё и по сторонам поглазеть нужно, на высоченные, по меркам Дальнегорска, здания и широченные, по тем же меркам, проспекты. Женщина быстро и привычно шла впереди. Она то и дело останавливалась, закатывала глаза и вздыхала, поджидая отставших квартирантов. Наконец, пройдя по каким-то улицам и переулкам, они попали во двор, типичный ленинградский колодец, зашли в подъезд, поднялись на неимоверно скрипящем лифте с сетчатой кабиной на четвертый этаж и вошли в квартиру. В ней оказалось несколько одинаковых комнат, разделённых тонкими перегородками, в одну из которых хозяйка и поселила компанию. Прочитав краткую инструкцию пользования бытовыми приборами и предупредив, что выселит, если увидит беспорядок или соседи на шум пожалуются, взяв оплату за месяц вперёд, хозяйка наконец оставила компанию в покое. Подростки молча уселись на кроватях. В голове была только одна мысль: детство – оно вот здесь и закончилось, в этой съёмной комнате. Дальше будет всё по-другому. По-взрослому.
На следующий день первым делом купили путеводитель по городу с картой достопримечательностей и схемой метро. Джон и Петруха разъехались по своим учебным заведениям, выяснить, когда экзамены, а Змей отправился по городу шляться. Вечером собрались дома.
– Завтра какие у вас планы? Может сходим куда? – спросил Змей.
– Да к экзаменам нужно готовиться, – отказался было Петруха, но, подумав немного, уступил, – а, пойдем ненадолго.
Для Джона такого вопроса и не стояло – ничего страшного, успеет подготовиться. Вопрос только был в том, куда пойти. Петруха настаивал на военно-морском музее, а Джон – на концерте, причём неважно каком.
– Да везде успеем, даже и по городу ещё погуляем, – успокоил их Кирилл.
Ранним утром друзья уже шагали по проспекту. Они старались быть похожими на идущих рядом людей, однако всё в них выдавало только что приехавших провинциалов. Ребята постоянно озирались по сторонам, останавливались возле магазинов, кинотеатров, изучали афиши и читали памятные таблички на зданиях. Завидев большую очередь на углу одной из улиц, пересекавших проспект, Змей заинтересовался – а что там дают? Он подошёл к прилавку, бесцеремонно растолкав стоящих возле него людей, обернулся к друзьям и громко прокричал: «Эскимо здесь, будете?», и, не дождавшись ответа, протянул деньги продавцу: «Мне три штуки». Стоящие в очереди возмутились: «Молодой человек, здесь очередь, вообще-то!», на что Змей отогнул лацкан пиджака, показав какой-то значок, и громко объявил: «КГБ», взял протянутое ему продавцом мороженое и с чувством выполненного долга вернулся к друзьям, которые, сгорая от стыда, всем видом показывали что они незнакомы с этой наглой деревенщиной. Впрочем, мороженое взяли, и двинулись дальше. Дома подростки появились ближе к полуночи и ещё долго обсуждали увиденное и услышанное, делились впечатлениями.
На следующий день Петруха засел за учебники и конспекты. Джон тоже попытался изобразить из себя примерного абитуриента, но хватило его только на полчаса. Решив, что сегодня с него хватит, он уговорил Змея сходить с ним в ДК на улице Рубинштейна, где, как ему говорили, был Ленинградский рок-клуб. Домой они явились только вечером. Причем Джон безостановочно рассказывал каким чудом они попали на концерт группы «Кино» через открытое окно туалета на втором этаже, как проходил этот самый концерт, какой талантливый музыкант Витя Цой, даже пытался наигрывать на гитаре и напевать:
Я сажаю алюминиевые огурцы
На брезентовом поле…
