«Товарищ Берия, этот парень воюет достаточно грамотно и удачно, создал очень неплохое боевое подразделение, уже принесшее много пользы. К тому же, он никогда не выпячивает свое предвидение, всегда ссылается на то, что все операции будут разработаны именно нами: ГКО, Генштабом и органами управления фронтов. Хотя не скрою, он также привлекался в качестве консультанта и источника развединформации к прогнозированию ситуации на Курском направлении. Его привлечение обусловлено тем, что его прогнозы сбылись и в Московской, и в Сталинградской операциях. Насколько я знаю, он окончил с отличием Академию Генштаба в прошлом году. И еще, но это мое личное наблюдение. У меня сложилось мнение, когда мы встречались с ним в марте, что я общаюсь не с 30-летним офицером, а со своим ровесником. Учитывая все это, товарищ Сталин, считаю, что он на своем месте, вот и пусть воюет дальше», – взял слово Жуков.
Весной перед германским командованием также встала задача выработать дальнейшую стратегию ведения войны и конкретный план военных действий на лето 1943 года. Среди генералитета вермахта не было единства мнений, возникли серьёзные разногласия, с февраля по июнь шла разработка и оперативные переработки плана кампании.
«Мой фюрер, я ожидаю удара РККА в направлении Днепра с целью отсечения и уничтожения всей группы армий «Юг», поэтому считаю необходимым переход нашей армии к стратегической обороне с нанесением серий фланговых контрударов!» – докладывал на заседании Генштаба Манштейн.
«Нет, и еще раз нет! Это приведет к сдаче Донбасса с его углем, и осложнит политическую обстановку с союзниками. Эти предатели итак ждут случая отколоться», – возражал Гитлер.
– Тогда, мой фюрер, предлагаю «срезать» Курский выступ быстрым наступлением сразу после окончания весенней распутицы! Обязательным условием успешности операции, считаю, что её начало должно быть до того, как РККА сможет подготовить эшелонированные оборонительные позиции или начать собственное наступление, то есть в апреле или самом начале мая.
– Хорошо, Манштейн, это уже лучшее предложение. Поручаю Генштабу разработать операцию под кодовым названием «Цитадель»!
Согласно плану операции, Группа армий «Центр» должна была нанести удар с севера силами 9-й армии под командованием Моделя, а группа армий «Юг» силами 4-й танковой армии под командованием Г. Гота и армейской группой под командованием В. Кемпфа с юга. Кольцо окружения планировалось сомкнуть на возвышенностях восточнее Курска. Части РККА, занимавшие фронт в западной части выступа, должна была сдерживать 2-я армия под командованием Вайса.
На встрече с Гитлером 27 апреля Модель выразил обеспокоенность: «Мой фюрер, по донесениям разведки русские сооружают очень сильные оборонительные позиции на северном и южном фасах Курского выступа, поэтому дальнейшее затягивание подготовки может лишить наступление всякого смысла! Рекомендую, либо коренным образом пересмотреть план операции, либо вообще отменить её и постараться нанести поражение РККА в ходе её ожидаемого наступления!»
10 мая на совещании в Берлине к мнению Моделя присоединился и Манштейн, снова предлагая перейти к стратегической обороне: «Мой фюрер, атака русских в нынешнем положении грозит нам поражением. В связи с этим, предлагаю поэтапное отступление к Днепру с последующим ударом левого крыла во фланг наступающему противнику и выходом к Азовскому морю, что позволит окружить наступающие части Советов!»
«Манштейн, черт бы вас побрал, вы запросто сдаете с таким усилием захваченные нами позиции. Только наступление! Мы создадим мощнейший кулак и разобьем русских!» – срываясь на крик, отвечал Гитлер.
Гудериан обратился к Гитлеру: «Почему вы хотите начать наступление на востоке именно в этом году?»
В разговор вмешался Кейтель: «Мы должны начать наступление из политических соображений».
«Вильгельм, что заставляет нас наступать в этом году на Курск или где-либо на Востоке? Вы думаете, что кто-то знает, где вообще этот Курск? Никому в мире нет дела до того, захватим мы этот город или нет?» – возразил ему Гудериан.
Гитлер сравнил складывавшуюся на Восточном фронте ситуацию с тяжёлым положением партии в 1932 году: «Тогда мы победили только благодаря упрямству, выглядевшему порой безумным. Также мы победим и сегодня! Я уже принял решение – начало операции назначаю на 5 июля!»
3 июля на Воронежском и Центральном фронтах прошло, как и все последние дни, спокойно. А с 16 часов 4-го июля противник предпринял на широком участке Воронежского фронта боевую разведку. Все попытки врага вклиниться в наш передний край были отбиты. Захваченный в бою пленный немец показал, что 5 июля войска должны перейти в наступление, то же самое подтверждали немецкие перебежчики, перешедшие к нам 4 июля на Центральном фронте. В ночь на 5 июля на фронтах под командованием Рокоссовского и Ватутина была проведена артиллерийско-авиационная контрподготовка, которая, как выяснилось позднее, дала исключительный эффект, смешав планы противника. Рокоссовский докладывал в Ставку: «Противник, находившийся в исходном для наступления положении, понес большие потери в живой силе и технике. Дезорганизована подготовленная им система артиллерийского огня, нарушено управление войсками. Понесла потери и вражеская авиация на аэродромах и связь с нею у общевойскового командования также нарушилась. Многими фашистскими командирами сильная контрподготовка была принята за начало нашего наступления. Гитлеровцы с трудом смогли начать наступление вместо 3 часов утра 5-го июля тремя часами позже».
Так развернулось великое сражение на Курской дуге. В этот день, одновременно с севера и юга, перешли в наступление на Курск северная и южная вражеские группировки. Советские войска вступили в тяжелую борьбу с врагом.
Глава 3. Тяжелые будни на Курской дуге
Рота Лосева и взвод снайперов Семакова под общим командованием Ледкова двигались к городу Орел. Основной задачей было уничтожение командного состава, военных складов наступающих частей вермахта. Шли лесами, находя «дырки» в наших и немецких позициях. Впереди сквозь деревья была видна небольшая деревенька.
– Что будем делать, Сереж, обходить или выбьем оттуда немцев?
– Давай, выбьем их, Коля, их тут не больше взвода, зачем нам за спиной фрицы.
Бойцы роты окружили деревню и, совершая короткие перебежки через огороды, окружающие деревню, приблизились вплотную к домам.
Человек 20 немцев находилось возле главной избы, кто-то ковырялся в грузовике, кто-то сидел на мотоциклах, кто-то просто стоял, ожидая выхода начальства. Защелкали выстрелы, а немецкие фигурки стали падать, как подкошенные, на землю. Кто-то бросился в рассыпную, перепрыгивая через заборы, но попали под огонь с разных сторон деревни, те же, кто был поумнее, просто залегли. Одновременно в домах жителей началась зачистка немцев.
«Не стреляйте, мы сдаемся!» – вышел из избы с поднятыми руками гауптман, за ним вышло еще двое унтеров и фельдфебель. Лежавшие немцы так же поднимали руки и вставали, собираясь у избы. Минут через 20 наши бойцы пригнали еще пятерых немцев, сдавшихся в домах. Всего у избы набралось пятнадцать человек пленных.
Пространство вокруг стало заполняться местными жителями.
– Что с ними делать, командир?
– Тащить их с собой или в тыл нет времени, значит к стенке и в расход.
Вышла женщина с парнем лет 15 и обратилась к Ледкову: «Товарищ командир, этот офицер жил у меня в доме, он несколько раз спасал моего сына от немцев. Один раз, когда приезжала команда немцев и забрала его в группу молодых людей, отправляемых в Германию на работы, он вытолкнул его оттуда и второй раз, когда мой сын украл у него пистолет. Тогда он по-человечески обратился ко мне, чтобы я поговорила с сыном, и тот вернул пистолет. Иначе, ему придется доложить куда следует и, тогда сына расстреляют. Да и вообще, он не допускал грабежа и насилия своими солдатами в нашей деревне. Оставьте ему жизнь.
«Вот тебе и раз, – переглянулся с Кириловым Ледков, – а что скажут жители деревни, был ли порядок в деревне?»
– Что сказать, товарищи красноармейцы, всякое было в нашем Пеньшино, но в общем, порядок был, не то, что в Русском броде, там настоящая оккупация.
Ледков по-немецки обратился к немцу: «Как зовут?»
– Гауптман Вильгельм Шульц, 216-я пехотная дивизия 23-го армейского корпуса под командованием генерала пехоты Йоханесса Фриснера.
– Сдаете все оружие и, либо оставайтесь в деревне, дожидаясь советских частей, чтобы сдаться, либо уходите к своим в Русский Брод или куда хотите. Скажите спасибо этой женщине и своей чести офицера и человека. Весь транспорт оставите жителям деревни.
Рота бойцов в камуфляже уходила в леса, а немцы стояли, смотрели им вслед, решая, что делать дальше.
«Есть на свете Бог, герр гауптман, что послал нам нормальных русских», – вздохнул фельдфебель.
Офицер повернулся к женщине, сказал ей по-русски «спасибо» и колонна фрицев двинулась в сторону Русского брода.
Диверсионная группа подходила к городу Малоархангельск. Взятый в плен патрульный мотоциклист-фельдфебель показал, что в городе в настоящее время находится временный командный пункт 23-го армейского корпуса. Три разведчика, включая Ледкова, переоделись в немецкую форму, снятую с троих убитых патрульных. Основная группа направилась через лес, а мнимые патрульные покатили к городу на мотоцикле, предварительно обговорив место встречи.
Положение на фронте было следующим: немцы прорвали 2 рубежа и штурмовали третью оборонительную линию, Малоархангельск же находился километрах в семи от передовой. В городе была суета, двигались пехотные соединения, бензовозы, мотопехота на БТРах и танкетках. В этом хаосе было проще затеряться, подстроившись под окружающую среду. Разведчики, поколесив по городу, высмотрели пару зданий, где находились штабы каких-то соединений. Ледков, побегав под видом курьера, выяснил у часовых, в каких зданиях, что располагается. Встав с другой стороны площади, стали наблюдать за зданием штаба корпуса. К ним подошел немецкий офицер и заговорил на немецком языке: «Герр Ледков, герр Лосев интересуется о дальнейших планах».
– Ваня, ёперный ты театр, тебя в форме не узнать, кстати, ты усы приклеил немного наискось, давай исправлю. Передай Лосеву, пусть работает по нашему плану. Сейчас я пытаюсь выследить, где обитает местное начальство, а дальше не знаю, как будут развиваться события, но встреча здесь же.
Переводчик Иван Орехов ушел. Часам к пяти вечера к входу в здание подъехал легковой «Мерседес», а минут через десять появился какой-то генерал. Водитель распахнул двери машины и после посадки начальства, захлопнув ее, сел за руль и тронулся. Мотоцикл с разведчиками пристроился сзади. Машина, свернув от штаба с основной дороги, по которой катила военная техника, на небольшую тихую перпендикулярную улочку, направилась в сторону симпатичного двухэтажного особняка, стоящего метрах в двухстах впереди. Возле усадьбы были видны стоящие часовые. Свистунов, сидящий за рулем мотоцикла, ускорился и, обогнав машину, тормознул перед ней.
Раздался рев выскочившего водителя: «Фельдфебель, вы с ума сошли, кого вы остановили, машину самого заместителя командующего 23-м корпусом, герра генерал-лейтенанта Ханса фон Функа. Потрудитесь объяснить причину и, если она не будет уважительная, то я вам не завидую!»
Получивший ножом в печень водитель авто упал на землю, а Ледков подошел к машине, открыв дверь и увидев генерала
– Потрудитесь объяснить, фельдфебель, что все это значит?
– Герр фон Функ, я так полагаю? Вам повезло и вы остались живы. Сегодня вас должны были расстрелять из снайперской винтовки советские диверсанты, я же предлагаю вам почетный плен у генерал-полковника Рокоссовского. Увы, в сложившейся ситуации винтовки у меня нет, поэтому в случае вашего отказа я зарежу вас, как свинью, ножом».
– Фельдфебель или, как ваше настоящее звание, через несколько дней мы будем в Курске и, как бы Рокоссовскому самому не оказаться в плену.
– Меня зовут Сергей Ледков, я майор диверсионного полка «Псы войны», а как говорит наш командир, гвардии полковник Кольцов, вам до победы под Курском, как до Луны раком. Поэтому пока не набежала ваша охрана, предлагаю не делать резких движений и проехать на вашей машине с нами. Итак, ваше решение?
– Вы меня убедили, лучше плен, чем такая смерть.
Ледков сел за руль, Николай Кирилов сел рядом с генералом, достав нож и пистолет, мертвого водителя усадили в люльку мотоцикла, который повел снайпер Леша Свистунов. Машина сдала задом и, выехав на главную дорогу, проходящую через город, двинулась к линии фронта. Мотоцикл с убитым немцем бросили в разрушенном дворе. Свистунов пошел на встречу с Лосевым, а машина двинулась на дорогу, где они уничтожили мотопатруль, чтобы такими же неприметными проселочными путями вернуться в Пеньшино и дальше к своим. Сводная группа разведчиков Лосева оставалась и должна была работать по определенной программе, а именно, убивать и взрывать личный состав и материальные ценности врага. «Мерседес» уходил все дальше и дальше по лесным дорогам от города.
– Главное, Николай, в нашем деле не нарваться на врага.
– Да уж, и на красноармейцев, нежелательно нарываться, мы-то в немецкой форме.
– Это точно, Колян! Товарищ генерал-лейтенант, а вы знаете, у нас создан в нашей части батальон «Новая Германия», состоящий из немцев, перешедших на нашу сторону аж в 1941 году. И неплохо ребята служат, имея и звания офицерские, и медалями с орденами награждаются. Так что разные есть немцы – одни фашистские фанатики, другие обычные люди, в силу обстоятельств, взявшие оружие. Кстати, по дороге сюда, мы отпустили плененных нами немцев, потому, что за их офицера заступились мирные жители – человеком он оказался. А сколько я повидал сел, где после вас не оставалось ни одного жителя. Вот вы лично, как к фашизму относитесь?
