– Привет! – отрывисто сказала Юлия, когда ей в трубке ответили.
Лена сразу же поняла, что с сестрой что-то не так.
– Привет. А что у тебя с голосом? Юлька, у тебя что-то случилось, да? Чего ты молчишь, у тебя все в порядке? И только не ври мне, хорошо? Я ведь всегда могу понять, когда ты врешь.
– Я и не собиралась врать, – ответила Юлия. – И – да, случилось. Вчера я встретила Колю. Колю Анасенко, я имею в виду. – Лена молчала – услышанное ею было событием, да еще каким! – Он теперь алкоголик и работает грузчиком у меня на фабрике! – продолжила Юлия. – То есть он не знал, что фабрика именно моя, а то, скорее всего, не устроился бы. Представляешь?
– Не представляю, – созналась Лена. – Но, наверное, представлю, если ты мне расскажешь все по порядку.
И Юля рассказала. Собственно, и рассказывать-то было нечего – вся история уместилась в три минуты. Но, когда прозвучали последние слова «и теперь он не приходит на работу, хотя его трудовая у нас в сейфе», Лена поняла, что это не точка в истории, а, скорее, запятая.
– Юль, и что ты теперь намерена делать? – спросила она осторожно.
Юля тут же вспылила:
– А с чего ты взяла, что я вообще что-то буду с этим делать?!
– Ну, Юль, ты из меня дурочку не делай, хорошо? – попросила Лена. – И кричать не надо. Просто я знаю тебя, сколько живу, – целых тридцать семь лет – и абсолютно уверена, что ты просто так этого не оставишь. Ты ведь в этом плане не похожа на других, тебе недостаточно просто поплакать и дальше жить как жила. Здесь ты поступаешь как мужик – на любой вызов тебе непременно нужно ответить каким-нибудь действием.
Юля молчала, и молчание это было красноречивее любых слов. При этом она покусывала авторучку, что с ней бывало только в случаях крайнего волнения. Помнится, тогда, двадцать лет назад, у нее все ручки изгрызены были…
Лена вздохнула – кажется, ее любимая сестра уже решилась на безумие.
– Юль, – осторожно произнесла Лена. – Что ты думаешь о поговорке: «В одну реку дважды не войдешь»? В том смысле, что когда ты входишь во второй раз, то это уже немного другая река, да и ты сама другая?
– Это кто сказал? – буркнула Юлия.
– Кто-то из древних греков, кажется.
На это Ракета тут же взорвалась и раскричалась:
– Много они понимали, эти твои древние греки?! Особенно в моей жизни!
– Они – не знаю. А я вот точно многого не понимаю, – примирительным тоном ответила Лена. – Например, почему ты до сих пор о нем думаешь. Да и зачем тебе все это? Неужели от той давней любви что-то осталось?
На этот раз вздохнула уже Юлия.
– Ну о чем ты говоришь, Лен? – ответила тихо, так как ее гнев быстро улетучился, как воздух из проколотого шарика. – Какая еще любовь? Столько лет прошло! Так, только тоска иногда накатит… Но это не любовь, конечно.
– Тогда что же? – спросила сестра. – Ну встретился тебе этот Коля и встретился! Больше вы наверняка встречаться не будете – он ведь гордый, как и ты, уволится с твоей фабрики обязательно. А в других местах вы встретиться не можете. Он ведь не ездит отдыхать в Турцию или в Англию, а ты не сдаешь по утрам пустые бутылки. Где вам встретиться-то, а?
– Да, конечно. Но…
– Но – что? Что тебя тревожит? Ты можешь объяснить толком, Юль?
– Могу, наверно, хотя это и трудно, – проговорила Ракета. – Видишь ли, жизнь у меня плохо сложилась, ты знаешь. Мужа нет, детей нет. Некоторые не слишком умные люди думают, что счастье зависит от количества денег. Но я-то знаю, что это не так, счастье и деньги совсем не одно и то же! Счастья хочется, но нет его у меня, Ленка! Ну просто никакого нет, даже малюсенького, сама понимаешь. И вот я думаю – наверное, тогда, двадцать лет назад, я совершила самую большую ошибку и тем испортила жизнь – и себе, и ему.
– Возможно, – осторожно согласилась Елена. – Но ведь все уже сделано. Правильно или неправильно, а прошлого не вернуть.
– А как ты думаешь – если попытаться эту ошибку исправить? – Это прозвучало так робко, так непохоже на знающую всегда всё лучше всех Ракету! – Может, все и наладится? Как ты думаешь, Лен?
Елена помолчала. Она на самом деле хорошо знала свою решительную и бесшабашную сестру и с самого начала разговора подозревала, что именно этим может и закончиться. И если бы нынешний Коля Анасенко напоминал того блестящего Колю, двадцатилетней давности, она не стала бы возражать. Но сейчас, когда он просто опустившийся грузчик, чуть ли не бомж у помойки?!
Конечно, Лена прекрасно понимала, как важно для сестры наладить свою личную жизнь. Но, откровенно говоря, хорошей идея сестры совсем не выглядела. Лена Кузина – в девичестве Ракитина – знала три случая со своими знакомыми, когда люди, расставшиеся много лет назад, сходились опять. И ни один из этих случаев не закончился ничем хорошим! Вот только как это объяснить упрямой Юлии?
– Юль, я все понимаю, но постарайся не гнать коней и подумать трезво, – нерешительно возразила Лена. – Он ведь алкоголик. Алкоголик! А ты сама знаешь, как трудно вытащить человека из всего этого. Практически невозможно.
На этот раз настала Юлина очередь молчать.
Да, конечно, она все это и сама понимала. Разумеется, сестра права, как часто бывает. И все-таки есть разница: смотреть на ситуацию, когда у тебя есть муж и замечательный сын – вот как у Ленки, – или глядеть на нее, оставшись одной у разбитого корыта. Пусть корыто не деревянное, а почти золотое, но все-таки разбитое!
– Я понимаю, – вздохнула Юлия в трубку, так как Лена ждала ответа. – Но, кажется, я все в жизни перепробовала, кроме этого. Может, это мой единственный шанс на счастье? Мой последний шанс, а?!
Елена обреченно покачала головой, хотя сестра и не могла ее видеть. Прошлый роман с Колей Анасенко закончился такими ранами в сердце сестры, что они не заросли до сих пор. И что будет, если новый роман начнется и вдруг закончится такой же катастрофой, как и тот, юношеский? Ей, Елене, придется собирать сердце сестры по осколкам, да? Лучше бы она выбросила из головы все эти глупости, пока дело не дошло до новой беды! Но, конечно, Юля ее не послушается. Она никогда и никого не слушалась. Может, потому и судьба у нее такая, горемычная?!
– Юль, ты не спеши, еще раз подумай, а? – простонала она в трубку. – Все тщательно взвесь, хорошо?
Юлия пообещала всё тщательно взвесить, и они попрощались. После этого у Елены до вечера испортилось настроение – она прекрасно понимала, что обещание Юлии – пустой звук: ничего взвешивать она не будет. И Юлия знала это тоже. Решение ей самой не казалось таким уж хорошим, но оно было принято, а сворачивать с выбранной дороги Ракета не умела.
Глава 4
Малосемейка
Юлия и сама знала: ее самый главный недостаток в том, что она упряма и нетерпелива, но была уверена, что это не так уж и плохо. Сестра Лена еще добавила бы: если уж Юлька что-то втемяшит себе в голову – переубедить ее невозможно.
Тем не менее она на самом деле поступила, как и советовала сестра, – размышляла, думала, прикидывала так и эдак. Ее хватило на целых пять дней. А на шестой день утром она не поехала ни в магазин, ни на фабрику. Вместо этого Юлия отправилась на окраину Большеграда, в район, где над частным сектором возвышались три малосемейки.
Малосемейка – это многоэтажный дом, состоящий из большого числа однокомнатных квартир малой площади. Их много возводили в советскую эпоху. Строились малосемейки для тех молодых семей, которым не хватало квартир в обычных домах, или если эти большие (по советским меркам) квартиры не полагались им по нормам предоставления жилья – как бездетным, например.
Но Советский Союз отошел в прошлое, настала новая эпоха. Теперь не было никаких норм предоставления жилья, все решал кошелек. Если у тебя есть деньги, ты можешь жить в одиночестве во дворце на двадцать четыре комнаты с пятнадцатью ванными – никто тебе и слова не скажет. Ну, а если нет денег – довольствуйся малосемейкой или коммуналкой. И будь доволен тем, что не ночуешь на улице.
Изменившиеся условия наложили свой отпечаток и на контингент, проживающий в малосемейках. Все, кто хотел и мог заработать на квартиру нормальной площади, уже оттуда съехали. В малосемейках остались семьи стариков, молодые пары, спешащие сбежать из-под родительской опеки хоть куда-нибудь, а также огромное количество тех, кого относят к «неблагополучным». Бывшие заключенные, много пьющие люди и все прочие, «не вписавшиеся» в современную жизнь, – именно они преимущественно и населяли малосемейки.
У района Большеграда, где располагались эти три малосемейных дома, была дурная репутация. Пьяные скандалы, драки, поножовщина – все это происходило там регулярно. В темное время суток добропорядочные граждане старались обходить малосемейки стороной – мало ли на какую компанию нарвешься! В общем, непростой это был райончик, совсем непростой…
Тем более было странно видеть, как пригожим сентябрьским утром рядом с одной из малосемеек остановилась маленькая, но очень элегантная, явно женская машина. Зеваки, которые сидели на обшарпанных скамейках и лузгали семечки, уставились на машину во все глаза – им хотелось посмотреть, что за фифа из нее выйдет. Но владелица машины, видимо, посчитала, что прямо у подъезда оставлять свое авто небезопасно. Поэтому она отогнала автомобиль подальше и припарковала невдалеке от хлебного киоска, потом вылезла из машины и решительно направилась к малосемейке, цокая каблучками по старому, потрескавшемуся асфальту. Зеваки были разочарованы: они ожидали кого-то помоложе. «Фифа» же оказалась высокой тетенькой средних лет, очень дорого одетой и с решительным выражением лица. Она была явно неуместна здесь, среди бедности и запущенности, но взгляд у нее был такой, что никто из зевак не отпустил ни одной шутки.
Когда Ракета вошла на лестничную площадку, в нос ей ударил запах давно не чищенного мусоропровода. Она поморщилась, но продолжала свой путь. Ничего, у нее здесь дело, а значит, она потерпит! Не перекосит ее от запаха – и не такое терпеть приходилось… Ракете нужно было на четвертый этаж – не так уж и высоко, а на лифте так и вовсе довольно быстро, и, значит, вдыхать все эти ароматы ей придется недолго. Одежда провоняет? Может быть. Ничего, в химчистке примут не поморщившись. Они там никогда не морщатся – прекрасно вышколены, что и говорить.
Лифт в малосемейке был. То есть он был в ней предусмотрен – девятиэтажка все-таки! Но, подойдя к нему, Юлия поняла, что воспользоваться этим благом цивилизации не сможет. О чем свидетельствовали надписи, сделанные маркерами или мелом на дверях самого лифта, а также на стене рядом с ним. Текст надписей был разным. От наводящего на размышления «Прежде чем зайти, подумай, нужен ли ты здесь» до конкретных «Лифт не пашет», «Лифт здох» (именно так, через «з»), «Лифт заражен», «Лифт тормоз» и «Лифт не работает». Судя по тому, что двери лифта были густо затянуты путиной, не пользовались им уже довольно давно.
Простояв пару секунд у неработающего лифта, Юлия развернулась и отправилась к лестнице. Лестница тоже была в плачевном состоянии – по ней приходилось идти, не касаясь перил. Ракете казалось, стоит только дотронуться до перил, и она месяц не сможет отмыть руки. И разумеется, нельзя было коснуться и стен – старых, с давно облупившейся краской. На пути к нужному этажу Юлия запыхалась и остановилась на минутку. За эту минуту она решила, что пачка сигарет в день – это все-таки много, лучше бы курить поменьше. Впрочем, здесь обычная решительность и крепкая воля не помогали Ракете – бросить курить она пыталась несколько раз, но так и не смогла.
Пока стояла, успела вдоволь насмотреться на броскую надпись, выполненную белой краской: «Вита, я тебя люблю», а также прочесть записку, прикрепленную на стене рядом. Текст записки был таким: «Люди! Если вы люди, не оставляйте мусор в коридорах!
Пока у нас не бегают крысы и тараканы!» Записка эта Юлию удивила. Она была уверена, что и крыс, и тараканов тут полным-полно. Получалось, что ошиблась. Это было хорошо. Ракета считала себя слишком разумной, чтобы бояться крыс с тараканами, но и лишнее свидание с ними вряд ли доставило бы ей радость.
К счастью, в коридоре на четвертом этаже тусклым светом горела запылившаяся лампочка, иначе беды было бы не миновать. Дело в том, что коридор с обеих сторон упирался в стены без окон, так что естественное освещение здесь не было предусмотрено вовсе. Лампочка перегорит – и наступает кромешная тьма. По обе стороны коридора располагались комнаты, но рядом с их дверями почему-то стояли большие деревянные ящики. Если этого не знать и идти в темноте, то наткнешься на один из ящиков непременно. Так и до серьезной травмы недалеко.
