В коридоре также писали на стенах, причем, судя по всему, не всегда мужчины. Любого, кто входил на этот этаж, встречала броская надпись фиолетовым фломастером: «Я люблю Васечку», причем выполненная довольно красивым женским почерком со всяческими завитушками и орнаментом вокруг в виде листьев и цветов. В другое время Ракета, пожалуй, даже сфотографировала бы это на свой телефон, но теперь ей было не до фото. Она искала квартиру под номером 424.
Пока шла по коридору, обратила внимание на то, что здесь все же живут люди, имеющие разное представление о комфорте. Двери были одинаковые, типовые, но некоторые ободранные, а некоторые, наоборот, свежевыкрашенные. Видимо, те, кто красил свои двери, все-таки пытались придать своему жилищу хоть какой-то уют. Но дальше дверей это не распространялось – между комнатами стены были исписаны и разрисованы ровно так же, как и у лестницы. Надписи были самыми разными. От банального «Здесь был Боря» до настойчивого «Генка, когда бабки вернешь?».
Почему-то у Юлии было предчувствие, что дверь в квартиру номер 424 будет в наихудшем состоянии. Так и получилось. Мало того что эту дверь, судя по всему, последний раз красили лет пятнадцать назад, так еще она была и единственной дверью, в которой пробита дырка. Рядом на стене женским почерком было выведено философское: «Каждому гулящему желаю гулящую»… Но относилась ли эта надпись именно к владельцу комнаты 424, было неясно – быть может, надпись эту сделали здесь просто потому, что было свободное место.
Юля немного постояла рядом с этой дверью, пытаясь унять сердце, которое бешено колотилось в груди, словно собиралось выскочить и разбиться прямо здесь, о грязный пол неопределенного цвета. Успокоить сердце у Юлии получилось не вполне. Но долго ждать она не стала – Ракета оставалась Ракетой.
Тихонько постучала. Когда услышала, что по ту сторону двери не раздается ни звука, постучала вновь, уже сильнее. Но и теперь никто не спешил ей открывать. Тогда Юлия тихонько толкнула дверь. И удивилась – дверь была заперта, что, в общем-то, глупо – если в двери на высоте метра от пола довольно крупная дыра, то от замка мало толку. Ракета просунула в эту дыру руку и нащупала поворотную ручку замка. У них дома много лет назад был точно такой же замок. Сейчас почему-то вспомнилось, что отец называл поворотную ручку «барашком». Провернув «барашек», Юлия легко отперла дверь. Вытянув из дыры руку, Юлия брезгливо отряхнула ее и вошла внутрь комнаты.
Она одновременно и боялась, что хозяина не будет дома, и надеялась на это. С одной стороны, ей очень нужно было с ним поговорить, но с другой – разговор намечался не из легких, тут поволнуешься! Тем не менее хозяин комнаты был здесь, в комнате.
Бывшая звезда курса, красавец и умница, подававший большие надежды химик Николай Анасенко, а ныне много пьющий грузчик Кольша спал на узкой одноместной кровати с продавленной панцирной сеткой. Эту сетку слегка прикрывал матрац – старый, «заслуженный», кое-где собравшийся комками и горбами. Дешевое шерстяное одеяло свалилось на пол, подушки и простыни не было вовсе. Поискав глазами, Юля вообще их не нашла. Впрочем, может, в этом доме постельного белья просто не держали? Не исключено, что хозяину оно и не было нужно, – к примеру, сейчас Кольша спал полностью одетый, на боку, одну руку положив под голову, словно подушку, а другой закрыв сверху ухо, чтобы не мешал шум. Может, он и всегда так спит?
Юля огляделась. Как она и предполагала, вокруг царил страшный бардак. На небольшом столике были свалены пустые бутылки, стаканы, чашки, грязные тарелки, засохшие и заплесневевшие куски хлеба. На полу – какая-то грязная одежда. В комнате нашли свое место два старых грязных стула, но не было видно ни телевизора, ни холодильника, ни шкафа. Кухня была столь маленькой, что в ней мог находиться лишь один человек, – почти всю площадь занимала страшно грязная, много раз залитая сбегающим супом газовая плита. Сейчас на ней сиротливо стоял лишь маленький чайник неопределенного цвета, покрытый толстым слоем черной копоти.
Дверь на балкон была приоткрыта, и потому в комнате можно было дышать – постоянное проветривание все-таки. Ракета подозревала, что если эту зверь захлопнуть, то здесь вскоре можно будет задохнуться. Как ни странно, никакого хлама на балконе навалено не было. Впрочем, на нем ничего и не поместилось бы. Длина этого крохи-балкона была меньше метра, а ширина, кажется, и до полуметра не доходила. Не балкон, а издевательство какое-то – на нем даже кресло-качалку не поставишь! Впрочем, нет здесь кресла-качалки, не заработал на него Коля. А если когда-то и заработал, то давным-давно пропил.
Юлия поймала себя на мысли, что ищет гитару. Конечно, никакой гитары здесь не было и в помине. А жаль! Как он играл когда-то, как играл! Впрочем, это все уже давно в прошлом. И многое другое в прошлом тоже.
Тогда, двадцать лет назад, она, психанув, разорвала все их общие фотографии, не оставив ни одной. Но лицо Николая так крепко впечаталось в ее память, что никакой фотографии и не надо. Породистое, узкое лицо, как у средневекового европейского аристократа. Нос прямой, не длинный и не короткий – идеальный. Подбородок упрямый, лоб высокий, без единой морщинки. Волосы немного вьются, как у Ихтиандра из знаменитого советского фильма
. Глаза карие – веселые и смелые.
Ну и где теперь это все? Сейчас глаза у грузчика Кольши закрыты, но она прекрасно рассмотрела их во время того короткого разговора на фабрике. Белки красноватые, зрачки мутноватые, веки тяжелые. В общем, типичные глаза алкоголика. Нос с красными прожилками, к тому же расплылся и начал раздваиваться на кончике, как у знаменитого французского актера Жерара Депардьё. Волосы грязные, полностью седые, давно не стриженные – лба за ними и не видно. Щеки оплывшие, заросшие щетиной. Вот только подбородок все такой же выдающийся, упрямого человека. И тоже в щетине, разумеется.
Ну что, раз пришла, а Коля спит, то надо, пожалуй, его будить. Или взять и уйти? Нет, на такое Ракета не была способна. Раз уж задумала дело, его нужно было довести до конца.
Сначала она осторожно подергала его за локоть. Затем потрепала по плечу. Грузчик и забулдыга Кольша не просыпался. Было очевидно – Николай спит так крепко явно не просто так. Очевидно, что в последние дни он очень много пил и теперь, скорее всего, проснется не скоро. Более того – даже проснувшись, он не сможет нормально разговаривать. Похмелье, жуткое похмелье запойного алкоголика будет мучить его. Как и многие люди с неудавшейся жизнью, в похмелье Юлия Ракитина разбиралась отлично. И сама попивала, и других много пьющих граждан повидала. Запои одного Валерика чего стоили!
И Ракета решила не только дождаться пробуждения своего бывшего возлюбленного, но и как следует приготовиться к этому. Она вышла из комнаты, даже не став ее запирать. К чему, если через дыру замок может открыть любой? Выйдя на улицу, Юлия в первую очередь отправилась к киоску, в котором, кроме всякой мелочевки, продавали пиво и сигареты. Приобретя пачку «Примы» без фильтра и бутылку пива, Ракета попросила это пиво открыть, но крышку не выбрасывать. Киоскерша очень удивилась – элегантная дамочка, покупающая пиво, была совсем не похожа на тех, кто хлебает из горла, но просьбу выполнила. Еще большим стало удивление киоскерши, когда она увидела, что дамочка прямо у киоска вылила половину бутылки на землю, а остаток закупорила крышкой. Затем в другом киоске купила половину хлебного батона – уже нарезанного, а также кусок колбасы.
Со всем этим Ракета вновь отправилась в квартиру 424. Зайдя, она увидела, что Николай все еще безмятежно спит. Тогда Юлия воспользовалась раковиной на кухне, чтобы вымыть небольшую тарелку и стакан. На тарелке она соорудила бутерброды, стакан поставила на стол рядом с пивной бутылкой. Затем протерла влажной салфеткой сиденье и спинку одного из стульев, устроилась на нем и стала ждать.
Глава 5
Ракета делает петлю
Ей пришлось просидеть без дела полтора часа – большой срок для нетерпеливого человека. За это время она успела выкурить четыре сигареты и внимательно осмотреться в комнате бывшего возлюбленного – поверхностно, конечно, но ни к чему притрагиваться не стала: не лазить же ей в чистой одежде с грязными тряпками! Она не увидела в комнате ни одной книги, что было странно – двадцать лет назад Николай считался большим любителем чтения. Кроме того, на стенах не было ни одной фотографии. Так что оставалось неясным, была ли у Николая когда-нибудь семья (разумеется, сейчас никакой семьи нет, ни одна женщина не стала бы жить в таком свинарнике), есть ли настоящие друзья и был ли он на самом деле на войне.
Но в конце концов терпение Юлии было вознаграждено – Николай тяжело вздохнул, почесал подбородок и открыл мутные глаза. Несколько секунд его взгляд бессмысленно блуждал по комнате, потом остановился на ней. Забулдыга Кольша нахмурился, еще раз вздохнул и махнул рукой, словно отгоняя наваждение.
Юлия открыла бутылку пива и набрала примерно половину стакана. Потом протянула стакан бывшему возлюбленному:
– Пей!
Трясущейся рукой Никола взял стакан и поднес его ко рту. Расчет Ракеты был верен – донести полный стакан до рта без потерь Кольша не мог бы, а из половинки он ничего не расплескал. Выпив пиво в два глотка, он пробормотал:
– Курить есть?
Она молча достала из пачки «Примы» сигарету и поднесла ему. Спичек рядом с Николаем тоже не оказалось, и Юля протянула ему свою зажигалку – изящную и модную. В больших ладонях Николая она смотрелась странно, неуместно, да было и непонятно, сумеет ли он добиться пламени такими трясущимися руками. Тем не менее грузчик Кольша справился с зажигалкой, и спустя полминуты комната начала наполняться едким дымом.
– Пепельница у тебя где? – спросила Юлия.
– Здесь, – ответил Николай, стряхивая пепел прямо на пол.
В среднем одна сигарета выкуривается за пять – семь минут. Все эти минуты ни Юля, ни Николай не произнесли и слова. Докурив, Коля затушил окурок об пол, да там его и оставил.
– Еще пива, – сказал он после этого.
Юля долила в стакан все, что оставалось в бутылке. Стакан наполнился почти доверху. Но и теперь Николаю хватило двух жадных глотков, чтобы опустошить его.
– Еще! – Это прозвучало требовательно.
Но Юля ответила ему так же резко, в тон:
– Перебьешся! Нет больше.
– Как – нет?! Чего гонишь-то? В бутылке пол-литра пива!
– Бутылка пуста. Вон, смотри – на столе стоит.
Он посмотрел. Бутылка в самом деле была пустой.
– Сама вылакала, что ли? – усмехнулся криво. – Красавица Юлия Ракитина употребляет пивко по утрам?
– Нет, просто вылила, я такую гадость не пью, – с брезгливостью в голосе ответила она.
– Вылила?! Зачем?! – простонал Кольша.
– Затем, что так надо, – ответила она твердо. – Полбутылки для того, чтобы похмелиться, вполне хватит. Тебе скоро полегчает. А от целой бутылки ты можешь сразу же в очередной день запоя провалиться.
Николай усмехнулся опять.
– Я вижу, ты в вопросе запоев хорошо разбираешься! – сказал едко.
– Разбираюсь, – согласилась она. – Долго жила, многое видела. На вот, поешь – тебе сейчас нужно.
И Юлия протянула Николаю тарелку с бутербродами. И опять на долгие минуты в комнате повисло тягучее молчание. Николай жевал бутерброды с колбасой, ощущая, что ему и в самом деле становится легче. При этом он довольно недружелюбно поглядывал на бывшую возлюбленную. Наконец, доев последний бутерброд, он утер губы рукавом и произнес неприязненно:
– Ну? Говори, чего приперлась? Все не можешь успокоиться, что я зеркальце твое разбил? Разорилась небось – скоро по мусорникам пропитание искать начнешь?
– Нет, не разорилась и не начну, – ответила она. – И хотела тебе сказать, что ты можешь выходить на работу хоть с завтрашнего дня.
– Ищи другого дурака! – буркнул Николай. – Я стану на тебя пахать, а ты будешь надо мной издеваться, да?
– Чего же ты ко мне работать пошел?
Она понимала, что говорит не о том и разговор уходит в сторону. Но решиться заговорить о главном пока что не могла.
