– Как тебе сказать… – Он трагически замолчал. – Только что… я их… уложил. – И он шумно выдохнул.
Стася молчала, ожидая продолжения.
Не услышав ответа, Федя продолжил:
– Ты не представляешь, как я от этого устал.
Стася не знала, что на это сказать.
– Наверняка с тобой они не такие, – защищался Федор, – а со мной… Стася, они бешеные. Честное слово.
Стася сжала кулаки, чтобы не выругаться, и через полминуты произнесла только:
– Отдыхай, конечно. Кстати, как там колбаса из шаров?
С Федей они познакомились, когда Стасе было семнадцать лет. Она поступила в институт, в котором Федя, точнее Федор Михайлович, преподавал литературу. Несложно догадаться, что за глаза студенты-филологи прозвали его Достоевским. Не самое обидное, впрочем, прозвище. Его коллегами были Мымра, Ежик, Комар и Таксказать. Достоевскому было двадцать шесть, и он читал лекции по обожаемой им русской литературе, игнорируя декольтированных студенток, взирающих на него из-за парт со страстной любовью. Не к русской литературе.
Стася была девочкой скромной, носила джинсы с вышивкой, цветастые кофты, часто собственноручно сшитые, и массивные металлические браслеты на запястьях, порой пугавшие преподавателей своим стуком о парту.
Федор Михайлович ей нравился, но это была ровная, уважительная симпатия. Федя же проникся чувствами к Стасе сразу, как увидел. И долго страдал, понимая, что взаимоотношения со студенткой, да еще и несовершеннолетней, – штука нехорошая.
Стася до сих пор с улыбкой вспоминала трогательные взгляды, которые бросал на нее Федор, нежные и полные муки.
Она допила остывший зеленый чай, поставила чашку рядом с раковиной и отправилась чистить зубы. Завтра Федя вернет ей детей, оставалось надеяться, что это произойдет не утром и у нее будет время убраться. Вечно Стася оставляла неприятные дела на потом, в результате квартира убиралась перед приходом гостей, посуда мылась, когда заканчивались вилки, а одежда отправлялась в стирку только после истошных детских жалоб на то, что колготок в шкафу не осталось ни одних.
В постели Стася долго лежала, вспоминая все, что предстояло сделать в ближайшее время: родительское собрание Антоши, оплатить электричество, купить резиновые сапоги Васе, а Боре – спортивные штаны, поменять лампочки в коридоре, дочитать книжку по истории Древнего Рима. Когда место в голове закончилось, Стася достала из тумбочки блокнот, выписала туда все запланированные дела и спокойно заснула.
На следующее утро ее разбудил звонок в дверь. Он заливался так истошно, словно созывал всех жителей города на главную площадь для неприятного известия.
Стася попыталась одеться, но звон раздражал, в итоге она просто завернулась в одеяло и пошла открывать.
За дверью стояла соседка снизу. Та самая, что не давала спокойной жизни никому в их доме, а Стасину шумную семью ненавидела больше других.
С лицом соседки что-то произошло. Может, перекосило от инсульта? Запоздало Стася поняла, что? это было. Улыбка. Первый раз в жизни Лидия Семеновна ей улыбалась.
– Доброе утро, – промямлила Стася ошарашенно.
– Ой, здравствуйте. Станислава, дорогая, мне очень нужна ваша помощь!
Она не ругалась и назвала ее по имени. Стася так растерялась, что отпустила одеяло, в которое была замотана. Вновь зажав его под мышками, она кивнула соседке:
– Ну конечно, чем вам помочь?
Та смущенно повернулась к ней спиной, спустила с плеч замызганный полосатый халатик. Стася округлила глаза. Под халатом на Лидии Семеновне был кружевной корсет, ярко-розовый.
– Я никак не могу справиться с крючками. – Соседка не оборачивалась к Стасе, крючки действительно были застегнуты кое-как и через один.
Стася шагнула вперед, из-за чего пришлось ступить босыми ногами на коврик перед дверью, и начала застегивать крючки. Корсет вытолкнул наверх излишки кожи и жира Лидии Семеновны, из-за чего она стала похожа на кулич.
«М-да, – думала Стася, – никогда не навешивай на людей ярлыки. Потом их приходится отдирать с мясом».
– Понимаете, я на встречу собралась, с бывшими одноклассниками. – Соседка оправдывалась, а ее уши и шея полыхали от смущения ярче самого корсета.
– Ого. – Стасе трудно было представить, что орущая из-за топота детей Лидия Семеновна когда-то была девочкой и училась в школе. Интересно, она и тогда была всем недовольна? Тем, что мальчишки бегают по классу, девочки красят губы, а учительница отвлеклась на разговор с другой учительницей? Но вслух Стася произнесла только: – Вот все и готово. А у вас была в школе первая любовь?
Лидия Семеновна обернулась к ней, чтобы ответить, и ее лицо приняло, насколько это возможно, кокетливое выражение. Но Стасе пришлось стыдливо отвести глаза от полуголой груди, ажурной сетки на животе и (боже мой!) подвязок с резиночками на ляжках соседки.
В этот момент дверь лифта распахнулась и показались довольные лица всех четверых Стасиных мужчин. Лидия Семеновна испуганно накинула халат, Федор открыл рот, осмысливая увиденное, и бросился закрывать рукой глаза Васи:
– Доброе утро, дамы, простите, что помешали.
– А я все равно все видел! – кричал Вася. – Лида в купальнике! В розовом!
Боря нахмурился:
– У нас карнавал в подъезде? Мама, ты же не собираешься так одеваться?
Тоша сжал брату руку:
– Борька! – И обратился к Лидии Семеновне: – Он шутит. Вы чудесно выглядите! Розовый вам идет!
Соседка пошла красными пятнами.
– Хорошей вам встречи выпускников, – попыталась Стася сгладить неловкость, понимая, что это бесполезно.
Лицо Лидии Семеновны снова было узнаваемо-злым.
– Дурдом, – сказала она сквозь зубы, попятилась, завязывая пояс на халате, и наконец удивительно бодро побежала вниз по лестнице.
«Ну почему всегда так? – вздохнула Стася. – А ведь уже почти подружились».
– И уберите, наконец, свои велосипеды с лестницы! – раздался голос с нижнего этажа. – Невозможно пройти!
Четверо мужчин от трех до сорока так и стояли, разинув рты. Стася первая нарушила молчание:
– Ну что ты, дорогой. Это ничего, что я ждала вас на шесть часов позже.
– Вообще-то на четыре, – заметил Федор. – Уже одиннадцать часов утра! А мальчики хотели поесть на завтрак блинчиков, поэтому мы…
– Ну конечно, у меня тут единственная блинная в городе, – вздохнула Стася. – Заходите.
– А можно я тоже позавтракаю? – Федя сделал грустные глаза. – А потом сразу уйду. Завтрак с детьми – это же…
– То, что ты уже должен научиться готовить сам? – закончила фразу Стася.
– Я буду блинчики с гущенкой! – Вася радостно потер живот.
– И она у нас закончилась. – Тоша хитро посмотрел на маму. – Поэтому мы с папой уходим в магазин ее покупать.
