– Мери, – обратился мистер Френсис к миссис Стоун. – Что ты думаешь о Ганнибале?
– Я не знаю этого господина, – сурово сказала миссис Стоун. – Когда познакомлюсь, тогда и выскажу своё мнение.
– Ты дура, Мери. Ганнибал уже больше двух тысяч лет сгорел на погребальном огне.
– Я принесу вам чай, сэр, – сказала миссис Стоун и вышла.
– Это было жестоко с вашей стороны, – безразлично сказала я.
– Переживёт. Её постоянное сюсюкание и навязчивая опёка мне надоели. Я не старик, одной ногой в могиле, чёрт подери! – Он сделал движение, словно хотел встать. Но снова откинулся на спинку кресла и стукнул по ручкам кулаками.
– Она просто вас любит, – сказала я, с тревогой наблюдая, как на глазах краснеют его ладони. – И, чтобы вы ни говорили, вы нездоровы, сэр.
– Об этом я давно догадался, – сказал он, потрясая ручками кресла.
– Потому не ведите себя как капризный ребёнок.
– Да что вы знаете? – прошипел он.
– Очень мало, – спокойно согласилась я. – Но и вы о моей жизни ничего не знаете.
– Что ваша жизнь? Вот сидеть в четырёх стенах, когда вокруг большой мир – вот мучение!
– Вы мало знаете о мире, сэр.
И я спокойно рассказала ему о своей работе в госпитале инвалидов, где молодой парень без обеих ног считал свою жизнь конченной и пытался выброситься из окна. Я рассказала о бессонных ночах наедине с сумасшедшим, готовым каждую минуту перерезать тебе горло. О женщинах, умиравших от последствий абортов, о стариках, умиравших от голода, о восьмилетних девочках с венерическими болезнями. Всё это я говорила отстранённо, скупыми словами и краткими фразами. Он смотрел на меня, насупившись.
– И всё же у вас есть ноги и свобода передвижения, – упрямо сказал он.
– Этого я не отрицаю и не спорю с вами, – сказала я и замолчала. Первый контакт получился слишком содержательным и эмоциональным. Больше я не выказывала желания рассказывать о своей жизни. Что до мистера Френсиса, то он вяло ковырял ложкой в яичнице с беконом.
По прошествии получаса он отодвинул развороченный завтрак и потребовал отвезти его в библиотеку. Насколько я помнила из вчерашней экскурсии, библиотека была большой и высокой. Но она находилась на первом этаже. Мы же – на третьем. Направляя меня, мы с мистером Френсисом дошли до одной из дверей, ведущей в маленькую каморку. Как я могла сообразить, это была кладовка для белья или что-то похожее. Там даже сохранился допотопный деревянный лифт. Перепоручив мистера Френсиса подоспевшей миссис Стоун, которая, однако, появилась без обещанного чая, я вышла из комнаты и спустилась вниз за книгами. Разнообразие выбранной литературы удивляло, но не шокировало.
Отправив книги на лифте наверх, я поднялась в каморку и увидела мистера Френсиса, что-то увлечённо пишущего за небольшим столом. Миссис Стоун выгружала книги из лифта и относила их на тумбочку у стола. Я со своим листом и карандашом пристроилась в уголке и начала набрасывать эту картину. Мистер Френсис был так увлечён, что не видел ничего вокруг.
Наконец он закончил и отложил перо, потягиваясь в кресле.
– Принеси мне чаю, – не оборачиваясь, сказал он миссис Стоун. Та сложила своё вязание и вышла, не поинтересовавшись, хочу ли чаю и я. Мистер Френсис потянулся за большим и тяжёлым томом, столкнув по пути стопку исписанных листов. Досадливо воскликнув, он попытался до них дотянуться, но безуспешно. Я встала и собрала листы с пола. Протягивая листы ему, я заметила недовольство на его лице. Без слов я положила бумагу на стол, подала ему книгу, за которой он тянулся, и вернулась к своему рисунку.
– Что вы делаете? – спросил мистер Френсис, теребя бумаги на своём столе.
– Рисую, сэр.
– Дайте посмотреть, – требовательно сказал он и протянул руку, уверенный, что я тут же исполню его приказ.
– Нет, сэр, – спокойно сказала я.
– Это ещё почему? – Он был явно недоволен.
– Не хочу.
– Зачем же вы тогда рисуете?
– Мне это нравится.
– А я хочу посмотреть.
– Что ж, сэр, а я не хочу показывать.
Он насуплено замолчал. Потом вдруг невесело усмехнулся.
– А если я скажу «пожалуйста» – дадите посмотреть?
– Я подумаю, – серьёзно сказала я.
– Хорошо. Мисс, пожалуйста, дайте мне посмотреть на ваши рисунки.
Я молча смотрела на него. Худое лицо, тонкие губы, чёрные глаза и чёрные длинные волосы, тонкая шея выглядывает из рубашки, длинные и тонкие пальцы пианиста, нервно сжимавшие и разжимавшие ручки кресла, напряжённая поза – обычный человек, только очень одинок. Несомненно умён, только проявить свои способности тут нет возможности. Я – новый человек в его ограниченной вселенной. И, естественно, он изучает меня, не зная, что от меня ждать. Ему неприятна зависимость от кого-то. Вся его грубость от того, что он сам не может делать простых вещей, и вынужден обращаться к посторонним. Ему невыносима мысль, что миссис Стоун нянчит его, как младенца. Что всё внимание отца отдано его недалёкому младшему брату, помешанному на лошадях, эполетах и оружии, который рисует какие-то дурацкие нелепые картинки, которые его отец считает искусством – сэр Томас показывал мне вчера эту мазню. Что отец не воспринимает его, Френсиса, всерьёз, считая обузой. И, возможно, его раздражает то, что он не может здесь найти себе собеседника по интеллекту. Я не обольщалась на свой счёт. Гомер, Перун и Генрих Восьмой – это знания для школьника. Если бы он заговорил со мной о философии Аристотеля или Софокла, он бы понял, что для меня это только имена. Как и Данте с Петраркой, про которых я знала только, что они писали талантливые стихи. Однако, в этом доме много книг. Возможно, у меня ещё будет время восполнить пробелы моего образования.
Это и многое другое я поняла уже гораздо позже. Пока же я только смотрела и слушала. И старалась не лезть не в своё дело.
– Вы подумали? – спросил мистер Френсис.
– Пожалуйста, сэр. – Я подала свой рисунок, который почти закончила. На нём я нарисовала мистера Френсиса в профиль за столом в кресле с пером в одной руке и листом бумаги в другой. Перед ним я нарисовала свечу в простом подсвечнике и двумя-тремя штрихами попыталась наложить тени. Рисунок, как я сказала, был незакончен. Поэтому лицо было слишком белым для предполагаемого света свечи.
– Неужели я так выгляжу? – пробормотал он, разглядывая суровую физиономию на моём рисунке. – Вы рисуете только портреты? – спросил он, оборачиваясь ко мне.
– Нет, сэр. Что придёт в голову.
– Пожалуйста, покажите.
– Хорошо. Только я дождусь для вас чая с миссис Стоун.
– Ах да, миссис Стоун. Конечно, вам она чаю не предложила?
– Нет, сэр. Но это и не обязательно.
– Как хотите.
Вошла миссис Стоун с подносом, на котором стояла всего одна чашка и всё, что требуется к чаю: сахарница, молочник, розетка с джемом, вазочка с печеньем и нарезанный хлеб. Всё это она несла с царственным достоинством, как королевские регалии, и столь же торжественно водрузила поднос на стол перед мистером Френсисом прямо поверх его бумаг.
– Убери это! – вскричал мистер Френсис, пытаясь вытащить свои бумаги из-под подноса.
Миссис Стоун испуганно схватила поднос.
– Ты не видишь, что ли, что я тут ещё и работаю!
Я встала и убрала бумаги из-под подноса в стопку в сторону. Миссис Стоун поставила поднос.
