Параллельный фарватер. Отклонение от курса. Книга 1
Каким-то чудом никто не узнал о произошедшем в их семье. Дети привыкли молчать о том, что происходит у них дома, а потому не проговорились и на этот раз. Сама Тамара, руководствуясь неизвестно чем, ни к кому не обратилась, кроме знакомого доктора, который помог ей вправить нос, не задавая лишних вопросов. От соседей скрыть побои, конечно, не удалось. Но в их доме о таких вещах принято молчать, не одни они такие.
После этого случая Виктор больше не прикасался к спиртному. Ему ужасно этого хотелось, особенно спустя пару месяцев, когда произошедшее стало понемногу забываться. Но как бы организм ни требовал, мужчина твёрдо решил противиться этому. Он курил, много ел и не мог найти себе места, но ни водки, ни любимого им самогона в его жизни больше не было. Позже стало немного легче. Через несколько месяцев с ним вновь заговорила жена. Ещё через какое-то время даже перестала бояться.
На то, чтобы наладить с супругой более-менее нормальные отношения, ушло около полугода. Порой она даже ему улыбалась, хотя прекрасно помнила всё, что он с ней сделал.
Время шло, Виктор даже начинал верить, что теперь в их жизни начнётся новый этап. Жажда выпить никуда не делась, но он научился её сдерживать ради своих детей. Вот только ничто не проходит бесследно, и спустя полтора года мирной жизни у него начались «срывы».
Они происходили, когда Виктор был совершенно трезв. В этом и была вся проблема. Он всё чаще приходил домой раздражительным, озлобленным и нервным. Ему всё тяжелее становилось держать себя в руках. Каждая мелочь в действиях окружающих могла в ту же секунду вывести его из себя. Иногда он просто не мог держать себя под контролем, становился агрессивным буквально в считаные мгновения. И, как это обычно бывает, больше всего агрессии было направлено в сторону жены, чаще всего находящейся рядом с ним.
Первый раз он взъелся на неё из-за элементарного вопроса о выданной зарплате, когда она просто спросила, сколько ему заплатили в этом месяце. Виктор ответил ей так резко и грубо, что жена, быстро отойдя в сторону, испугалась, не пьян ли он. Но он был абсолютно трезв в тот и последующие дни. Просто сам не заметил, как в нём стали происходить изменения, как он постепенно становился другим, совсем не таким, как прежде. Спиртное, будь то пиво, водка или коньяк, он больше не употреблял, но что-то внутри него стало из-за этого меняться. Вот только далеко не в лучшую сторону.
В итоге изменения эти сказывались на окружающих, в первую очередь на супруге. Начались ссоры, скандалы, постоянные крики в их доме. Дети вновь начали плакать из-за неспокойных родителей. Виктор не бил жену, но подозревал, что постепенно может сорваться на ней. Он стал таким раздражительным, что еле сдерживал себя. На подсознательном уровне мужчина чувствовал, что сорвётся. И больше всего боялся, что сделает это трезвым. Ведь с алкоголем он мог покончить, но если ударит жену трезвым, то остановиться будет гораздо сложнее.
Так или иначе весь последний год совместной жизни они прожили, постоянно скандаля и ругаясь. Тамара тоже старалась не усугублять ситуацию, она прекрасно помнила, как он чуть не убил её в прошлый раз. Но неосознанно всё-таки умудрилась ухудшить их и без того натянутые взаимоотношения.
Она углубилась в религию. Шло время, и с каждой неделей она становилась всё набожнее. Её нарастающий интерес к церкви начинал казаться нездоровым не только Виктору, но и окружающим её людям. Большую часть свободного времени она проводила в храмах, возвращаясь с иконами, свечками и прочей церковной утварью. Мужа вид этих икон приводил в бешенство. Каждый месяц он находил в углу новую икону какой-нибудь Божьей Матери и задавал ей наводящие вопросы, порождающие очередные ссоры.
Всё это, вместе взятое, привело их двоих к тому, что сегодня он её наконец ударил. Снова, спустя несколько лет. Он не хотел этого, но ему пришлось. Она никак не могла заткнуться по поводу будущего их детей. Как он ни настаивал, она гнула своё. Вот и получила. Он не был пьян, но был взбешён и всё-таки сорвался. Схватив жену за волосы, он дал её сильную пощёчину. Щека женщины раскраснелась, а из зажмуренных глаз потекли слёзы.
Когда Тамара в ужасе закрылась от него руками, он понял, что она ждёт продолжения. Тело жены содрогалось от страха, и это заставило Виктора вовремя остановиться. Он отпустил её и, схватив пачку сигарет, выбежал в подъезд.
Вдыхая горький дым, мужчина погрузился в размышления. Он услышал, как сверху кто-то спускается по лестнице. Подняв голову, Виктор увидел соседку сверху – пожилую женщину. Она отвела взгляд, всем видом показывая, как он ей противен, и молча пошла своей дорогой. Все в подъезде хорошо его знали. Они понимали, что лучше его не трогать, иначе беды не миновать. И это его тоже разозлило. Плевать он на всех хотел.
Затушив очередную сигарету и выкинув бычок, Виктор поднялся, отряхнул штаны и зашёл обратно в квартиру. Скинув тапочки, он прошёл к себе в комнату. К счастью, дети были в школе, а ему дали выходной перед отъездом. Не самый лучший в его жизни. Тамара сидела в кресле. Слёз в глазах он не увидел, но по её виду было понятно, что она плакала всё это время. Взгляд, наполненный пустотой и отдалённостью, был устремлён в пол.
– Я не хочу тебя больше видеть, – сказала она тихим и хриплым голосом, после чего губы её начали дрожать. – Я больше этого не вынесу.
Виктор посмотрел на неё печальным взглядом. Где-то в глубине души, в самой потаённой части сознания, там, куда он не мог добраться уже много лет, он хотел извиниться. Мужчина хотел подобрать нужные слова, как-то загладить свою вину. Может, он хотел всё исправить, повернуть вспять и начать всё сначала. Но было уже слишком поздно. Проблемы в их отношениях зашли слишком далеко, и, вернувшись из командировки, он скорее всего не увидит ни её, ни детей. От этих мыслей сжималось сердце, совсем немного, но в то же время опять начинала охватывать злость.
Раздражённый, он прошёл в кухню, налил себе в стакан воды из-под крана. Выпив половину, он вылил остальное в раковину и вернулся в комнату. Подойдя к жене, он проговорил:
– Я постараюсь всё исправить. Мне очень тяжело, но я держусь. Когда я вернусь, всё будет по-другому.
Женщина не смотрела на него, её глаза словно остекленели. А в самых уголках вновь начали скапливаться слёзы – капли отчаяния, сопровождавшие её много мучительных лет замужней жизни. Сейчас ей ничего не хотелось, кроме того, как остаться одной. Она считала недели, затем дни, а теперь и вовсе часы, когда он исчезнет из её жизни хотя бы на несколько месяцев. Женщина воспринимала это как награду за долгие годы унижений, что причинил ей супруг. А там… Что будет дальше, как быть ей и что будет с детьми? Неважно, по крайней мере не сегодня.
Она взглянула в зеркало, висевшее на стене. В нём она увидела худую, преждевременно постаревшую женщину. От этого стало ещё больнее. Слёзы с новой силой покатились по её щекам.
Виктор смотрел на неё и испытывал противоречивые чувства: злобу, немного жалости и отчаяние. Так они и просидели, пока он наконец не встал и не собрал остатки своих вещей. Он не хотел уезжать сейчас. Дети были в школе, и он хотел с ними попрощаться, но, смотря на жену, понял, что не может больше находиться дома. Стены будто давили на него со всех сторон, а молчание, повисшее в воздухе, начинало нервировать. Вновь почувствовав злость, Виктор сухо попрощался с женой. Она на него даже не взглянула.
По дороге он постоянно размышлял, может, стоило бы зайти к детям в школу. Но так и не решился. Не так они сильно его любят, чтобы искренне обрадоваться отцу. От этого стало горько, и он опять разозлился на жену. Несомненно, именно она настраивала их против него.
Позже он неоднократно жалел, что так и не попрощался с детьми…
Глава 2
Заданный фарватер
1
– И вот на этой ржавой колымаге мы в океан должны плыть?
– Идти, Ворон, – поправил Антона Денис. – Плавает…
– Говно, – с недовольством в голосе закончил за Поршнева Ворон. – Говно плавает, а корабли ходят. Без тебя знаю, умник. Устаревшее замечание.
Морпехи прибыли на причал после полудня. Урал подъехал к трапу корабля максимально близко, развернувшись к нему кормовой частью кузова. После того как Умаров отдал команду подчинённым, парни спрыгнули с машины и разминали ноги. Курящие подоставали сигареты и принялись вовсю дымить, остальные с любопытством оглядывались по сторонам и изучали корабль.
– Кравцов, – позвал своего заместителя офицер. – Подойди ко мне.
Даня закатил глаза, стоя к нему спиной, а к товарищам лицом. Парни заулыбались и сопроводили его наигранно сочувствующими взглядами.
– Я иду к капитану, вы пока ничего не разгружайте и не расходитесь.
– Есть, – спокойно ответил Данила.
Дождавшись, пока командир перешёл по трапу на корабль, Кравцов принялся разглядывать небольшое судно.
«МБ-205» – гласила надпись на плакате, вывешенном вдоль всей длины небольшого трапа, обеспечивающего проход с причала на ют. Ту же самую надпись, расположенную возле якорей, он разглядел и на корпусе корабля.
Само судно представляло собой поистине крошечный буксир. Длиной около пятидесяти метров, шириной около десяти. Высота корабля вместе с надстройкой тоже была небольшой, даже с учётом двух мачт и антенн. Кормовая часть судна была очень низкой. Она была даже ниже уровня причала, на котором сейчас стоял Кравцов. Данила прикинул, что с юта до уровня воды примерно два с половиной метра и не составляло никакого труда забраться на палубу даже с небольшой лодки. В носовой части дело обстояло, конечно, лучше, но доверия это всё равно не внушало.
Весь борт корабля, как и одна из двух мачт, был выкрашен в чёрный цвет, невысокая надстройка окрашена белым. На ней, прямо от сигнального мостика, возвышалась вторая мачта, выкрашенная в жёлтый цвет. С обеих сторон были закреплены две ярко-оранжевые спасательные шлюпки.
До этой командировки Данила ходил на кораблях, разительно отличающихся от «МБ-205», казавшегося ему просто неприлично маленьким. Военные корабли, на которых он бывал ранее, представляли собой более крупные суда и внушали больше доверия, чем маленький буксир.
– А что значит «МБ-205»? – послышался позади голос Дениса.
– Я думаю, малый буксир, – ответил ему Ворон.
– Вообще-то это значит «морской буксир», а не малый. 205 – просто бортовой номер.
Морпехи дружно обернулись на голос. Возле трапа стоял дед, одетый в старый военный бушлат. Глаза его были скрыты за тёмными стёклами квадратных очков. Своей седой бородой и волосами пожилой мужчина напоминал капитана дальнего плавания с картинок из детских книжек. Но, судя по одежде, таковым не являлся.
Военные переглянулись, и Ворон спросил у старика:
– Точно морской? А то он как-то больше похож на речной, судя по размерам.
Кто-то из парней глупо хихикнул, словно это была достойная шутка. Старик повернул голову в сторону Антона. За тёмными стёклами глаз его не было видно, но смотрел он точно на него.
– Не обращайте внимания на размер. «МБ-205» – настоящий морской буксир, это вам не «плоскодонка» какая-нибудь. Благодаря устройству днища этот кораблик может довольно сильные шторма пережить. Мотать будет во все стороны, как неваляшку, но ко дну просто так не пойдёт, вы уж мне поверьте. Я всю жизнь на кораблях работаю.
После этих слов дед спокойно достал из кармана пачку сигарет, вытянув одну, он дунул ей в фильтр и закурил.
– Я смотрю, у вас тут все сверхсрочники? – не унимался любопытный старик.
– Контрактники, – поправил его Денис. – В наше время это называется «военнослужащие по контракту», ну контрактники, короче.
– Понятно, – спокойно ответил бородач, словно в чём-то разочаровавшись.
Их разговор прервал приближающийся командир группы. Не сходя со шлюпочной палубы, опираясь на леера, он криком отдал команду Кравцову, чтобы разгружали имущество из машины.
– Пока ставьте на причал, чтобы «урал» не задерживать, а уже после занесёте внутрь.
Денис с Костей, будучи самыми низкими по росту, без дополнительных распоряжений запрыгнули в кузов и принялись передвигать ящики к краю. Снизу парни попарно спускали их на причал поближе к трапу. Затем морпехи выгрузили рюкзаки, бронежилеты со шлемами и закрыли борт. Попрощавшись со старшиной, который их привёз, они сопроводили уезжающую машину весёлыми взглядами.
Умаров в это время спустился на ют и взмахом руки подозвал к себе Кравцова. Остальные просто молча наблюдали за ними.
– Пойдём, покажу вашу каюту и оружейную комнату, куда ящики тащить.
Они прошли через ют к металлической двери, ведущей внутрь. Открыв её, они повернули и сразу упёрлись во вторую. Пройдя через неё, морпехи оказались в узком коридоре, расположенном вдоль правого борта судна. Кравцов следовал за Умаровым, размышляя о том, что каждый раз, оказываясь на незнакомом корабле, приходится бороться с дезориентацией. Даже на таком маленьком, как этот буксир, пока не пройдёшь по всем коридорам пару раз, довольно сложно быстро сориентироваться. Ну а на некоторых действительно больших судах, чтобы запомнить все ходы и выходы, нужно намеренно изучать корабль.
В конце коридора они повернули налево, а затем сразу направо. Умаров начал спускаться на нижнюю палубу по очень крутому трапу, и Данила последовал за ним, придерживаясь за перила. Если не соблюдать осторожность, здесь легко можно было подвернуть ногу или вовсе упасть. Кроме того, над головой был низкий потолок, расположенный параллельно трапу. Об него тоже можно было здорово бабахнуться, особенно тем, у кого рост хотя бы метр восемьдесят, как у Дани. Он сразу прикинул, что будет непросто подниматься здесь, выбегая по тревоге в полной экипировке. Размышляя над этим, Кравцов задал командиру вопрос:
– Слышишь, Сергеич, а тебе капитан говорил время, за которое мы должны выбежать?
– Две минуты.
– Две минуты? Ну ничего себе! Я представляю себе беготню по этим трапам, – Данила сказал это больше себе, чем офицеру.
Пока рядом не было остальных, он позволял себе иногда обращаться к Умарову на «ты». В большинстве случаев тот реагировал на это нормально, учитывая их давнее знакомство. Но Умаров был человеком настроения, и порой в голове у него будто что-то переключалось, и он мог завести долгий монолог на повышенных тонах, повествующий о субординации и уставных взаимоотношениях между командирами и подчинёнными.
Кравцову было всегда любопытно слушать эти речи, учитывая, что они неоднократно бывали вместе за пределами воинской части в различных увеселительных заведениях. И за всё это время Данила ни разу не показал на службе, что позволяет себе не подчиняться ему или общаться как с другом. Тем не менее, Умаров мог с презрением обращаться к нему или отчитывать за то, за что по-хорошему не должен был бы. В связи с этим, кроме совместных походов по барам, бывали у них стычки. Но больше всего Кравцова раздражал тот факт, что Умаров не видит разницы (или как минимум не показывает это) между ним и какими-нибудь молодыми бестолковыми контрактниками вроде Ворона, которых в батальоне было предостаточно.
Как бы то ни было, Кравцов, как и Умаров, понимал, что с контрактниками офицеру, командовавшему в части по большей части срочниками, будет сложно в этой командировке. Некоторые из них были слишком молоды, некоторые просто не отличались высокой дисциплинированностью. Поэтому отношения с Данилой ему лучше всё-таки не портить, его помощь в этом вопросе может пригодиться, даже если Умаров это не признаёт.
В этот раз из-за недостатка личного состава на боевую службу, за исключением одного, пришлось отправить только командиров отделений, в званиях от младшего до старшего сержантов, кроме того, все из разных подразделений батальона. И это тоже могло иметь определённые последствия. Уж больно привыкли они у себя в подразделениях иметь дело с призывниками и командовать ими. Тут им командовать некем, нужно только подчиняться.
Спустившись вниз, они оказались ещё в одном узком коридоре, расходящемся в разные стороны от трапа. В отличие от предыдущего, он был расположен не вдоль корабля от кормы до носа, а поперёк и в длину был не более шести метров.
Умаров повернул направо и, сделав несколько шагов, оказался между двумя дверьми. Он указал на деревянную, что была слева, и сказал, что Кравцов вместе с четырьмя другими сержантами будет жить здесь, а Козлова поселят на верхней палубе, рядом с каютой самого Умарова. Данила этому не обрадовался, он бы и сам предпочёл жить отдельно от остальных, но спорить с Умаровым было бесполезно. Конечно, он хочет, чтобы тот приглядывал за товарищами в его отсутствие.
Каюта представляла собой крохотное помещение с двумя двухъярусными кроватями по бокам, шкафом, столом посередине и небольшим нештатным диваном, предназначенным для пятого человека.
– Не густо, – только и сказал Кравцов Умарову.
Старлей с улыбкой посмотрел на него и, указав на открытую дверь напротив, сказал:
– С каютой позже разберётесь. В прошлый раз наши тоже тут жили, поэтому уместитесь без проблем. Сейчас надо с оружейкой разобраться.
Данила взглянул на раскрытую металлическую дверь с табличкой «АРСЕНАЛ», прикреплённой на уровне лица. За ней, как и во многих других служебных помещениях, была ещё одна металлическая дверь, только закрытая. Устройство рычагов на них позволяло герметизировать корабль в случае пробоины. С левой и правой стороны таких дверей были ручки, подниманием и опусканием которых срабатывал рычажный механизм, плотно и надёжно запирающий вход в помещение. Невозможно было открыть дверь, используя только одну рукоять. Их следовало сдвигать одновременно, чтобы войти или выйти.
Когда Умаров наконец справился с рычагами, они с Данилой заглянули внутрь, и Кравцов не поверил своим глазам. Перед ним было помещение ещё меньше их каюты. Предназначено оно было явно не для хранения оружия и боеприпасов. Через него проходили различные трубы, прямо к стенам были прикреплены несколько металлических шкафов. Кроме того, по углам хранились мешки с непонятным содержимым.
– Как мы здесь всё уместим? – спросил Кравцов, обращаясь к своему командиру.
– Надо уместить. Кроме этой конуры нам ничего больше не дадут. На корабле оружейная комната вообще не предусмотрена, поэтому придётся довольствоваться этим подобием. В прошлый раз они здесь даже сигнализацию установили, правда, к дежурному по судну она всё равно не выходит, но гудит так, что уши закладывает. – Умаров осматривал помещение, прекрасно понимая, насколько оно маленькое и как неудобно им будет действовать по тревоге. – Тащите, наверное, ящик с оружием, разместим его, а потом всё остальное расставим исходя из этого.
– Может, лучше наоборот, сначала занесём боеприпасы? НЗ вниз поставим, на них текучку. А на самом входе оружие положим и металлический ящик с магазинами, чтобы к ним свободный доступ был.
Умаров резко повернул голову. Он ненавидел, когда ему перечат или советуют, тем более младшие по званию и положению. Он пристально посмотрел Кравцову в глаза. Тот ответил ему взглядом, в котором не было ничего, кроме вопроса. Видимо, обдумав предложение подчинённого и осознав его правоту, Умаров сказал:
– Хорошо. Пусть будет по-твоему. На этот раз я пойду навстречу.
Кравцов ничего ему не сказал, но, как всегда, отметил про себя странное поведение Умарова. Ясно же, что он не перечит ему, не хочет авторитет его подорвать своим простым советом. Это просто логично, выложить ящик с оружием на входе, чтобы его получить. Агрессия Умарова на подобные советы иногда казалась такой странной.
С этими мыслями Данила поднялся наверх. Седобородый дед уже ушёл, и парни стояли одни, о чём-то бурно переговариваясь и громко смеясь. Кравцов дал команду остальным и с ними вместе принялся носить ящики. В самый низ они уложили три ящика с гранатами Ф-1, кидать в море которые было запрещено в связи с их сильной разрывной способностью. Поверх оборонительных они разместили пять ящиков наступательных РГД-5. В стороне от них морпехи кое-как уместили восемь ящиков с выстрелами для гранатомёта, а потом, изощряясь как могли, буквально впихнули оставшиеся ящики с патронами для автоматов, пулемёта и СВД. Небольшой ящик с пистолетами они поставили на один из металлических шкафов.
После того как все боеприпасы были размещены, в помещении невозможно было свободно развернуться. Тем не менее парни смогли поставить ещё два ящика. Один с оружием, а второй – с пустыми магазинами, которые они снарядят, когда выйдут в море.
Закончив с самым главным, морпехи начали располагаться в каюте. Несколько ящиков с имуществом, которое включало в себя комплекты постельного белья, запасы гуталина, мыла и документацию, они разместили в коридоре рядом с каютой так, чтобы не мешали действовать по тревоге. Спортивный инвентарь, который взяли с собой из части, парни сразу отнесли на внешнюю палубу, где располагалась перекладина и брусья.
В каюте царил полный хаос. Пока морпехи размещались, к ним пришёл боцман – щуплый еврей лет пятидесяти с густой чёрной шевелюрой. Он принёс пастельное бельё, попросив не использовать то, что они привезли с собой, дабы не возникло путаницы. Кроме того, вручил морпехам шерстяные одеяла, а чуть позже выдал каждому под роспись спасательные жилеты. Кравцов знал, что их перед выходом в море закрепляют за каждым членом экипажа и за всеми прикомандированными.
Наконец вещи контрактников были уложены, и каждый занял свою кровать. Не успели они расслабиться, как Умаров объявил построение на юте. Вслед за этим последовала масса стандартных процедур. Сначала пришёл старший помощник капитана с журналом инструктажа по требованиям безопасности. После того как морпехи расписались, он долго и нудно рассказывал о правилах поведения на корабле и действиях в случае возникновения нештатных ситуаций. Затем пришёл капитан. После сухого приветствия он кратко изложил свои требования и ушёл.
Когда военные остались одни, Умаров, обобщая всё вышесказанное, определил им место курения, занятия спортом, а также места, запрещённые для посещения, куда входили главный командный пункт, верхняя палуба, где проживал капитан, и его отдельный туалет, а самое главное, женский душ. После дружных пересмешек на эту тему командир провёл каждого подчинённого по позициям, которые они занимали согласно боевому расчёту. Рабочий день на корабле близился к концу, поэтому тренировок действий при нападении на судно не было.
2
На следующий день военные отработали по полной. После утреннего подъёма и завтрака было общее построение на поднятие флага. Там собрались все члены экипажа и прикомандированный личный состав. Знакомств никто ещё ни с кем не завёл, поэтому морпехи внимательно осматривали окружающих.
– Ух ты, а это кто у нас? Смотри, парни. – Денис указал на невысокую брюнетку, неприметно стоявшую позади корабельной команды.
Все как один тут же устремили туда свои взгляды.
– Так, если это тоже член команды, то в море будет весело, – с детской радостью на лице добавил младший сержант.
– Да нет, не может такого быть. Ты когда-нибудь видел, чтобы на кораблях нормальные девки были, тем более молодые. Максимум: толстые старые тётки – страшные и вонючие, – Ворон проговорил это, сделав деловитый вид большого знатока.
После услышанного морпехи еле сдерживались, пытаясь не засмеяться.
– Отставить смех! – рявкнул Умаров. – Рты свои позакрывайте и стойте молча.
Парни замолчали, и улыбки с лиц у них тоже пропали, но каждый искоса продолжал посматривать на девушку.
И Кравцов тоже.
Действительно, её присутствие было очень необычным. Если она и вправду работает на судне, то ей придётся несладко. Любая женщина на корабле – объект «голодных» взглядов моряков и «грязных» слухов между ними. По опыту Данилы, слухи эти, в большинстве случаев, были небеспочвенны. Такой уж труд в море. Много мужчин, много времени, проведённого ими вдали от цивилизации, и мало женщин либо вообще их отсутствие.
В основном на таких кораблях, как этот, две-три женщины обычно работали поварихами. Некоторые были замужними и ходили в море вместе с супругами, некоторые оставляли мужей на берегу либо они ходили на других кораблях. Бывали также и незамужние, но в основном разведённые. В любом случае что те, что другие особой устойчивостью перед сильным полом не обладали и спустя месяц в море пускались, как говорится, «во все тяжкие».
Бывали, конечно, и исключения. В прошлой командировке Данила познакомился с женщиной, тоже камбузной работницей. Несмотря на то, что две её подруги были весьма распущены, она держалась достойно. Будучи замужем, она даже намёка никому не давала на какую-либо связь, а вот поговорить на любые темы могла. Именно к таким женщинам невольно проникаешься уважением.
Кравцов стоял и продолжал разглядывать миниатюрную брюнетку. Не верил он, что она работает на судне. Не укладывалось в голове, как оказалась здесь такая красивая (на его вкус) и молодая девушка. Данила вдруг подумал о том, что такое бывает только в кино. Бывает, смотришь какой-нибудь голливудский фильм, а там в каком-нибудь захолустье откуда ни возьмись появляется сногсшибательная красотка. Или как в том фильме, с Николасом Кейджем. Заходит он в автомастерскую, а там из-под машины стройные ножки торчат. И вот как ни в чём не бывало оттуда выкатывается вся измазанная, но никто иная, как Анжелина Джоли, с её пухлыми губками.