Надежда Задорожная
Спутник жизни
ОТ АВТОРА
Эту добрую и интересную историю я хочу посвятить всем родителям, кому выпал шанс воспитывать детей-индиго с их невероятным даром к особому восприятию мира, бесконечными исследованиями, непостоянством настроения и способностью к созданию забавных историй.
История о маленькой девочке станет хорошим пособием для всех, кто находится в поиске себя, своего смысла жизни, понимания своей природы и своих уникальных особенностей.
Я бы хотела выразить особую благодарность моему Мастеру. Именно он помог мне обрести себя и целостность понимания всего происходящего. Я благодарю также моих родителей за их искреннее принятие всего того, что я делаю. Мою сестру за безграничную любовь и долгие разговоры по душам. Она, как никто другой, знает меня и принимает такой, какая я есть… И Каларатри за мощный старт.
Отдельное спасибо моим друзьям, большим и маленьким, настоящим и будущим. Спасибо моим подопечным за багаж историй и достижений.
Хочется сказать, что тот мир, в который вы погрузитесь через героев этой истории, невыдуманный, он существует в каждом из вас. Особенный, неповторимый, авторский, свой – до бесконечности и обратно.
Перед тем, как вы в первый раз увидите нашу героиню, устройтесь поудобнее, закройте глаза и вспомните ваше детство, какие-то особенные моменты, самые искренние эмоции, на которые вы только были способны.
Я желаю вам приятного чтения, и добро пожаловать в мой маленький мир, настоящий и такой родной. Может быть, в ком-то вы узнаете самих себя или своих знакомых. Здесь нет случайных лиц или вымышленных персонажей. Они все реальные люди. А если не верите, оглянитесь вокруг. Сходство отыщется всенепременно.
Люблю вас уже заранее всем сердцем и передаю вам то тепло, которое есть во мне и во всём мире.
ГЛАВА 1 ЗНАКОМСТВО
На одной из улиц провинциального городка Ашвилл, штата Северная Каролина, самым обычным летним днём, когда солнце уже клонилось к закату, шли мама с дочкой и о чём-то разговаривали.
Девочка казалась ну очень смышлёной. Во-первых, несмотря на малый возраст, она очень хорошо говорила! А во-вторых, то, что она говорила, было совсем необычно для маленьких детей.
– Мам, мам! – Эмми тянет подол маминой юбки изо всех сил. – Мааааааааааам!!!
– Ну что, милая? – резко отвечает мама.
– Опять этот голос, ты слышишь его?
– Какой ещё голос? – женщина обеспокоено смотрит по сторонам, убеждаясь, что улица, по которой они идут – пуста.
– Да нет же! Я говорю про голос, который живёт в моей голове и всё время что-то говорит!
– Что?! Что ещё за голос? Ты себя плохо чувствуешь? Дай я потрогаю тебе лоб, – и женщина прикоснулась своими губами ко лбу девочки. – Ты в порядке? – и положила ещё раз одну руку на лоб, а вторую на густые, взлохмаченные волосы дочери.
– Ещё раз повторяю! – настаивала крошка. – Я его слышу! Вот прямо тут! – и показала на свою голову.
– Может, тебе показалось? – мама опустилась на колени, чтобы быть вровень с девочкой, сделала спокойный длинный выдох и с сомнением посмотрела Эмми прямо в глаза. – Ну и что говорит этот твой голос?
– Например, чтобы я не ела пончик, там много калорий, и это прибьёт меня к земле.
– Это шутка, Эмми? Прям так и говорит? У нас ведь и пончика-то нет, – и Анна-Мария закатила глаза вверх в абсолютном непонимании своей дочери.
– Если его нет, это не значит, что его не будет. Пойдём в магазин? Мне так хочется шоколадный пончик, такой вкусненький, пожалуйста, мам.
– Подожди, мне важно знать. Когда ты его слышишь, этот голос?
– Да почти постоянно. Он указывает мне, что делать. А если я не слушаюсь, он ругается, – нетерпеливо пояснила Эмм.
Мама совсем растерялась. «Какой-то голос говорит её ребёнку что делать. А если это шизофрения? – подумала Анна-Мария и испугалась своих собственных мыслей! – Или какая-то страшная психическая болезнь. Нужно срочно что-то делать».
– Пошли тогда за пончиком, а я позвоню папе, – она поцеловала дочку в лоб, стараясь не показать своё волнение, ещё раз внимательно на неё посмотрела, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, хотя бы внешне.
Пока они шли до ближайшего магазина, Анна-Мария думала о том, как сложна её жизнь. Кажется, что весь мир держится на её плечах: начиная с простых вещей, например, уборка, которую она ненавидела, и, заканчивая работой, на которую ходила просто по привычке. Не то, чтобы она напрягала, но и не радовала, ведь она там находилась каждый день, а Эмми тем временем была в садике. «Возможно, моя девочка просто во мне нуждается?! – думала Анна. – А что если этот выдуманный голос всего лишь способ обратить на себя внимание?» И вдруг стало так стыдно от своих мыслей: «Что же мы за родители. Том тоже вечно занят, бедная наша крошка, она совсем одна».
– Мам, мам! Ну где ты? – дёргала Эмм Анну за руку. Ну я же тебя зову!
– Я здесь! – Анна стала резко моргать глазами, чтобы хоть как-то прийти в себя. Так часто случалось с ней, и она не знала, что с этим делать, как будто она уходила в свои мысли так глубоко, что вернуть её могли только громкие звуки или грохот.
– Сейчас мы позвоним папе и узнаем, сможет ли он записать нас на приём к доктору Пешко. Мы давно не были у педиатра, а наш в отпуске.
– Зачем это? Я не хочу ни к какому доктору! Нет! Нет! Нет! – запротестовала девочка, испуганно смотря на маму.
– Я просто хочу убедиться, что с тобой всё в порядке!
Погладив Эмм по волосам и взяв её за руку, чтобы продолжить путь, Анна-Мария набрала номер своего мужа Тома. В это время Эмми заприметила местного почтальона, мистера Стоуна, который шёл не спеша, обходя свои владения. Он знал каждого жителя в лицо, имена всех соседей, их детей, прямых родственников, собак, кошек и т.д.
– Доброго дня, миссис Робертс, – учтиво поздоровался Стоун.
Миссис Робертс кивнула, уже разговаривая с мужем по телефону, при этом она поспешила улыбнуться, как ей казалось, самой приветливой своей улыбкой, вызвав явное смущение почтальона. Эта улыбка была больше похожа на лёгкий паралич лица.
– И тебе привет, крошка, – помахал почтальон Эмм.
Девочка возмутилась и сказала:
– Крошка – эта та, кого вы обнимаете по ночам, а уж точно не я!
– Эмми! – глаза Анны-Марии увеличились и она прошипела! – Что это ещё такое!
– Извините нас, – обратилась она к почтальону. – Не обращайте внимания! – и она чуть дёрнула Эмми, давая понять, что крайне недовольна её поведением. – Ты чего? – Обратилась она к дочке.
– Я ничего! А что? Что хочу, то и говорю. Это не я, это всё голос! – возмутилась Эмм.
– Том, ты слышал? – спросила Анна мужа.
Мистера Стоуна в это время тоже вдруг обнял паралич и, похоже, не только лица, но и тела, и языка.
– Мм, ээ, аа… – это всё, что он способен был выдавить, провожая взглядом странную парочку: вечно нервную мамочку и маленького дьяволёнка.
Она ведь была права. Бывало, он крепко засыпал и во сне называл свою подушку «крошкой»… Жена его давно умерла, а Стоун хоть и был приятным мужчиной, но даму сердца так и не встретил. В один момент он начал неистово хохотать.
Как? Как маленькая проказница разузнала про это? Так ловко подловить его с подушкой. А потом смех сменился глубокой задумчивостью о своём одиночестве.
Разогнав печальные мысли, он решил, что ему вообще всё почудилось, и даже стал сомневаться в том, встречал ли он вообще сегодня кого-либо.
Тем временем Анна-Мария спешила пожаловаться мужу на то, что в её жизнь пришло стихийное бедствие в виде их дочери:
– Томми, родной, я не знаю, что делать, – казалось, Анна специально доводит себя. У неё дрожали руки, ладони стали влажными, глаза наполнились слезами и даже изменился голос.
– Что случилось? – очень уверенно спросил муж.
– Эмм придумала у себя какой-то голос, который говорит ей, что делать. И в садике сегодня миссис Жаннет тоже тревожилась из-за того, что наша дочь – особенно громко Анна-Мария проговорила слово «наша», подчёркивая важность обоих родителей! – заставляет всех детей садиться в круг, закрывать глаза и слушать.
– В каком смысле слушать?
– Просто слушать, откуда я знаю, в каком смысле?! Никто не знает.
– Я знаю, – перебила разговор Эмм. Они обязаны слышать всё, что происходит внутри.
– Да что ты говоришь! А если кто не слышит, то можно обзываться и говорить, что они тупые и не видят дальше своего носа?
– Ну и что здесь такого? Я не понимаю, – Том всегда защищал дочь.
– Ты серьёзно? Ну очевидно же, что с ней что-то происходит. Грубит, огрызается.
– Знаешь, Анна, я такого не замечал. Да она же просто ребёнок, – невозмутимо отвечал Том.
– Слушай, а может, мне уйти с работы и проводить с ней больше времени? Эмми, как тебе идея?
– Идея отстой! С тобой очень скучно.
Анна не на шутку распереживалась.
– Ты слышал? Со мной скучно!
– Знаешь что, милая, по-моему, пора посадить тебя на домашний арест за твоё очень плохое поведение, – теперь она обращалась к своенравной дочери.
– Анна, пожалуйста, успокойся, это лишнее, – умолял Том, который частично их слышал.
– Лишнее? А ты слышал, что она ответила мистеру Стоуну на приветствие! Я вот слышала, – не дожидаясь ответа Тома, Анна-Мария говорила без перерыва, – что мол он обнимает какую-то крошку по ночам! Ты представь! Позор. Лезть к другому человеку в жизнь. Как, как мы могли воспитать такое!
– Анна, наша дочь просто ребёнок, ей всего пять, мало ли что болтают дети в её возрасте, – удивился Том, который действительно ничего такого не замечал в поведении своей дочери…
– Да я чуть со стыда не умерла. Ведь ты же знаешь, насколько мне это важно.
– Что важно? – терпению Тома можно лишь было позавидовать.
– Что люди подумают, будто мы плохие родители и совершенно не занимаемся ребёнком, – Анна почти плакала.
– Да перестань.
– Ну правда, хватит уже! Голос говорит, если ты не успокоишься, будет инфаркт! – решила вмешаться Эмм.
– Аааааа, – Анна просто застонала и умоляюще смотрела на дочь в надежде, что та перестанет над ней издеваться.
– Успокойся, любимая! – ровным тоном доносился голос мужа из трубки. – Может, всё не так плохо, как кажется, ну подумаешь, что-то сказала, а может, Стоуну это было нужно. А то он вечно в облаках летает. А про инфаркт, так она права или голос там её прав, какая разница. У нас смышлёная малышка. И вообще, я считаю, что для детей болтать – это нормально, – ещё раз повторил Том в своём невозмутимом спокойствии.
– Нормально? Ставить эксперименты над сверстниками, и если они не делают так, как хочется ей, то обзываться? Анну несло, и, похоже, ничего уже не могло её остановить. – Говорить соседям всё, что вздумается! Я не считаю это нормальным. Определённо нашей девочке нужна помощь! Понимаешь, я беспокоюсь! А если в какой-то момент этот дурацкий голос скажет ей сделать что-нибудь ужасное! Даже страшно представить, что может быть! – Анна закатила глаза и перестала дышать, задохнувшись от собственного воображения.
– Мам, я всё слышу. Он не ужасный! Говорит, что хочет помочь мне, чтобы я не была такой, как все, – начала громко говорить расстроенная Эмм.
– Вот, слышишь, Том? Эмм, ты специально? А чем, по-вашему, плохо быть как все? – злилась Анна-Мария. – Что за попытка исключительности и превосходства?
– Голос говорит, для того чтобы увидеть что-то особенное, нужно таким быть и самому, – тише, но всё с той же несокрушимой уверенностью, уточнила юная леди.
Тут все искренне удивились очередному мудрому изречению.
– Так, Анна. Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил Том, понимая, что остановить это возможно лишь действием.
– Хотя бы договорись о встрече с доктором Пешко. Мне нужен кто-то, кто скажет, что всё нормально и беспокоиться не о чем.
– Это какой-то особенный доктор? – решил уточнить Том.
– Это самый лучший доктор в округе, разве никогда не слышал? – удивилась Анна.
– Представь себе, никогда! Хорошо, задание понял, сделаю. Приеду вечером и поговорим. Целую, – завершил разговор Томас.
И Анна-Мария услышала в трубке короткие гудки.
С досадой она швырнула телефон в открытую сумку, которая болталась на её предплечье.
– Бесит меня всё это! Я просто хочу спокойно жить! – зло шептала Анна. – А не выслушивать советы от маленькой девочки. Кулаки её сжались, и она попыталась дышать глубже, чтобы успокоиться.
Тем временем её муж, Том, по просьбе жены, занимался организацией встречи с доктором Пешко, запись к которому была расписана на несколько месяцев вперёд. Ему даже пришлось обратиться к одной важной персоне, чтобы для Эмм нашлось местечко. Он так любил свою семью и очень дорожил собственным душевным равновесием, что готов был на всё, лишь бы помочь. Спокойствие для него было на первом месте.
Кабинет доктора Пешко находился в небольшом проулке на Харрисон Стрит, куда и пришли Анна с дочерью через несколько дней после того, как состоялся разговор. Трель входного звонка, и дверь открылась.
– Проходи, милая, – заботливо сказала Анна, пребывая в хорошем настроении.
– Мам, тут клёво.
– Ты права, довольно мило. – Анне нравились простые открытые пространства, а это было именно такое. Большой холл с несколькими колоннами по бокам.
– Здравствуйте, мисс, – кто-то прервал её размышления. – Представьтесь, пожалуйста.
– Моя фамилия Робертс.
– Да, вижу вашу запись. Нужно будет подождать немного, доктор ещё занят с предыдущим пациентом, – радушно приветствовала их администратор, женщина полная и малодушная.
– Спасибо.
– Можете пока заполнить анкету. Имя, фамилия ребёнка, дата рождения и ваши данные.
– Хорошо. – Анна-Мария взяла бумаги и обратилась к дочери: – Давай, Эмми, подождём. Садись вот здесь, – сказала Анна-Мария, показывая взглядом на кованую белую скамью с разноцветными подушками.
Это место было очень уютным и совсем не похожим на клинику. Звучала приятная музыка, создавая ощущение комфорта и безмятежности. Анна даже прикрыла глаза и стала растворяться в своих мыслях, когда вспомнила про анкету, да и Эмм вдруг начала говорить:
– Так жаль вашего кролика.
– Что ты говоришь, милая? – переспросила мама. Она попыталась поискать её взглядом, но не увидела.
– Вы про моего кролика? – решила уточнить женщина с ресепшн, – и глаза её стали чуть влажные, а руки принялись искать, чем бы их промокнуть.
Анна встала с того места, где сидела и подошла ближе. Эмм стояла возле женщины и говорила:
– Я уже видела, как умирают животные.
– Что ты говоришь? – администратор отложила все свои дела и разговаривала с девочкой.
– Да. У нас был хомяк по кличке Трамп. Я думала, что если назвать его в честь известной личности, то он возьмёт его качества и будет вести себя мудро и порядочно, но спустя три недели он сдох.
– Неужели? Как мой кролик?
– Я не знаю, как сдох ваш кролик, но, по-вашему, это порядочно? Сдохнуть на глазах трёхлетнего ребёнка.
– Так, Эмми, – вмешалась мама. – Остановись, пожалуйста, ты опять за своё! Что ты такое говоришь?
Но Эмми как будто её не замечала и продолжала говорить быстро, по-детски наивно, но крайне осмысленно. В какой-то момент Анне-Марии самой стало интересно слушать их разговор.
– Его лапы были очень холодные, и рот открылся так, будто говорил мне: «Беги, Эмми. Этот мир жесток». Ему не понравилось здесь. Он сказал мне, что лучше сдохнуть, и в следующий раз жить в лесу, чем жрать сухой корм непонятного происхождения и вертеться в колесе. И когда он стал совсем твёрдый, я положила его в коробку и выбросила в мусорный бак, прощай неблагодарный, – видно было, что девочка досадно злится, рассказывая подробности.
В вестибюле воцарилась тишина… Так происходило каждый раз, когда Эмми говорила что-то похожее на это.
Администратор открыла рот и только могла мычать и кивать головой в знак согласия того, что её кролик действительно пожелал выбрать лучший из миров.
Хорошо, что в этот момент доктор вышел с пациентом и, увидев новых посетителей, подошёл к ним с широкой улыбкой и дружеским рукопожатием, прервав всё это действо и смущение мамы маленького дьявола.
Мама и правда помнила этого хомяка, но она понятия не имела, что у её дочери к этому такое отношение. Ей даже понравилось.
Доктор был высокого роста и худощавого телосложения, на лице его была сияющая белоснежная улыбка. И Эмми, увидев его, почему-то села уже в реверанс, чем опять вызвала удивление всех присутствующих.
– Сэээр, – нараспев произнесла она. – Так любезно с вашей стороны, что у вас нашлось для нас время.
У всех сложилось ощущение, что они находятся в каком-нибудь XIX веке.
Миссис Робертс на секунду показалось, что на ней пышная юбка до самого пола в тысячу оборок и тугой корсет, который сжимает рёбра так, что нечем дышать.
Женщина с ресепшен, ещё не оправившись от услышанного, вдруг, увидев себя в зеркале, шарахнулась и, привстав, снова села. На неё смотрела юная леди с маленькой мушкой над верхней губой и аккуратно собранной причёской в костюме горничной.
– Что это? – никакого больше кофе, подумала она. – Только галлюцинаций мне ещё не хватало.
В это время мистер Пешко снял невидимую шляпу и, сделав ею два оборота в воздухе, предложил миледи взять его под руку, согнувшись почти пополам.
– Вот это гибкость! – подумала Анна.
И вот такой чудесной танцующей походкой в виде скрученной буквы «Ы» они вошли в кабинет. Мама поспешила за ними.
Теперь пришло время удивляться Эмми. Посмотрев по сторонам, она ахнула. Прямо на столе в большой клетке сидел капуцин, маленькая обезьянка цвета какао с длинным хвостом и белой мордочкой. Если вы никогда таких не видели, самое время повидаться.
– Знакомьтесь, мистер Браун собственной персоной, – произнёс Доктор.
Капуцин при словах доктора открыл рот в своей самой обворожительной улыбке, насколько это возможно у обезьян.
– Один из самых сообразительных видов, – продолжал Доктор, – мой приятель Джонни долго плавал с ним на корабле, но ему пришлось уйти на пенсию по состоянию здоровья, а Браун большой любитель приключений, поэтому он ведёт приём со мной, а вечером отправляется к своему хозяину. Наши дома по соседству, так что мне не доставляет неудобства брать его с собой. Тем более что он хорошо разбирается в людях и всегда знает, говорит ли человек правду или лукавит. Как думаешь, Эмми? Сможет ли он решить твою задачку?
Не ответив на вопрос доктора, Эмм задала свой:
– А что он делает, когда люди лукавят?
– Ну он начинает немножко ворчать.
– Если это так, как вы говорите, то пока что он самый умный из всех моих сверстников, с кем я знакома.
– Эммииии!!! Ну сколько повторять! Незачем принижать людей! – Мама готова была провалиться сквозь землю.
– Ничего, миссис Робертс, я понимаю. Характер. Может, нам лучше поговорить отдельно? – старался как можно более мягко предложить Доктор Пешко.
– Что это значит? Что вы хотите сказать? – Мама была возмущена и раздосадована. – По-вашему, я не могу делать своей дочери замечания, когда она принижает сверстников? – и про себя подумала о том, что со стороны это выглядит так, будто они не справляются со своей родительской задачей, поэтому Эмми так себя ведёт. У неё стала болеть голова от внутреннего напряжения, и она хотела убраться подальше из этого кабинета.
– Я понимаю ваши чувства и беспокойство, – учтиво продолжил доктор. – Это нормально беспокоиться за детей, пока они маленькие. Но иногда они совершенно не могут сдерживать то, что из них идёт. И поэтому говорят то, что думают в отличие от взрослых.
– Получается, я плохая мать, раз не могу научить сдерживать эмоции?
– Вы прекрасная мать, и у вас замечательный ребёнок. Давайте я осмотрю её, а потом вернёмся к нашему разговору? Всё хорошо, уверяю вас! Чего я только не слышал от детей в своём кабинете!
Пока доктор осматривал Эмм под рассказы об удивительных путешествиях маленькой обезьянки, показывая при этом альбом с фотографиями, Эмм всё-таки выдала очередную порцию своих сомнений.
– Странно, что обезьяна не ворчит, ведь вы врёте.
– Почему ты так думаешь? – удивился доктор.
– Я так думаю, потому что мой голос говорит, что её хозяин на небесах, как говорит мой папа. Папа убеждён, что на небе есть Бог, который всех нас любит и заботится несмотря ни на что. Так вот, он там, этот капитан. А ещё он ваш брат, а не сосед. Не дружу с врунами. – Маленькая бунтарка действительно расстроилась, и её маленький носик взметнулся вверх, а ротик опустился вниз.
– Это тоже говорит твой голос? – удивлённо спросил доктор, поправив очки.
– Ну, конечно! Неужели вы думаете, что это я придумала!?
– Нет, конечно, что ты! – твой голос прав. Честно сказать, я удивлён таким точным попаданием. – И он посмотрел на маму немного по-другому, теперь отчасти понимая её тревожность.
Но Эмми на этом не остановилась:
– А самое обидное, что капуцин вас прикрывает. Зачем он это делает, получается он и сам врунишка? – и Эмм сложила ручки на груди, пребывая в совершенно обиженном состоянии.
Капуцин неистово бился в клетке, кричал и явно радовался происходящему. Видно было, что доктор Пешко засмущался и подбирал слова в своё оправдание.
И в этой паузе Эмми затопала ножками и стала хныкать, а потом вдруг вообще сказала:
– Давай уйдём! Мам! Он врун! Они все тут врут! – крошка вытянула маленький указательный пальчик, который чётко показывал на доктора Пешко. А вдобавок Эмм показала ему ещё и высунутый язык.
– Спокойно, Эмми, ты абсолютно права, – ласково обратился к ней Билл, так звали доктора. – Иногда люди врут сами себе, это как раз тот случай. Я бы очень хотел, чтобы мой покойный брат был жив, но капуцин действительно его, и я пообещал заботиться о нём.
Эмми слегка оттаяла.
– Всё равно врать нехорошо, потому что любая ложь имеет последствия. Мой голос так говорит. А ещё он говорит, что вы только притворяетесь клоуном. На самом деле вам совсем невесело, потому что мы с вами одинаковые. Зачем вы начали эту двойную фальшивую игру?!
И вновь неловкое молчание.
– Миссис Робертс, выйдем на минутку, – обратился доктор к Анне-Марии. – Эмми, побудь одна немного, пожалуйста. Смотри, что у меня есть. Супер развлечение, – и доктор достал электроточилку для карандашей. – Смотри, берёшь карандаш и кладёшь вот сюда, нажимаешь на кнопочку, – объяснил доктор.
– Ого, такого не видела, – обрадовалась Эмми и увлеклась новым занятием.
Выйдя за дверь, доктор спросил:
– Позвольте узнать, с каким вопросом вы ко мне обратились?
– Я беспокоюсь за мою дочь.
– Что именно вас беспокоит?
– Что она ко всем лезет со своим голосом, который придумала и который якобы сидит в её голове и грубит, дерзит взрослым. Вот сейчас, что это было?! И в садике заставляет детей садиться и слушать, что у них происходит. По крайней мере, так мне сказала воспитательница.
– Я вас услышал. Давайте вернёмся.
– Знаете, доктор, – Анна придерживала дверь, чтобы Эмми ничего не услышала, – это мой ребёнок, и пока что несут за него ответственность только я и мой муж. Поймите меня правильно, я обычная мать и хочу для своего ребёнка самого лучшего, а всё это чудачество приносит нам одни беспокойства…
– Ну, хорошо. Знаете, что я думаю? – мама настроилась слушать очень внимательно. – Эмми удивительный ребёнок. Признаться честно, я таких никогда не встречал… В первую очередь я педиатр и могу вам сказать, что ваша девочка абсолютно здорова. Ну, а голос, возможно, это её дар. Думаю, что такой голос есть у каждого. У вас, у меня, у всех людей. Разница только в том, слышим мы его или нет. Я, например, иногда слышу и стараюсь прислушиваться.
Миссис Робертс задумалась.
Эмми в то время стала вновь играть с капуцином, строя ему разные смешные рожицы, совершенно забыв про карандаши. А мистер Браун копировал её поведение, как зеркало, так они приводили друг друга в неописуемый восторг, забыв недоразумение про враньё.
Войдя в кабинет, доктор продолжил:
– Сейчас я говорю с вами не как доктор. Человечество тратит огромное количество денег, чтобы достичь особого состояния – самадхи, нирвана, дзен-буддизм. Разные термины, а суть одна. И, похоже, вашей девочке повезло, Эмми в таком состоянии с рождения, раз она чувствует других людей. Похоже, что она в состоянии «здесь и сейчас» и радуется каждому моменту, поэтому ей доступно то, что видят великие гуру, которые всё про всех знают. Миссис Робертс, понимаете, о чём я говорю?
– Вы правда так думаете? Моя сестра Люси всё время твердит мне о том, чтобы я отстала от ребёнка и просто приняла её такой. Она, кстати, мастер по йоге.
К своему глубокому стыду я так и не побывала ни на одном занятии. – Анна расслабилась, не слыша страшного диагноза, который мог бы быть, и начала болтать в своей привычной манере. – Больше всего меня беспокоит то, что Эмми растёт, вопросов у меня всё больше, а ответов меньше… А потом школа, а что, если одноклассники начнут дразнить её, придумывать всякие обидные прозвища? Даже боюсь представить на какие ужасные вещи способны подростки.