Не так давно красавица младая здесь была,
Оставила ребенка, тихонечко ушла.
Кукушкой улетела, оставив колыбель,
А лес смотрел угрюмо,
И все гудел, гудел.
И в этой колыбели ребенок тихо спал,
А кровь все холодела, и он все замерзал.
Лес поражен коварством красавицы младой,
Укрыл дитё ветвями, навеял сладкий сон.
И звери все и птицы оберегали ту,
Что в этой колыбели уж отошла ко сну.
Верхами белка скачет, роняя хлопья снега.
Внизу волчонок плачет под звуки колыбели.
Но во уже ребенок взрослее стал, умней.
И вот из колыбели давно уж встал своей.
Но леса он не видел, он видел солнца жар,
Созревшие платаны и их чудесный дар.
И представлял себя он под зернами гранат,
Которые на землю летят, летят, летят.
Их солнце освещало и радовало их.
И как кровинки красной родной крови его
Они питали землю и сердце, что в груди
Так жалобно стучится и ждет родной крови.
Итак, не человеком, не зверем, не орлом
Росла девчонка эта под пологом лесов.
А звали её Олей, а значит, это я,
Росла среди деревьев, не видела жилья.
Ни звери и ни птицы утешить не смогли,
А родина исчезла, осталась я вдали.
И часто вспоминая родную сторону,
Гранатинки я вижу, родную кровь мою.
О родина, о счастье, но мне не суждено
Добраться и увидеть граната лишь зерно.
Но для меня платаны все шелестят листвой,
Запомни, край мой милый, я навсегда с тобой.
Но солнца свет мне видеть грозой запрещено.
Но для меня на небе Луна всходить должна,
И серебристым светом сожжет меня она…
Вот что тебе поведать хотела я давно,
Зачем теперь разглядывать замерсшее стекло.
А мне все тяжелее день ото дня.
Живи в России этой, счастливей будь меня.
К И.
Если сердце – сплошная рана, рваная.
Что сказать тебе? – «Что я права?»
«Что меня забросил ты не рано ли?».
Видишь, я еще не отцвела.
Если кровь кипит и стынет, как помешанная,
Если рот, то нежен, то безумен,
Если я сама вся – тьма кромешная.
Если мир стал сер от серых буден…
Я хочу любви, хочу сгореть,
Пламенем твоим в ответ объята,
Я хочу страдать, а не терпеть.
Я хочу от счастья умереть,
И за смерть не требовать расплаты.
К М.О.
Тянется к плечам твоим черных волос копна.
Но все же не касается хрупких плечей она.
Из-под намазанных чем-то ресничек
Небрежно бросаешь взгляд.
Черные стрелы прикроют тайну и не откроют клад.
Немного самодовольства вздернуло носик вверх,
Но для милого личика это совсем не грех.
С губ пленительно розовых легко слетают слова.
И часто повторяют то, что тихо шепчет молва.
Внешность твоя привлекательна, красива ты и умна.
Только напрасно взбираешься на небо – ты не Луна.
Послушай совет мой, подружка, —
Забудь дурную страсть и помни о том, Mon Cher,
что с неба можно упасть.
Нескромный диалог
– Что с тобою, сын мой сталось?
Ходишь – сам не свой,
Есть не хочешь, спать не можешь.
Потерял покой.
– Потому не сплю, отец мой, что не вижу сны,
Что с закрытыми глазами не видать Луны.
– Поздно, сын мой, ты женатый, что Луну глядеть,
И в столице не прилично девкам песни петь.
Дочка Ирка подрастает. Поздно, сын, забудь,
Ту, которую приводит ночью Млечный путь.
– Не могу, папаша милый, ты пойми меня,
Не могу прожить без Тани, не могу и дня.
– Что за девица такая? Ишь с ума свела.
Ты б подумал о Наташе, ведь жена она.
– Ах, папаша, вы оставьте глупый ваш совет,
Краше в свете и милее, чем Татьяна нет!
Мою Таню в сердце нежно буду я хранить,
Жить без Тани, все равно, что и совсем не жить.
– Полноте тебе, Володя, бог тебя простит,
По твоим глазам я вижу черт в тебе сидит.
– Таня, милая Татьяна, я люблю тебя,
