Вита не успела среагировать, как Рустам поднял её на руки и снова понёс к внедорожнику.
– Ненавижу тебя, – негромко сказала девушка. – Вас всех ненавижу.
– В курсе.
На лице Рустама не дрогнул ни один мускул.
Вита больше ничего не говорила, пока он её усаживал на сиденье. Даже плед достал из багажного отделения.
– Рустам, отпусти меня. Пожалуйста. Ты же у них за главного, до завтрашнего дня. Отпусти, – она говорила монотонно, по привычке. – Я знаю, ты можешь. Рустам…
– С меня Роман и спросит. Хватит, Виталина, мы всё это с тобой проходили десятки раз. Поехали. Сама вещи соберешь или завтра мне ребят прислать?
– Сама.
– Сначала ногу эластичным бинтом перетянуть надо. Ладно, сейчас разберемся.
Конечно, они разберутся.
Снова за неё.
На что Вита надеялась именно сегодня?
На что и все прошедшие пять лет.
На то, что именно сегодня будет иначе. Что исчезнут люди Багровского. Что не будет больше «людей в черном».
Пять лет. Изо дня в день она чувствовала их незримое присутствие.
Первый раз в пятнадцать лет сцепилась с ними, ей даже удалось одному из них расцарапать лицо. Тогда они помешали ей уехать из города на автобусе. Вывели ее, кричащую и визжавшую, с вокзала, сказав короткое:
– Нельзя. Ты остаешься.
Она была не согласна. Кто за неё решил? У неё никого и ничего не осталось, она бродяжка. Значит, и принимать решения будет сама.
Какой же наивной она была в тот августовский вечер. Требовала, чтобы её оставили в покое. Не смели к ней прикасаться. На её крики никто не обращал внимания. Хорошо ещё, ничем не приложили или скотчем рот не заклеили, чтобы много ни говорила.
Она рыдала в голос, когда её привезли на съемную квартиру.
Квартиру, которую нашли ей ЕГО люди! Не она сама…
За первой попыткой уехать из города, было ещё несколько в тот год. Вита не желала признавать очевидное. Не могла смириться.
Боль от потери родных разрывала сердце, а тут ещё и жестокая правда, что она больше не принадлежит себе.
– Дочка, тебе придется повзрослеть раньше положенного времени. К сожалению, так порой бывает. Жизнь несправедлива. К тебе особенно.
К ней… Серьезно?
Она вчера похоронила родителей. Маму и папу.
Больше у неё никого нет.
Она последняя…
Мужчину, чьего имени она даже не знала, но несколько раз встречала по дороге к папину кабинету, он ей даже не улыбался. Говорил монотонно. Сдержанно.
А ей хотелось, чтобы он ушел.
Чтобы все ушли.
Его охрана, ещё какие-то люди.
Почему они до сих пор здесь? В её доме.
– Виталина, мы с тобой видимся первый и последний раз. Война между двумя семьями, кланами, затянулась. Смерть твоих родителей должна положить конец вражде. Но жива ты. И жив Роман Багровский. Он непричастен к смерти твоих родителей. Но ты все равно будешь его винить. А, значит, мстить.
Мстить она не собиралась. Что может сделать маленькая соплюшка против взрослых мужчин?
– Будешь. Когда подрастешь немного. Поэтому мы приняли решение – ты переходишь в его семью. Безоговорочно. Это не обсуждается.
Что?.. Куда?..
Видимо, на её лице отразились слишком яркие эмоции, потому что с ней продолжили разговаривать, не дожидаясь вразумительной реакции.
– Активы твоей семьи исчерпаны. Дом и бизнес отходит банкам.
Тогда она ещё не осознавала степень катастрофы…
Была боль и пустота в груди.
Вопросы о деньгах и о том, на что будет жить, её мало заботили.
– Ты несовершеннолетняя. Твоим опекуном становится Влад Багровский. Он же в свою очередь тебя передает Роману…
Как игрушку. Как вещь…
Зачем она вспомнила сейчас об этом разговоре? Наверное, оттого, что её, пусть даже мнимой свободе, приходил конец.
Завтра Роман Багровский выходит на свободу.
Человек, которого она боялась до чертиков. До дрожи в коленях.
Человек, которого она почти не знала.
Но который полностью контролировал её жизнь.
Каждый шаг.
