Ген химеры. Книга 1
Мария Викторовна Храмкова
Химеры
После глобальной войны население Земли значительно сократилось. Изменилась политическая карта мира, а расы и национальности перемешались. Генетические изменения привели к появлению особых людей. «Одаренные» – так стали называть тех, кто мог видеть мир иначе, мог изменять его. Одаренные изолировались на скрытом от глаз Острове в Мировом океане, где вместе с себе подобными совершали открытия и двигали науку вперед.
А на Большой земле, в городе-государстве Метрополь, власть оказалась в руках протектория – беспощадного тоталитарного органа управления. Чтобы избежать стычек между одаренными и обычными людьми, служители протектория жестко поделили всех на две возрастные группы.
К Первому классу относятся дети до шестнадцати лет, обладающие сверхспособностями. Они пользуются привилегиями общества, властью, богатством и неприкосновенностью.
Тогда как Второй класс – взрослые, лишенные дара, – практически не имеет прав. Ойтуш и Сати из разных классов осмелились полюбить друг друга, зная, что уже только за это всевидящий протекторий карает смертью. Но, к счастью, они не первые, кто бросил вызов сверхдержаве.
Книгу Марии Храмковой в жанре киберпанк проиллюстрировал художник Дмитрий Нарожный.
Мария Храмкова
Ген химеры. Книга первая
Художник Дмитрий Нарожный
© Мария Храмкова, 2020
© Дмитрий Нарожный, 2020
© ООО «Издательство «Абрикос», 2020
Глава 1
Метрополь
Ойтуш слышал, как шумит море. Волны неспешно накатывали на берег, поглощая гальку. Вдалеке море было не отличить от неба, как ни смотри туда, где должна быть линия горизонта. Невозможно понять, вечер сейчас или утро, ведь в этих краях – он точно знал – не бывает ни приливов, ни отливов.
Рядом с ним была девушка. Ее фиолетовые волосы развевались на ветру, и лица за ними было не видно. Зато сразу становилось понятно, что она ждет ребенка.
Кровь запульсировала в виске: пора просыпаться.
Больше всего на свете Ойтуш хотел сейчас остаться в своем сне. Там, где низкие темно-синие облака, наполненные дождем, – они вовсе не угнетают, а, наоборот, успокаивают. Где шелестит галька, съедаемая серыми волнами, и соленый воздух хочется вдыхать полной грудью. Там, где им с Сати больше не нужно убегать и прятаться.
Пульсация перерастает в надоедливую боль – прошло ровно семь часов, отведенных ему на сон. Мозговой таймер невозможно перепрограммировать.
Сновидение отступает, и на смену свежести моря приходит затхлость химического склада. Кто-то другой, возможно, и не войдет сюда без защитного костюма, но для Ойтуша это дом. Снятый за небольшую плату отсек заброшенного склада отравляющих веществ, над которым проходит ветка метро. Грязно, сыро, капает с потолка, зато нет камер видеонаблюдения. Идеальное место для тех, кто скрывается от протектория.
Снова разряд боли, на этот раз уже сильнее. Выпростав руку из-под одеяла, Ойтуш находит висок и десять раз постукивает по нему пальцем, мысленно считая от десяти до одного. Только так можно отключить эту дрянь в мозгу: убедить ее, что ты действительно проснулся и уже можешь считать и выполнять простые движения.
«Доброе утро, Ойтуш Эвери», – произносит негромкий голос в его голове.
– Да уж, доброе – не то слово, – отвечает Ойтуш, зная, что его все равно никто не услышит.
«Сегодня четверг, 2 апреля 2209 года. В Метрополе ожидается пасмурная погода, осадки в виде снега и дождя. Однако служба метеоконтроля обещает, что разгонит тучи к полудню…»
Чипы, которые вживляют всем гражданам старше шестнадцати, умеют не только по-садистски будить, но и сообщать последние новости. К сожалению, звук, в отличие от таймера, отключить нельзя.
Сати, как всегда, ушла очень рано, оставив после себя смятую подушку, а на столе – остатки вчерашнего ужина. Ойтуш все время задавался вопросом: сколько еще она будет подкармливать его – таскать обеды из своей школьной столовой? Рано или поздно кто-нибудь из интуитов заметит, что маленькая хрупкая девочка берет супа и жаркого куда больше, чем остальные. Тогда не избежать проблем.
Сати. Та самая девушка из сна Ойтуша… вот только сейчас ей всего пятнадцать. Они принадлежат к разным социальным классам, и по закону им запрещено быть вместе. Она – Первый, элитный класс, на который общество возлагает большие надежды, а он – Второй, рабочий класс, обладающий куда меньшими правами и возможностями. Да, через год их классы сравняются, но сегодня Ойтуша могут расстрелять даже за то, что он просто держит ее за руку.
«Температура вашего тела составляет тридцать восемь градусов Цельсия. Самочувствие оценивается как четыре из десяти. Рекомендуется срочно пройти обследование на дот-вирус», – продолжало вещать «радио».
Дрожащими руками он наливает воду в стакан. Мутная, с желтоватыми хлопьями, но другой здесь не достать. Пытается сделать глоток, но ком в горле не позволяет. Ойтуш заходится сиплым кашлем, брызгают слезы, на лбу выступают бисеринки пота.
Боли, ломота во всем теле, слишком яркие сны – пора было признаться самому себе, что он подхватил-таки дот-вирус. Тот самый. Десять лет назад страшная эпидемия унеслатысячи жизней. До сих пор непонятно, что стало ее причиной – злой рок или же случайно созданное учеными смертельное оружие. Человечество думало, что раз и навсегда победило рак, выделив группу вирусов, способных атаковать опухоль. Но эти вирусы слишком быстро мутировали. Вместо волшебного лекарства от рака люди получили молниеносно распространившуюся заразу, вызывающую сначала что-то похожее на грипп с очень высокой температурой и причудливыми галлюцинациями, а позже – отказ почек, печени и легких. Люди задыхались, все время видя красочные сны.
Какое там обследование, пора вставать в очередь за сывороткой, и как можно скорее. Хорошо, если удастся получить иммуноглобулины хотя бы через неделю, – может, до этого времени он как-нибудь дотянет.
Две таблетки экстазина летят в рот вместе с неразогретыми остатками ужина. Теперь половину рабочего дня он точно осилит. Сати категорически против экстазина – пристраститься к нему легче легкого. Но Ойтуш просто не может не выйти сегодня на работу. Впрочем, как и в любой другой день: граждане Второго класса вообще не вольны выбирать себе распорядок дня.
Подумать только, Ойтушу Эвери всего двадцать – тот возраст, когда ставишь перед собой осознанные цели, когда уже есть опыт, но еще не утрачена способность мечтать. Будь он здоров и силен, имей он одаренность, вполне возможно, он сделал бы что-то грандиозное, может, вообще изменил бы мир.
Но нет, ему не повезло.
Считается, что одаренность проявляет себя до шестнадцати лет, именно поэтому детей принято чуть ли не на руках носить. Любой ребенок – потенциальный одаренный, а значит, тот, за кем стоит будущее этого чудом уцелевшего мира. Прекрасно оборудованные школы, высокая стипендия, здоровое питание, лучшие врачи, тренеры, массажисты, множество привилегий, прав и особых возможностей – все это включено в понятие «Первый класс».
Ойтуш тоже когда-то был в Первом классе. Он иногда вспоминал то время, когда, как и сверстники, считал себя пупом земли. Это была веселая и беззаботная жизнь, в которой слова «нельзя» попросту не существовало. Но все хорошее закончилось: не найдя в парне ни грамма одаренности, протекторий постановил вживить в его мозг чип. Так из Первого класса он переместился во Второй.
Тем не менее все могло быть гораздо хуже. Ойтуш мог никогда не встретить Сати.
Закинув упаковку с экстазином во внутренний карман старого пальто, он покинул химический склад и вышел под мокрый снег. Над спальными районами Метрополя облака практически никогда не разгоняли, и из-за тяжелых туч, нависавших над домами-муравейниками, день было почти не отличить от ночи, особенно в межсезонье. Миновав с десяток казино с неисправными, но зато очень яркими светодиодными вывесками, Ойтуш по привычке пробежался глазами по аптечным киоскам. Почти на каждом у него на пути висело: «Сыворотки нет и не будет» или «Только для Первого класса». Город охватывала новая волна эпидемии дот-вируса, а значит, совсем скоро в морге будет работы выше головы.
Послышался низкий гул. Должно быть, где-то там, над облаками, в тысячах километров от Метрополя, пролетал глайдер. Однажды Ойтуш видел его вблизи: серебристый корпус с острыми крыльями, а на брюхе – лавровый венок, известный всему миру как символ одаренности. Глайдер перевозил одаренных на Остров, туда, куда Ойтушу было никогдане попасть. Парень замер и жадно уставился в небо, где скоро стало не видно ничего, кроме низких красновато-коричневых туч. Звук с каждой секундой удалялся, и сердце Ойтуша сжалось от той самой невыносимой тоски, которая бывает всякий раз, когда ты приближаешься к чуду, а потом упускаешь его безвозвратно.
Надо было спешить на работу. Стараясь больше не думать о глайдере, он пошел к метро.
* * *
В городском морге Ойтуш считался уже опытным специалистом. В шестнадцать он был распределен в сферу медицины, которая, по мнению протектория, подходила ему больше всего. Ойтуш был абсолютно согласен, он учился с удовольствием и уже представлял, как будет работать врачом. Но из-за одной истории на четвертом курсе медакадемии его отчислили и прислали сюда.
Работа была конвейерной. Ровно в восемь, облачившись в хирургический костюм, надев маску и пластиковые очки, Ойтуш заступал на рабочее место. В его обязанности входил прием тел, первичная обработка, изъятие органов. Ему было где оттачивать хирургические навыки.
А дальше – маркировка пакетов с изъятым материалом и передача их в отдел переработки. В Метрополе ничего не пропадало, даже из волос делали парики и какие-то украшения – Ойтуш не горел желанием вдаваться в детали.
Сегодняшний день обещал стать одним из многих: неприятный рутинный труд, воспоминания о котором побыстрее хочется выкинуть из головы по дороге домой.
Едва Ойтуш переступил порог «холодного цеха» – так назывался его отдел морга, – как над одним из грузовых лифтов загорелась лампочка.
– Ого, рано сегодня, – бойко произнес низенький мужчина в возрасте, работавший за соседним столом.
– Так лекарство в городе закончилось, Риши, – ответили ему. – Сегодня нам будет не продохнуть.
– Давай этого я возьму, – сказал Риши, с энтузиазмом затаскивая на стол тело в полиэтиленовом пакете. – О, дама. Люблю, когда утро начинается с прекрасного.
