– Где взяла такие волосы, мелкая? – спросил он, заметив, что девочка смотрит на него.
«Неужели он хочет снять с меня скальп?!» – в ужасе подумала она, вспомнив сразу все слышанные когда-либо истории про маньяков.
– Это парик, – придав голосу максимум уверенности, произнесла Сати.
– Ага. Так я и поверил, – усмехнулся парень, но, заметив, как она испугана, поднял ладони и тепло улыбнулся. – Да не бойся ты. Я сейчас не в том состоянии, чтобы нападать на маленьких девочек.
И действительно, Ойтуш еле стоял на ногах, а сил у него хватало лишь на то, чтобы разворошить очередной пакет с мусором в надежде, что там будет что-то пригодное в пищу.
– Вот, держи, – неожиданно для самой себя Сати протянула незнакомцу бумажный пакет с выпечкой из школы.
Ойтуш остолбенел от изумления и сразу же горестно покачал головой.
– Я не могу взять это, милая, – сказал он, умоляюще глядя на Сати. – Не хватало еще, чтобы меня расстреляли за то, что я отобрал у тебя обед.
О да, протекторий любую историю может вывернуть наизнанку.
– Тогда я просто положу это здесь, – сказала Сати, кладя пакет к ногам молодого человека. – Будто бы кто-то потерял, а ты нашел.
– Как тебя зовут? – изумленно спросил Ойтуш, словно забыв, что он в двух шагах от голодного обморока.
– Сати Лаллеман.
– Приятно познакомиться, Сати. – Вытерев руку о джинсы, парень протянул ее девочке. – А меня зовут Ойтуш Эвери.
Помедлив секунду, Сати взглянула в его глаза, карие, c длинными ресницами. Несмотря на обстоятельства их встречи, он производил впечатление вежливого и умного человека, которому можно было доверять.
– Приятно познакомиться, Ойтуш, – улыбнулась девочка, крепко сжав его руку.
Они быстро подружились, а через год и вовсе стали жить под одной крышей, деля на двоих и боль, и радость, которая выпадала им. И никогда за все это время Сати не думала, что Ойтуш не должен быть рядом с ней из-за того, что он гражданин Второго класса.
* * *
После уроков Сати была выжата как лимон и вдобавок сильно раздосадована тем, что ей так и не удалось выкрасть иммуноглобулины. Зато тренировка по кэндо прошла как нельзя лучше. Сати давно заметила, что ярость делает ее в разы сильнее; одержав десять побед подряд, она получила «отлично», выслушала бурные похвалы тренера и только в раздевалке заметила у себя на руках и ногах множество болезненных синяков.
За хорошие оценки ей выдали талон на дополнительный десерт, но вместо сладкого она взяла с собой несколько порций обеда. Однако главного – лекарственной сыворотки – она так и не достала, а значит, еще целые сутки Ойтушу придется бороться с болезнью самостоятельно.
Он пришел с работы немного раньше обычного и, не раздеваясь, сразу же рухнул на постель. Стащив с него обувь и верхнюю одежду, промокшую от сырого снега, Сати накрыла его несколькими одеялами. Ойтуша бил озноб, он задыхался от кашля, а в промежутках между приступами не мог связать и пары слов. Ей ничего не оставалось, кроме как ввести ему экстазин внутривенно.
Сати была в смятении, она ненавидела себя за то, что при всех своих возможностях не сумела достать сыворотку. Руки у нее дрожали от ярости, направленной на саму себя. Она вышла за перегородку, условно делившую их комнату на «спальню» и «кухню», и там изо всех сил ударила кулаком о стену так, что она закачалась. На костяшках пальцев проступила кровь. И сразу стало спокойнее, точно она наказала себя за страдания Ойтуша. Такое с ней случалось и раньше – и ссадины быстро затягивались, почти не оставляя шрамов.
– Сати, – хрипло позвал ее Ойтуш, когда экстазин наконец подействовал.
– Лучше? – вернувшись в «спальню», спросила она.
– Могу горы свернуть. Наверное. – Ойтуш улыбался, сидя в кровати, а его расширенные зрачки делали глаза почти черными.
– Я клянусь тебе, что завтра сыворотка… – начала было Сати.
– Помолчи, Мелкая, – перебил ее парень. – Просто сядь здесь, рядом со мной. Не уходи.
Его голос был спокойным, но глаза лихорадочно блестели, и Сати стало не по себе. Присев на кровать, она убрала мокрые вьющиеся волосы с его лба. Перехватив руку девушки, Ойтуш жадно прижался губами к ее пальцам; он целовал их с наслаждением, закрыв глаза, а его сухие губы были невероятно горячими. Опьяняющая дрожь пробежала по телу Сати. Неужели именно сегодня, после трех лет, прожитых вместе, они наконец-то перестанут быть просто друзьями?
Темно-вишневого цвета капля упала ей на запястье. Взглянув на лицо Ойтуша, она увидела кровавую дорожку, которая шла из носа и растекалась по его верхней губе. Это было плохо, очень плохо.
* * *
Они проспали. Ночью у Ойтуша пошла кровь сильнее – целым фонтаном. Сати извела почти все имевшиеся в доме тряпки, чтобы остановить ее, а потом еще долго не могла уснуть. И в итоге проспала. Это было непозволительно.
В школе любое, даже самое незначительное опоздание вызывает пристальное внимание интуитов, которое Сати было совсем не нужно. Поспешно облачившись в мятую школьную форму, которая состояла из светло-голубой юбки до колена, темной блузки и пиджака с нашивками учебного заведения, она пулей вылетела из дома.
Мокрого снега на улице не было, но Сати все равно натянула шапку, чтобы хоть как-то примять торчащие после сна волосы. Бегом спустившись в метро, она почти чудом втиснулась в закрывающиеся двери. По привычке прислонилась к большому окну в конце вагона, кое-как отдышалась. Устало прикрыла глаза. Теперь, когда в запасе было еще минут десять, ее мысли снова перенеслись к Ойтушу.
С окраин города людей ехало мало, зато ближе к центру набился полный вагон. В основном это были граждане Второго класса – усталые, невыспавшиеся, многие в масках, с признаками разгорающейся дот-инфекции.
Все сидячие места были заняты Первым классом, так было принято, и даже Сати, хотя она не садилась, была окружена кольцом свободного пространства. Никто из Вторых не посмел бы нечаянно задеть ребенка: для Первого класса существовал так называемый закон о неприкосновенности, иными словами, членам Второго класса запрещалось прикасаться к детям до шестнадцати без действительно веской причины.
К счастью, протекторий не знал, сколько раз Ойтуш нарушил этот закон в отношении Сати.
Иногда ей было интересно наблюдать за детьми в вагоне, угадывать, есть ли среди них одаренные. Может быть, вот этот белокурый мальчик в виртуальном визоре? Эмоции на его лице сменяли друг друга, как облака, которые гонит ветер. Еще бы, он был сейчас так далеко от гула метро и уставшей толпы – виртуальная реальность дарила ему фантастический мир, из которого не хотелось уходить. Или, может быть, эта девочка с родимым пятном в виде стрекозы? Сати заметила, что она читает книгу вверх тормашками. Или же просто спит с открытыми глазами.
Большинство детей не вызывало интереса: кто-то зевал, безуспешно пытаясь разлепить глаза, кто-то сидел, уткнувшись в учебник. Сати подумала о том, как она сама выглядит со стороны. В стекле перед ней отражалась худая ссутулившаяся девочка. На лице следы усталости, а в глазах – расчетливость и еще очень много тревоги. Увидев себя, Сати выпрямилась и натянула на лицо выражение вежливого равнодушия.
От метро до школы – высокого старого здания из белого камня – Сати неслась, чуть ли не расталкивая прохожих. В школе нужно быть не позднее семи тридцати, и у нее оставалось всего две минуты. Лишь в нескольких метрах от входных дверей она заставила себя сбавить шаг, поправила съехавшую шапку и восстановила дыхание после бега.
Фойе было безлюдным: все уже на занятиях. Торопливо стаскивая пальто, Сати приложила большой палец к сканеру. Через пару секунд сканер тихонько пискнул, возвещая о том, что вход разрешен, а над ее головой появилась бегущая строка: «Удачного дня, мисс Лаллеман».
Сати с силой толкнула турникет и тут же, к своему величайшему ужасу, поняла, что сбила кого-то с ног.
– Было больно, – бесстрастно констатировал детский голос.
За турникетом поднимался с пола мальчик в форме группы дознания. Сати узнала в нем семилетнего Лидо. Неприятный холодок пополз по позвоночнику.
– Прости, пожалуйста, я не заметила тебя, – стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче, произнесла Сати.
– Ничего, бывает, – потирая ушибленный лоб, ответил мальчик. – Куда-то торопишься?
– Нет, – машинально ответила Сати. Взгляд одаренного буквально приковывал к месту.
«Главное, не смотреть ему в глаза», – подумала она, разглядывая мозаичный пол школьного фойе.
– Я бы на твоем месте поторопился. Ты уже опоздала на три минуты, Лаллеман.
– Неужели? – нервно усмехнулась Сати, глядя на огромные настенные часы: мальчик был прав. – Тогда я поспешу.
Стараясь не встречаться с интуитом глазами, она собиралась пройти мимо. Нельзя было допустить, чтобы он допросил ее.
– Подожди.
