Книги жанра контркультура
Ричард Бротиган провел последние годы жизни между небольшим ранчо в Монтане и Токио, и на его метафорической железной дороге между точками – 131 остановка. На каждой из них читателя ждет своя история – абсурдная или очаровательная, трагичная или сюрреалистичная, пронзительно-грустная или по-бротигановски сатирическая. Каждая из них не похожа на другую, каждая занимает свое место на пути следования…
На фоне жестокого подавления протестных митингов, следователь Роман принимает решение уволиться из правоохранительных органов. Встреча с необычной девушкой Дарой, может изменить всю его жизнь. Содержит нецензурную брань.
День Святого Валентина грозит пройти в одиночестве. От любимого нет весточек. Всюду тишина. А героиня всего лишь хотела клубничную шоколадку и теплых объятий… Находясь одна в своей комнате она начинает видеть странные вещи. То сладости с ней разговаривают, то некая книга. Снег за окном кажется роем мотыльков. Чем все закончится?
Сборник из трех рассказов в достаточно разных жанрах. Наверное, можно сказать, что фантастика, но я не знаю.
Однажды зимой старшеклассник Дима узнает о такой вещи, как политический компас. Недолго думая (на самом деле долго) он определяет по нему себя и всех своих знакомых. Но во что это в итоге выльется? Содержит нецензурную брань.
Зарисовка о далеком (или близком) времени, когда увидеть чистое небо – почти не позволительная роскошь. И не потому что экология или смог, а потому что сами люди разучились видеть свет. Копошась в тенях, фантазиях о Я, не видя толком ничего и никого. Так проходит неслышимое время. А единственным способом увидеть Белый день – отказаться иллюзии Себя.
Наш ребенок самый лучший прототип для преображающей любви. Наш ребенок самый славный поток для водяного же присутствия в нашем мире. Наш ребенок марширует с ангелами света. Имя нашему ребенку — Орфи!Нет, это не реклама. Просто наш ребенок – котенок.
Сырая и затхлая комната. В ней оса-богомол, больше похожий на человека, и человек, больше похожий на насекомое. Они магуют, чертят круги на полу белым мелом и хотят чего-то нереального: выйти за пределы себя. Чтобы что? Чтобы сделать нечто красивое!Отборный или проходной психоделизм, а также абстракция, сюрреализм и абсурд.
Представь, что отныне тебе запрещено не только говорить и слушать, но и видеть. Представь, что зеркала теперь отражают только то, что им позволено. Представь, что реальность теперь принадлежит «Им».Короткий рассказ о том, что может ждать нас всех в будущем — с отголосками сегодняшнего дня.
Чего мы хотим от жизни? Сложный вопрос, не дающий покоя главному герою книги. Разочарованный во всем, он не видит смысла в продолжении своего существования, бесцельно прожигая дни на нелюбимой работе и в периодических запоях. Его окружают одни идиоты, он хочет, чтобы это просто побыстрее закончилось. Но в одну из "скучных" недель, он решает бросить вызов судьбе, самому себе, постепенно возвращая д…
Подвергнувшись Перевертышу, некоторые из героев предыдущей книги меняются местами и пускаются в удивительный поход к магической инициации, который, как они надеются, приведет их к расширенному восприятию окружающего мира. Ибо они догадываются, что за гранью обыденной реальности скрыт сказочный мир вечного умиротворения и счастья.Смогут ли герои добраться до «страны грез», или в долгом и трудном пу…
Яннет рассталась со своей второй половиной и, чтобы унять сковывающие разум мысли, принялась заниматься медитативными практиками. Так в ее жизнь пришла Кристалличность, которая занялась преобразованием сознания девушки. Волшебные слова «не знаю» стали открывать в видимом мире невидимые двери, ведущие в некие загадочные пространства.Добрая сказка с элементами weird fiction, некоторая абстрактность …
Томас Пинчон – наряду с Сэлинджером, «великий американский затворник», один из крупнейших писателей мировой литературы XX, а теперь и XXI века, после первых же публикаций единодушно признанный классиком уровня Набокова, Джойса и Борхеса. Его «Радуга тяготения» – это главный послевоенный роман мировой литературы, вобравший в себя вторую половину XX века так же, как джойсовский «Улисс» вобрал первую…
Томас Пинчон – наряду с Сэлинджером, «великий американский затворник», один из крупнейших писателей мировой литературы XX, а теперь и XXI века, после первых же публикаций единодушно признанный классиком уровня Набокова, Джойса и Борхеса. Его «Радуга тяготения» – это главный послевоенный роман мировой литературы, вобравший в себя вторую половину XX века так же, как джойсовский «Улисс» вобрал первую…
Господа! Это Абсурд! Забавный, веселый, печальный и злой... разный!.. Абсурд неотъемлемая преграда нашей жизни с которой мы сталкиваемся повседневно и повсеместно!