– Да.
– Порой ты всё-таки такой идиот, эне. Вот сколько лет я тебя знаю, и ты не устаёшь меня поражать. Как в тебе сочетаются такой острый ум и такая непроходимая глупость?
– Ну, в тебе они тоже спокойно уживаются. Это у нас с тобой семейное. Братья же.
– Ты договоришься.
– Таш, а с колесом солнца ты что будешь делать?
– В каком смысле?
– Мне больше не отдашь?
– С чего ты взял?
– Я его не уберёг.
– Мы его не уберегли, а не ты.
Оташ огляделся по сторонам, затем снял с себя подвеску и надел её на шею Юргену.
– Ты уверен? – осторожно спросил тот.
– На все сто, – кивнул шоно.
Вернувшись во дворец, Оташ предложил Альфреду выделить кого-нибудь для сопровождения Кайсара в Нэжвилль, но тот заверил, что они с Элли прекрасно со всем справятся вдвоём. Поблагодарив великого шоно за содействие в поимке преступника, Брунен и его помощник покинули Шаукар.
Попрощавшись с нортами, Юрген отправился в самую отдалённую комнату дворца, куда он пусть редко, но приходил, в отличие от Оташа, который почти никогда не бывал там. Пройдя мимо стражи, Шу открыл дверь своим ключом и вошёл.
За последние годы Сабира немного сдала, но по-прежнему выглядела так, будто она не находилась под домашним арестом, а жила в королевских покоях. Женщина расположилась на кушетке с вышивкой в руках.
– Давно ты не заходил ко мне, – поднимая глаза на Юргена, проговорила Сабира.
– Ты наверняка слышала о том, что творилось во дворце, – Шу подошёл и сел рядом.
– Эсфира говорила, будто бы у тебя украли какую-то ценную вещь.
– Верно.
– Судя по тому, что ты не выглядишь так, будто сейчас расплачешься как девчонка, вы нашли эту вещь.
– Умеешь ты поддержать, – усмехнулся Юрген. – Но ты права, нашли. А вообще я плакал при тебе всего один раз.
– Ошибаешься, милый мой. Минимум дважды. И это я ещё не считаю, как ты шмыгал носом, когда той самозванке голову отрубили.
– Подожди… а второй когда? Я помню только тот случай сто лет назад, ещё в степи.
– Ну, не сто, а чуть больше десяти, я так долго не живу. А второй был, когда ты провёл заседание с министрами, разве не помнишь?
– Неправда, я не ревел. Да, расстроился немного, что они все такие тупые и необразованные.
– И жестокие.
– Да ну их всех, – махнул рукой Юрген. – Как ты тут? Может, что-то нужно?
– Эсфира со всем справляется, – улыбнулась Сабира. – Лучше ты скажи, как ты сам? Может, это как раз тебе что-то нужно?
– Нет, просто я устал. И нет, я ничего такого не делал, просто из-за этой кражи я как-то весь извёлся.
– Это та самая вещь, которую вы с Оташем храните как зеницу ока?
– Ты же мне обещала, – Шу поднялся.
– О чём ты?
– Я тогда с тобой случайно поделился. Ты обещала, что никто никогда не узнает. Между прочим, меня спрашивали о том, говорил ли я кому-то об этой вещи. И я не признался, что тебе. Если Оташ узнает, он сочтёт это предательством и будет прав.
– Но я и не знаю ничего толком, белый брат, – проговорила Сабира. – Не пугайся так. Ты же мне почти ничего и не сказал тогда. И слово я своё сдержу. Великий шоно никогда ничего не узнает.
– Ладно, – Юрген снова сел. – Хочешь сладкого? Я могу принести чего-нибудь.
– Не утруждайся сам, передай через Эсфиру. Я давно не пробовала баурсаки.
– Хорошо, будут тебе баурсаки, – улыбнулся Шу.
Прежде чем уйти, он коротко обнял Сабиру, вдыхая аромат сандалового дерева, её любимого ароматического масла. Заперев дверь, Юрген зашагал по коридору и заметил Оташа, стоявшего в оконной нише.
– Снова был у неё? – спросил шоно.
– Спрашивал, вдруг что надо, – ответил Шу.
– Да я не сержусь, эне. Мне кажется, что я даже понимаю. У меня матери не было никогда, а у тебя была. Ты знаешь, что это такое. Ты больше потерял, чем я.
– Ты баурсаки будешь?
– Чего?
– Ну, я пойду за баурсаками. На твою долю брать?
– Бери, – усмехнулся Оташ.
Когда Юрген уже вышел из кондитерской Али с двумя большими кульками и зашагал обратно во дворец, то увидел, как по той же улице шёл помощник шамана Донир с сумкой через плечо.
– Привет, – нагнав мужчину, поздоровался Шу.
– О, Юрген! Рад тебя видеть! – отозвался Донир.
– Какими судьбами в Шаукаре?
