Овердрайв

119. Козырьман

На очередное еженедельное собрание Меркулов пришёл не один. Он представил нам своего нового руководителя (предыдущего, как выяснилось, прикончил апоплексический удар). Перед нами стоял человек типажа Уильяма Дефо, смуглый, в идеально выглаженной рубашке, шерстяном чёрном пальто без единой торчащей ворсинки, чёрных кожаных перчатках, брюках с идеально ровными стрелками и туфлях, подобных которым я не видел никогда раньше. Туфли эти были не просто чёрными – они были цвета космической тьмы, они, подобно антивеществу, поглощали свет, а с ним и частички душ всех, чей взгляд их касался.

Оглядев нас, как замполит оглядывает роту, он сказал, чуть улыбаясь:

– Меня зовут Мстислав Козырьман, я новый заместитель директора по продажам региона Северо-Запад. Сразу же хочу задать всем присутствующим один вопрос. Есть среди вас те, кто не хочет работать в ЗАО ЕБИ?

Козырьман медленно оглядел нас. Все молчали.

– Хорошо. В таком случае знайте: коллективы тех салонов, что в этом месяце не выполнят план, должны будут сами выбрать из своих продавцов одного, которого мы с Андреем переведём в такие ебеня, где в магазин заходят только жертвы маньяков, наркодилеры и люди, без пяти минут пропавшие без вести.

Я вспомнил киберготессу Алису. До чего хороша была. Меркулов чуть опустил голову.

– Вопросы? – разведя перчатками, сказал Козырьман.

– Да, – сказал кто-то. – Когда нам повысят ставки мотивации?

– Кто твой БОТ? – спросил Козырьман.

Из толпы поднялась рука.

– Вашему сотруднику не хватает мотивации, – сказал Козырьман. – Повысьте его личный план вдвое. В конце месяца отчёт мне лично.

– Ещё вопросы?

Все промолчали. Я снова посмотрел на туфли Козырьмана и чуть было не сошёл с ума, но успел вовремя отвести взгляд.

– Хорошо, – сказал Козырьман. – Собрание закончено.

Так начался конец. Меркулов, прежде никогда не беспокоивший нас и почти не появлявшийся в офисах, стал звонить и узнавать о выполнении планов по несколько раз в день, один-два раза в неделю приходил лично. Стал беспокойным и нервным. Отчёты о продажах мы теперь собирали и отправляли не только в конце смены, а трижды в день. Снежным комом росла волокита, ощущалась близость непоправимого. Вскоре Меркулова уволили. В ту ночь умер Гэри Мур.

0

Когда человек умирает, отключаются сто триллионов нанобиороботов – клеток. Ни один из этих нанобиороботов не догадывается, что он часть тела. Знаешь ты, что «Не навреди» полезно не только врачам или всё ещё спрашиваешь каждого встречного вегетарианца «А что, помидорам не больно?», сто триллионов роботов служат тебе. Будь ты учителем ОБЖ, переживающим с классом зомби-апокалипсис, стюардессой, делающей минет второму пилоту, пока первый вышел покурить, депутатом, решившим не воровать в течение трёх дней, чтобы посмотреть, что изменится, сто триллионов роботов служат тебе. Всемогущество, открывшееся с их помощью, ограничивается лишь всемогуществами окружающих, каждому из которых тоже служат сто триллионов роботов. Роботы каждого человека имеют один исходник программного обеспечения, вопрос лишь в мастерстве их применения. Человек занимает не так уж много места на Земле. Если все люди соберутся в Тунисе и станут плечом к плечу, то уместятся в пределах государства. Давка, конечно, будет грандиозная, очередь в аэропорт лет на десять. Лучше оставаться распределёнными по планете равномерно. А то ещё сместится центр масс, и улетит человечество с насиженного места под Солнцем.

118. Стратег

Козырьман назначил управляющим сектора Васю Ипатько. Тянущий слова гнусавый молодой человек со стрижкой-ёжиком и маленькими сонными глазками, никогда не слышавший о Джонни Кэше. В первые же выходные Вася устроил корпоратив для БОТов в ресторане «Пьянорама». Заведение было выдержано в стиле деревенского трактира, мы пили водку, закусывали хреном и копчёным салом. После третьей рюмки Ипатько сказал нам:

– Вы когда-нибудь играли в компьютерные стратегии?

Многие ответили утвердительно. Он продолжил:

– Ну вот, жизнь – она… я хуй знает… тоже вроде стратегии. Если всё на одном уровне правильно развиваешь, то выходишь на следующий, врубаетесь?..

Продажи в секторе резко упали. Ипатько звонил мне каждый день, убеждался, что я знаю свой план, напоминал, что его нужно выполнять, но продажи всё равно падали. Нам было плевать. Сначала у нас отобрали зарплату, потом уверенность в завтрашнем дне, теперь Меркулова. Терять было нечего.

117. Прокачка

Отработав месяц, Вася Ипатько впервые съездил на региональное собрание. Вернувшись, объявил, что завтра утром, за час до начала рабочего дня, все руководители должны явиться на внеочередную летучку. Мы собрались в подсобке одного из магазинов.

Все БОТы стоят перед сидящим на стуле Ипатько, он говорит:

– На региональном собрании директор по продажам был в ярости. Он нас прокачал.

Устанавливается недоумение – не все знают, что это значит.

– Как в армии, – говорит Вася. – Заставил приседать. Знаете Дремлюгина?

Мы знаем Дремлюгина. Приятный мужик, управляющий другого сектора.

– Так вот, Дремлюгин после двадцати минут приседаний рыдал, как последняя сучка. С нами сделали это, потому что вы не выполнили планы. И теперь вас ждёт то же самое. Всем сесть!

Не верю глазам. Руководители точек, молодые и психически здоровые юноши и девушки опускаются на корточки. Я остаюсь стоять.

– Тебе нужно отдельное приглашение, Сергей?

– Оно не поможет. Я своё в армии отприседал. И вы, ребята, лучше бы встали. Если так дальше пойдет, то скоро будете бегать кроссы в ОЗК и друг друга табуретами избивать. Удовольствие, скажу я вам, ниже среднего. Ты здесь долго не продержишься, Вася.

Пока БОТы не успели опомниться, Ипатько сказал:

– Встать! Собрание окончено.

Через неделю Васю уволили за махинации.

0

Кто-то считает, что время – единственная мера всех вещей и вообще единственное, что действительно существует. Кто-то – что времени не существует, и мы сами придумали его вместе со стрелками и жидкими кристаллами. Кто-то – что он сам и есть время, читай, его сознание есть время. Хорошо проводя время, легко навредить другим. Выходит, подлинное искусство жизни – не вредить другим, хорошо проводя время. Есть и следующий уровень – хорошо проводить время, помогая другим тоже хорошо проводить время. Они, в свою очередь, хорошо проводят время, помогая хорошо проводить время тебе. Райские кущи затерялись где-то совсем рядом, но вот беда: не все хотят там быть. Стоит ли кого-то затягивать туда силком?

116. Пастораль

Снег подтаял, на Дыбы стало захаживать вешнее солнце. Место Васи Ипатько заняла приятная девушка Надежда Семистонова. Она следила за выполнением планов, но особо не душила.

От Жан-Поля съехал сосед, и он предложил мне снять его комнату. Я с радостью согласился – хостел надоел хуже горькой редьки. Теперь я жил с Жан-Полем и его девушкой Аннет в двушке у метро Достоевская и музея Федора Михайловича, где петрушечной свежестью благоухает Кузнечный рынок, где южанин стоит на перекрёстке с кипой ночных рубашек и кричит:

– Кому ношнучки?.. По стописят рублей ношнучки!..

После шести месяцев в хостеле обладание личным пространством повергло меня в эйфорию. И каким пространством. У меня была отдельная комната, где, как я и хотел, были Pink Floyd и гашиш. Утром я просыпался от звуков скрипки, доносившихся из соседских окон (играли, как правило, Linkin Park), принимал душ, жарил омлет с грибами на сливочном масле, а после завтрака устраивался у кухонного окна с кофе и сигаретой и обозревал льняного цвета двор-колодец да сияющие в ещё тусклом солнце угловатые волны жестяного океана крыш.

Вечерами Жан-Поль, Аннет или я готовили ужин. Мы никогда не сговаривались, кто и когда будет готовить, но ужин всегда был и всегда был отменным. Будучи исключительным кулинаром, Жан-Поль открыл мне секрет приготовления спагетти болоньезе. Все продукты в холодильнике были общими. Мы жили как одна семья. После ужина курили гашиш через бутылочку – его обычно добывала Аннет. Потом смотрели кино или смеялись над комментариями Жан-Поля к новостям политики.

Близстоящий Владимирский собор с ещё чёрными куполами полнил дни колокольным звоном, нищие же не отходили от ворот его. Однажды я возвращался домой ранним утром и увидел, что по постаменту у собора на отрезке длиной около десяти метров старательно размазано человеческое дерьмо. Это была очередная встреча с Великим Но. Я остановился, закурил.

115. Компас

Мы с Жан-Полем открывали смену, когда пришли зарплатные листы. Я просмотрел цифры и не поверил своим глазам. Наступил момент, когда, будучи управляющим магазина, я получил зарплату вдвое меньше, чем когда был продавцом. А зарплаты продавцов и вовсе стыдно было произнести вслух. Впрочем, Жан-Поль всё понял сам – по выражению моего лица.

– Они имеют нас как хотят, – сказал он.

– Точно, – сказал я.

– Нет, это уже совсем не дело.

– Факт.

– Как дальше-то жить будем, Серёжа?

Тут мне позвонила Надежда и сказала:

– Сергей! Как настрой?

– Надежда, мой компас земной. Настрой боевой.

– Продадим сегодня десять телефонов дороже пять тысяч рублей?

– Да наверняка.

– А тридцать пять сим-карт?

– Как два пальца об асфальт.

– Огонь! – сказала Надежда.

Я дал отбой и сказал Жан-Полю:

– Добудь канистру бензина и провод, метров пять.

Он кивнул и ушёл, я распечатал ценники, выставил телефоны на витрины и открыл смену.

114. Товар

Жан-Поль вернулся через пару часов с большой коробкой.

– Принимай товар.

– Всё достал?

– Да. Как действуем?

– Выполняем дневной план.

Жан-Поль переоделся, нацепил бэйдж и пошёл в зал. Я сел за компьютер и сформировал новый отчёт. Когда я отправил его, мне снова позвонила Надежда.

– Серёжа, ну почему так мало сим-карт?

– Сам не понимаю. Люди не видят своего счастья, хотя мы суём его им прямо в лицо.

– Что будем делать?

– Может, устроим промо-акцию? Подберём красивые номера, вынесем на улицу столы и будем торговать.

– Сергей, это просто отличная идея! Сейчас напишу всему сектору, чтобы сделали то же. Как назовём акцию? «Нумизмат»?.. «Нумерология»?.. Придумала! «Счастливый номер Слевина»! Знаешь, фильм такой?..

– Знаю, – сказал я. – Жжёшь, Надежда.

Повесив трубку, я сказал Жан-Полю:

– Давай выносить стол.

– Ты серьёзно?

– Разумеется.

– И красивые номера будем выбирать?

– В жизни не видел некрасивых номеров. Возьмём любые.

113. Акция

Мы вынесли стол и разложили на нём симки. Люди ходили мимо. Им было плевать. Когда человеку нужна сим-карта, он идёт и покупает сим-карту. Когда она ему не нужна, он идёт по своим делам. Он идёт купить пару кило мяса. Она идёт в маникюрный салон. Он идёт в магазин спортивной обуви. Она идёт в звукозаписывающую студию, потому что она теперь участник поющего go-go-дуэта. Он едет в торговый центр за новой аудиосистемой и ковриком для ванной. Она идёт купить роллы «Филадельфия» и три литра живого пива. Он идёт трахать чужую жену, не зная, что её муж уже всё знает и поджидает его. Она идёт менять доллары на евро. Не нужны им сим-карты.

Мы с Жан-Полем стояли и курили, глядя на всех этих людей, на то, как ребята из салонов через дорогу, чертыхаясь, вытаскивают на улицу столы и высыпают на них горы сим-карт, и предлагают их проходящим мимо незнакомцам, которым плевать, и дети перебегают дорогу в неположенном месте, а дебелый полицейский ловит их и грозит тюрьмой, и трамваи ездят, дребезжа, звеня, скрежеща, треща, стуча – всё это сразу.

Докурив, я оставил Жан-Поля, вернулся в магазин и открыл коробку, которую он принёс. Там были пластиковая канистра с бензином и моток провода в тканевой оплётке. Дверь открылась, и в салон вошёл человек. Его габариты примерно соответствовали размеру двери, в которую он вошёл. На вид ему было за тридцать пять. Короткая стрижка, пластиковые тёмные очки, на мускулистой шее расплывчатая татуировка в виде коловрата и ещё одна тату на правой руке, покрывающая фаланги навроде кастета.

Незнакомец снимает очки и смотрит на меня. Правый его глаз затянут бельмом, а левый глядит так, будто он всё про меня знает: каждую деталь моего прошлого, каждый грех, каждую мысль, намерение и страх. Вместе с тем он смотрит очень спокойно и просто, но я сразу понимаю, что это кто угодно, только не покупатель, и пришёл он сюда точно не за тем, чтобы взять Адам в кредит. Собрав волю в кулак, говорю:

– Здравствуйте.

– Привет, – отвечает он хриплым басом. – Ты знаешь, кто я?

– Нет.

– Меня зовут Тимур Убоев.

Да чтоб тебя.

– Вы… Молотильня?

– Выходит, знаешь. Это сэкономит нам время.

Кошусь на окно. Жан-Поль курит, глядит в экран телефона и смеётся.

– Слушай внимательно, – говорит Молотильня. – Сейчас ты откроешь кассу и отдашь мне все бумажные деньги, что там есть. Тогда с тобой ничего не случится. НО! Если попытаешься нажать тревожную кнопку, вон ту, что у тебя на брелоке, то я начну бить тебя по голове. Сильно. Примерно минуту. Затем, если успею, обоссу. Когда прибегут охранники, я их вырублю, обоссу тебя в случае, если не успел раньше, заберу деньги и уйду. Ты всё уловил?

– Да.

– Действуй.

Я подошёл к кассе и сказал:

– Есть проблема.

– Излагай.

– Программа устроена так, что касса открывается, только когда пробиваешь товар.

Это было правдой. Молотильня приподнял бровь и с усмешкой сказал:

– Хочешь сказать, я должен что-нибудь купить?

– Иначе не откроется.

Молотильня смотрит на витрину с аксессуарами за моей спиной.

– Может, сим-карту? – говорю я. – Есть очень красивый номер. В ломбарде все ахнут.

Молотильня смеётся и говорит:

– Лучше плёнку для экрана.

Достаю плёнку, сканирую штрих-код.

– С вас триста девяносто девять рублей.

– Сочтёмся.

Пробиваю чек, касса открывается, собираю все бумажные деньги, что-то около пятидесяти тысяч, кладу их в фирменный пакет, бросаю туда же защитную плёнку и тяну Молотильне со словами:

– Спасибо за покупку, ждём вас снова.

Молотильня вновь смеётся, берёт пакет, и говорит:

– Приятно иметь дело с умным человеком.

– Вы не против, если я вызову полицию, когда вы уйдёте?

– Моего благословения ты не получишь. Но я понимаю, что это неизбежно, ведь иначе дело повесят на тебя.

– Приятно иметь дело с умным человеком.

Молотильня надевает тёмные очки и идёт к выходу. Открыв дверь, он поворачивается ко мне со словами:

– И вот ещё что. Не искал бы ты Великое Но. Оно не для тебя.

Я оторопел.

– Что вы знаете о Великом Но?

– Послушай мой совет. Сегодня ты легко отделался, но если не остановишься, то на моё место придёт другой. Будет гораздо хуже.

Молотильня покинул «Телефокус».

0

У твоей гримёрки страж о трёх головах – Страх ему имя. Страх заставляет людей взвешивать свои действия, продолжать трястись в седле, когда тела бесстрашных уже касаются перин, и забываются они сном. Без страха люди умерли бы, не успев стать людьми. Страх заставляет бояться, но стоит ли бояться его самого? Страх мог бы растерзать нас в клочки, если бы ему это было нужно, так, может, ему нужно что-то другое? Страх – основа того, что ты не сделаешь. Сметана на бананах, молоко на губах, мы любим кого-то, а нас любит страх.

112. Пюре

Я позвонил Надежде и рассказал, что произошло. Жан-Поль заскучал на улице и вернулся в салон, я и ему рассказал. Когда он пришёл в себя, я вручил ему коробку с канистрой и проводом и велел куда-нибудь унести – скоро прибудет полиция.

В салон набились полицейские и люди из службы безопасности ЗАО ЕБИ, я повторил историю для них. Прибежали БОТы соседних магазинов, я и им обрисовал картину. Так продолжалось до позднего вечера. Все разошлись, настало время закрываться.

Жан-Поль притащил коробку назад. Мы закрыли дверь, опустили роллставни, собрали трубки подороже – девять штук, а остальные, как обычно на ночь, сложили в коробку из-под принтера, не забыв проложить их поролоном, чтобы не поцарапались. Мы отключили электричество, разлили на полу бензин, поместили в него концы провода и замкнули провод на датчик движения. Перед датчиком разместили включенный телефон, восстановили подачу энергии, поставили магазин на сигнализацию и вышли на улицу. Я позвонил в охрану.

– 072 встал на сигнализацию?

– Стоит как вкопанный.

Мы сели на метро и поехали домой. Аннет приготовила на ужин гороховый суп и картофельное пюре с запечённой в сметане говядиной. Ещё у нас было немного арбуза и ром с колой. Мы ели, пили, слушали Van Halen, Pearl Jam и Kiss по Иннер. Радио. В полночь я позвонил на оставленный в салоне телефон, немного послушал гудки и повесил трубку. Через десять минут позвонил ещё раз, услышал «абонент находится вне зоны действия», и лёг спать.

111. Утром

Назавтра смену должны были открывать я и Петя. Когда я приехал, Петя стоял и курил, глядя на схлопнувшийся чёрный остов «Телефокуса». Всё сгорело дотла, было даже лучше, чем я ожидал. Рядом с ещё коптящим пожарищем как ни в чём не бывало раскладывал свой лоток Рахматулло. Заметив нас с Петей, он помахал рукой и засмеялся.

– Вчера пришли зарплатные листы, – сказал я Пете. – Тебе бы они не понравились.

– Ваша работа? – Петя кивает на руины салона.

– Наша работа закончена. Я увольняюсь. Жан-Поль тоже.

– Тогда и я.

– Чем займёшься?

– Вернусь в Иркутск. Там Death Metal более востребован.

К нам подошла Лолита Башлачёва.

– Лола! А ты что тут делаешь? У тебя же выходной.

– Хотела забрать свои туфли, снести в ремонт. Но теперь вижу, что проще будет купить новые.

– Мы все увольняемся.

– Пожалуй, и я.

Я позвонил Надежде.

– Надежда, «Телефокус» сгорел.

– Знаю, мне позвонили, когда сработала пожарная сигнализация.

– У нас была пожарная сигнализация?

– Разумеется.

– Что ж тогда не потушили?

– Пока ехали, уже ничего не осталось. Салон-то картонный был.

– Причину возгорания установили?

– Говорят, неисправная проводка. Но я всё думаю, может, это Молотильня?

– Как знать, Надежда, может быть, и Молотильня. Мы все увольняемся.

– И правильно! В жопу зло! Я тоже!

Мы с Петей и Лолитой пошли в офис «Глюкофон» через дорогу, где работала Жанна, попросили у неё три листа бумаги и написали заявления на увольнение. Жанна отсканировала их и направила руководству.

– А я говорила, – сказала Жанна. – Это место проклято.

– А здесь, через дорогу, тебе лучше?

– Да не так чтобы.

– Так увольняйся с нами. Соберём рок-группу.

– Нет, – сказала Жанна, – я всё же останусь.

– Но почему? Ты ведь ненавидишь это место! Улица Роз сводит тебя с ума!

Жанна посмотрела на меня так, будто проводила беглый спектральный анализ моей души.

– Правда не понимаешь?

– Не понимаю.

– Кто-то должен остаться, чтобы вы могли уйти.

Я зашёл за ресепшн и обнял Жанну. С того дня я больше никогда её не видел.

110. MOZART

Мы с Жан-Полем продали в интернете телефоны, вынесенные из офиса, это дало нам фору в отношении финансов. Ещё, чтобы подстраховаться на время поиска новой работы, мы заказали себе кредитные карты, Жан-Поль – в Русском Сизифе, я – в Зверьбанке России. Я твёрдо решил, что теперь найду работу, связанную с музыкой. Вскоре мне попалась вакансия певца в ночном клубе MOZART. Я записался на прослушивание.

Клуб на Лиговском 50. На вывеске голая неоновая девица со стрижкой каре скрывает груди париком Моцарта. Меня тормозит головорез в костюме-тройке.

– Вы к кому?

– На прослушивание.

Детина ведёт меня в зал и передаёт мадам, похожей на ту, что на вывеске, только вместо парика она носит короткое чёрное платье с косым вырезом, а на шее – золотую цепь с кулоном-рапаном.

– Ты, наверное, Сергей, – говорит она, источая концентрированный аромат лилии. – Я Кристина, арт-директор. Забирайся на стойку.

Встаю на барный стул и ступаю на широкую, хорошо освещённую барную стойку из камня цвета слоновой кости, идущую через весь зал. Кристина удаляется в дымный полумрак, где высится VIP-ложа. Иду по стойке и вижу на фоне светящихся полок с бутылками тасующего игральные карты ангела. Очаровательная платиновая блондинка в тугом белом корсете и с пушистыми крыльями за спиной, улыбается, как Дебби Харри.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.