– Да ты больший философ, чем Ростислав Андреевич, – засмеялся Женька.
– Не, ты подожди. – Олег весело замахал рукой на Женьку. – Ростислав Андреевич опять: «Учение – свет. А ты ведь умный. Ты бы пролил свет на буйную голову Снежаны». – А я ему отвечаю: «Воду пролить могу, а вот свет – это вряд ли. Да и будет ходить просвещенная, тогда у нас в селе снова лампы в фонарях повыкручивают – нам ведь Снежана светить будет».
– Бестолочь ты, Олег, – серьезно и без тени улыбки сказал Руслан, а потом каааак рассмеется.
– То-то Андреевич тебя к Снегурке и не пустил. Учишь, мол, дитя всякой ерунде.
Еще какое-то время мы смеялись, вспоминая «перлы» моего деда, а потом мальчишки привели меня в парк. Так как была в Киеве только в больнице, в метро и на автостанции, то столицы не знала вовсе.
Мы сели на скамейку, мальчишки купили мне мороженое. Оно было восхитительно вкусным.
– Это самый лучший сюрприз, – искренне сказала я.
– Ну, мы ж за тебя в ответе, – с серьезной миной сообщил Руслан.
– Вы иногда со мной, как с маленькой… – я насупилась.
– Да нет, ты что? – Олег протестующе замахал руками и сделал большие глаза. – Ты ж у нас просто главарь, – он засмеялся.
– Главарей не бьют, – обиженно сказала я.
– Ты получаешь редко, – Женька улыбнулся, – и слабенько.
– Я же девочка, – картинно опустила реснички.
– А кто говорил, что свой рубаха-парень, брат и тому подобное? – Олег дал мне легкий подзатыльник.
– Это да, это есть, – согласилась я.
– И сама, бывает, как зацедит в глаз или ухо, – Руслан беззлобно улыбнулся.
– Русланчик, прости, что зубик тебе выбила, – я виновато посмотрела на него.
– Та, ему выпадать уже пора было, а он все сидел. – Руслан обнял меня за плечи. – Снежана-стоматолог.
– А звучит, как будто я авторитетный вор в законе, – хмыкнула я.
– О, надо в селе сказать, так тебя бояться будут, уважать… – Олег сделал важный вид и на манер королевского пингвина прошлепал по дорожке.
– Они меня и без того в селе боятся, – вздохнула я и скривила губы. – Мол, деток малых плохому научу, старших порешу, а взрослых – еще чего-то.
Мальчишки промолчали. Об отношении односельчан к нашей семье можно было написать целое «Кайдашеве село». Я им не нравилась примерно с тех пор, как начала разговаривать сложно-подчиненными предложениями. То есть не тогда, когда я смотрела на всех «теть» и «дядь» с благоговением, а когда начала видеть их истинное нутро.
Так, Марфа Гавриловна, козу которой спасла Анастасия Ивановна, говорила: «Яка гарненька дитинка», а потом, я сама услышала, как они обсуждали меня с соседкой – Ленкой Мартыновной, какая я «вовчкувата, ше й чорна. Циганське отродiе».
Как я говорила, матери Олега и Руслана меня не взлюбили, и это откровенно чувствовалось. Сыновья Петровны тоже обзывали меня отродьем, и я долго плакала, прячась в кустах. Собственно, к мальчишкам я и привязалась, потому что однажды Олег, который возвращался из школы, увидел меня плачущую. Просто Виталик, младший сын Натальи Петровны, снова начал меня дразнить «цыганкой», а потом толкнул в лужу. Это было особенно обидно, потому что был мой день рождения, 26 апреля; дедушка подарил мне очень красивое, как мне казалось, самое-самое шикарное, белое ситцевое платьице с розовыми бантиками, а Виталик толкнул меня в грязь, специально. Еще кричал, что я – «грязная цыганка и мое место в грязи».
Виталик был на пару лет младше Олега, то есть тогда ему было восемь, поэтому он боялся старшего, еще и заводилы села.
Олег поднял меня на ноги:
– Чего ревешь? Ну, померяла ты лужу, на то мыло есть.
– Деда ругаться будет. А у меня день рождения. А они, зачем они так?
Олег тогда зло сощурился и посмотрел в сторону моей хаты.
– Ты Андреевича внучка? – спросил.
– Да, – я всхлипнула.
– А это, – он указал на платье, – не сынки ли Петровны постарались?
И я снова согласно кивнула.
– Сделаем так: я отведу тебя к Женьке, он мой друг. Его мама тебя покормит, а платье твое постирает, и чистенькой именинницей пойдешь домой. Ты только улыбнись, – он приободряюще смотрел на меня, – и запомни этот день: больше тебя никто трогать не будет, потому что ты под защитой, – и он сделал выпад вперед, – Трио Справедливости.
Я засмеялась и иногда даже теперь их так называла.
Тогда домой я вернулась в чистом платье, с яблоками и конфетами в подоле, и гордо прошествовала мимо Виталика и его брата Кости. К слову, у одного был разбит нос, а у второго маячил «фингал». И, надо отметить, Наталья Петровна, их мать, меня никогда не обижала, а после выходки сыновей сама так хлестала их, что нам было слышно.
Дед, когда я пришла, только сказал, что уже поздно и пора спать. Я тогда очень хорошо спала, ведь теперь была под защитой. С тех пор я и бродила за тремя ребятами, спасшими меня от «нападения». И цыганкой меня больше не называл никто, особенно когда я стала взрослеть. Во-первых, я была бледноватой как для этой национальности. Если мне было не очень хорошо (а это, увы, случалось часто, хотя об этом я никому не говорила), то и вовсе была на свое именинное платье похожа. А то, что волосы темные, так такое не только у цыган бывает.
Олег меня вообще Белоснежкой называл, как в сказке. Однажды он мне дал почитать эту историю про девочку, у которой лицо было белым, как снег, а волосы черными, как оконные рамы, и я с ним согласилась. Поэтому негласно я была Белоснежкой. И в тайне мечтала, что моя мачеха, которая на самом деле родная мать, потеплеет ко мне, а когда вырасту, выйду замуж за принца, мы поселимся в замке, где будет яблочный сад. И в апреле все будет цвести и умопомрачительно пахнуть.
– Смотрите, – вдруг сказала я и указала пальцем туда, куда хотела, чтобы ребята посмотрели.
Они увидели, как из кармана пожилого и на вид не бедного мужчины жуликоватого вида дядька в спортивном костюме и кепке вытаскивает кошелек.
– Во, гад, – в сердцах сказал Женя.
– А я знаю, что нужно делать, – резко сказала я. – Нужно украсть у вора ворованное.
Пока мальчишки размышляли, уставившись на меня, я подошла к вору из-за спины и легко, как для человека, не имевшего подобных навыков, вытащила кошелек. Но легко вытащила, а он ведь заметил… и тут все пошло совсем иначе, чем задуманный мною благородный поступок. Робингудшей меня не посчитали, потому что жулик схватил меня за руку и закричал, что поймал воришку. Я бы рада вывернуться, но как?
Ограбленный мужчина узнал в ворованном кошельке свой, и позвал милиционера, одиноко скучающего в глубине парка, но примчавшегося на крик: «Держите воровку!»
Когда жулик чуть ослабил хватку, мы с мальчишками побежали через парк. Как я и говорила, бегать я не любила, да и не очень могла. Мне просто не хватило дыхания, еще и споткнулась, и полетела со всего размаху в какую-то яму. Мальчишки, в порыве погони, не сразу заметили, что я с ними уже не бегу, а когда поняли, то меня на ноги уже поднимал милиционер. Я красноречиво показала им, чтобы бежали дальше.
В итоге у меня оказался сильный ушиб ноги, вывих руки, заведение личного дела в детской комнате милиции. Кроме того, вызвали моего деда, который заплатил штраф. Из больницы фактически за побег меня не вытурили только благодаря заведующей отделением – моей любимой Маргарите Степановне. Благо, она вышла из отпуска, и уже была назначена на эту должность. Кстати, в мою версию событий поверила только она и никто больше, включая деда. Вот так, в преддверии моего 8-летия, закончились наши киевские приключения.
Я встала с кровати, наконец вернувшись в реальность, и быстро собралась. Деда не было, и я вспомнила, что сегодня он получает пенсию. Мать, к сожалению, была на кухне. «Что она там делает, если она ни разу на моей памяти не готовила?»
Я выскользнула из дома. Слишком голодной с утра я не была, а там на «Голубой Десне» поедим с Катькой и Лесей. Я обещала им, что нарисую им «татушки» на руках, а то им не дают денег на «перебивачки», которые продаются в ларьке на территории другой базы – «Стрелы».
Иногда мы собирали бутылки из-под пива и сдавали их в этот же ларек, за что нам давали какие-то копейки. Вот за наши первые заработки мы покупали жвачки с наклейками, шкатулочку с сюрпризом или шоколадное мороженое в стаканчике.
Мы жили в центре села Пуховка Киевской области. «Голубая Десна» и «Стрела» – это две базы отдыха, которые находились в пяти минутах ходьбы от центра. Раньше с мальчишками мы только бегали на речку, а потом решили «познакомиться» поближе с «Голубой Десной». Там было много фруктовых деревьев – яблони, груши. Причем всего было в таком изобилии, что нам хватало не только наесться, но еще и взять с собой.
