Тут мы и познакомились с сестрами – Катей и Лесей. Они были киевлянками, но каждый год приезжали сюда отдохнуть. Говорили, что никаких морей им не нужно, когда здесь можно почувствовать полную свободу.
Как оказалось, девочки были правильными и послушными, а вот здесь с ними происходили некоторые метаморфозы. Сестрички старались исследовать разные места и закоулки Пуховки. Собственно, это их идея была пойти погулять по заброшенным базам, которые располагались за «лягушатником». Разумеется, мы согласились, и сейчас стояли, облокотившись на забор-сетку, отгораживающую базу «Стрела» от пляжа. Мы знали, что зимой порой ее затапливала разливающаяся Десна.
Вскоре увидели Катю и Лесю. Леся была старшей – 12 лет, Катя на год младше.
Обе рыжие, просто две морковки. Они еще и ходили с хвостами, поэтому мальчишки и называли их «морковочками».
– Привет, ребята! – Катя нас весело поприветствовала.
Леся тоже поздоровалась, но сделала она это не так задорно. О причине я догадывалась: ей нравился Руслан. Каждый раз, как он появлялся на горизонте, Леся краснела и опускала глазки. Самое интересное, Руслан, видимо, тоже догадывался о ее симпатии, и старался относиться к ней более уважительно и внимательно, нежели к нам.
Оставалось дождаться Олега. Странно, что его не было. Я ж не сильно его треснула.
Мой синяк выглядел, пожалуй, хуже.
– А вот и Олег, – Катя указала на противоположную сторону той, откуда они пришли с сестрой, то есть со стороны «лягушатника».
Я пристально посмотрела на Олежку, а он на меня. Олег вымученно улыбнулся.
– Снеженция, – он «почухал свою гриву», как говорил Женя, – ты это, извини. Я от неожиданности, что тебя уронил, да еще и твоего кулака, зацедил тебе в глаз. Прости, малыш.
Я скривилась: – Ну, вот «малышом» – это ты меня вообще обидел. За это схлопочешь во второй глаз.
– Ой, малая, ты в своем репертуаре, – добавил Женя.
– Да идемте уже. Первый раз, что ль? – отмахнулась я, а Олежка меня весело обнял и разлохматил мою прическу.
– Олежка, блин, мне ж тут некому прически делать, я их еле собрала в какую-то кучу.
– Очень красиво, – он заржал, потому что прическа у меня явно была еще та. За что легонько получил по ребрам.
Мы спустились к маленькому ручейку и перешли через него к «лягушатнику», где нас встретил детский пляж с белым песком и приток Десны, где жабе по колено. Мы с мальчишками плавать умели, а вот Катя с Лесей не очень хорошо держались на воде, поэтому предпочитали именно это место для купания. Через это мини-озерцо можно было перейти на другой берег, не погрузившись в воду даже по шею, по крайней мере взрослым, а вот мне почти шеи вода и достигала.
– Давайте наверху остановимся, там и народу меньше, и цыгане до твоих тапок, Снеж, не доберутся, – засмеялась Леся.
Я припомнила это и рассмеялась.
– Да уж, тапки были на вес золота.
Тапочки тогда практически разлезлись, но я к ним привыкла, а привычка, как известно, вторая натура, поэтому расстаться с этим «непотребом», как говорил дед, я все не могла.
Да зато цыгане помогли.
Мы с ребятами по бокам подстилки разложили мои потрясающие тапки, и пошли купаться. Когда вернулись, то их уже не было, а люди, лежавшие неподалеку, сказали, что тут цыгане ходили. Таким образом я и лишилась своих привычных лаптей. Самое неприятное – было идти мимо мусорки босиком, поэтому я старалась обходить препятствия по обочине, а потом, придя домой, долго драила ноги щеткой.
Дед тогда долго смеялся:
– Надо же, такие шлепанцы хорошие, что даже вольные народы позарились.
– Деда, они такие хорошие были – удобные, с розовыми цветочками, – практически страдальчески говорила я.
– А ты вспомни, как ты в них себе ногу поранила, и не жалей, – серьезно сказал дедушка.
И это я помнила. Ревела тогда, как дитя малое. Просто шлепки, правда, были слишком разношены, и нога совсем в не подходящий момент вылезла, и я со всей дури проехалась большим пальцем об асфальт. Даже Мишина бабушка выбежала мне на помощь (всегда отдыхали на этой базе). Думаю, что ревела в основном из-за того, что увидела, сколько из меня крови хлынуло. Я тогда даже поверить не могла, что в пальцах ее такое количество. Потом ноготь долго был похож на сморщенное печеное яблоко, до этого раз пять прожаренное на костре.
Дед купил мне тогда плетеные босоножки, украшенные цветочками. Вот их я берегла, как зеницу ока – с ними купалась (не в них, а именно с ними). Когда мальчишки это первый раз увидели, то опешили, а потом повалились от хохота на песок. Да и было отчего, если учесть, что, сложив их подошва к подошве, перевязывала лентой, а затем прикручивала к… макушке и надевала наверх панамку.
– Ты, как улитка, – отсмеявшись до появления слез, – говорил Женя.
– Ага, – подтверждал Олег, – все свое ношу с собою.
– Так ладно шлепки, готовые распасться прямо на ноге, а другое дело – новые босоножки, – резонно замечала я.
– Да понятно, – хохотал Руслан, – в следующий раз дед плетеные лапти купит.
Какое-то время мы подурачились в воде, а к обеду решили сходить на вылазку.
За пляжем дорога густо заросла кустарниками и вербами, но можно было пройти, хотя мало кто ходил этой тропой. Вещи, а там и подстилки, и обед, и обувь, мы попросили посторожить молодую маму с девочкой лет пяти. Они сели в тень, потому что жара была в разгаре, недалеко от нас. Показались нам вполне надежными, поэтому наши пожитки доверили именно ей. Сказали, что интересно нам посмотреть на разлив Десны еще и с другой стороны. Она кивнула, и мы, лучезарно улыбнувшись, пошли по своим делам. Когда уже поднялись наверх, я спохватилась, что не соорудила на голове «гнездо босоножки», как говорила Катя, наверное, на манер сороконожки. Но вернуться мне не дали под предлогом, что там все наши «скарбы», а женщина на вид вполне надежная, так что за моими «золотыми» босоножками присмотрит.
За вербами была более-менее открытая местность, где сквозь песок кое-где проросла трава, но в ноги больно не было, песка все-таки больше. Это и была заброшенная база: домики стояли одиноко, пока с целыми окнами, но без жителей. Было жутко интересно, то есть немного жутко, но интересно, когда заглядывали в пустые окна. Вдоль стен стояли кровати с пружинами без постельного белья. Тумбочки, шкафы или какая иная мебель отсутствовала.
Я хотела забраться внутрь, но Олег сказал, что все окна плотно закрыты, да и двери тоже, поэтому не следует лезть в чужую собственность. «И почему говорят, что Олег прямо криминальный авторитет, да он, можно сказать, всеобщая совесть», – ухмыльнулась про себя.
В общем, пошли мы вглубь базы, где все было одинаково одиноким, а затем вышли на залитую солнцем полянку. Скажу честно, что место, как в сказке: поляна, хата, на крыльце сидит дед, бабка в хустке что-то моет, рядом алюминиевый таз сушится – красота! И тут сказочка стала немного странной: дед вскочил с места, увидев нас, схватил топор, да как помчится за нами.
То, что было страшно – ничего не сказать. Мы, куда глаза глядят, мчались, что есть духу. Несмотря на то, что трава здесь была жесткой, потому что превратилась в солому, мы бежали босиком, не оборачиваясь. Нет, раз обернулись, сразу же, как только «сказочный дедушка» припустил за нами, и увидели, что он бежит, не отставая. Остановиться смогли только возле болотца, по кромке которого попытались аккуратно пройти, чтобы не свалится в него.
К счастью, хоть тут нам удача сопутствовала, и мы выбрались неподалеку от пляжа, где оставили свои вещи.
Запыхавшиеся, со стучащим в висках и сердцах адреналином, мы всю дорогу до дома обсуждали наш поход. Девчонки, все же не привыкшие к экстриму, сильно струхнули, но впечатлений явно было море.
Глава 3
Когда горчит малина
с. Пуховка Киевской обл. Июль, 1995 г.
25 июля у моей мамы день рождения. Дед, как обычно, встал очень рано, приготовил курочку и молодую картошку в горшочках – порционно для каждого члена семьи. Каждый год он позволял подобные излишества по праздникам – 26 апреля на мой день рождения, 25 июля – мамин, и на Новый год. Свой день рождения он не отмечал принципиально. К счастью, он был летом, поэтому я приносила в подоле платья всяких ягод, и клянчила, чтобы испек пирог себе в подарок. В 7 лет решила сделать ему полноценный подарок, и испекла пирог самостоятельно. Вернее это черное нечто полетело в мусорное ведро, а я еще полдня потом отмывала нашу летнюю кухню, но дед, к его чести, даже поцеловал меня в макушку и сказал: «Спасибо, Снегурка».
Когда дедушка вошел в комнату, я еще спала, но проснулась от его тяжелого вздоха.
– Доброе утро, – сухо сказал он. – Иди умывайся и завтракать. Уже 8 утра, скоро на огороде будет очень жарко.
– Деда, я же там уже все, что можно, выдрала.
– Малину нужно собрать. И клубника поздняя поспела.
Я вышла на кухню, и увидела, что стол ломится, а в моем представлении – это именно так, от всяких вкусных блюд.
