– Дались тебе эти машинки, – говорила я тогда, смешно подперев подбородок рукой на манер взрослой и умудренной жизнью женщины. – Другое дело – березы у Десны или мишки с бантиками, или белочку могу…
– Стоп, малая, стоп, – всегда протестовал Руслан, – я все забываю, что ты девчонка…
А белочек у нас по селу, сколько хочешь бегает, особенно после «беленькой».
– Беленькой белочки? – не понимала я, но с восторгом думала о необычной белой белке с пушистым белоснежным хвостом.
– Горячечки, – и Руслан начинал хохотать.
– Аааа, – так я и не понимала до поры до времени, что он имел в виду, пока не увидела, что такое белая горячка и, увы, у собственной матери.
Вот приехали они меня в Киев проведать, а я лежу там, скучаю. Уколы ужасно надоели – сесть не могла, да и лечь тоже. Моя любимая Маргарита Степановна – врач и моя вечная собеседница, как на зло, в отпуске. Была, правда, Авдотья Петровна, наша медсестра. С ней тоже можно было поболтать, но больше всего она любила почувствовать себя парикмахером.
И практиковалась исключительно на мне. Волосы у меня вьются, кудряшки хорошие, еще и длинные. Дед матери не дал обкорнать мне их в порыве злости. Так Петровна то такую косу заплетет, то эдакую, то хвост с косой, то «ракушку» какую-то. И красиво делала, надо сказать.
Я одна такая в больнице аккуратная ходила из детей.
Поэтому я страшно обрадовалась, что мои мальчишки приехали меня проведать.
– Ну что, манюня, – сказал Олег, – не обижают тебя?
– Неа, – грустно ответила я, – скучно просто.
– Надо же, Олег, смотри, – Руслан пнул Олега в бок, а я не поняла, чего его глаза так хитро светились, – а Снежинка, оказывается, девчонка. Глянь, какая прическа. Моя б мамаша обзавидовалась.
– Моя и завидует, – пожал плечами Олег. – Даже отец ей однажды сказал, что она дура, мол, кто завидует ребенку, еще и больному? – Он вдруг спохватился, а я нахмурилась. – Снеж, извини, – быстро сказал друг. – Ты с нами в таких передрягах бывала, что больной тебя точно не назовешь. А тут ты лежишь, потому что…
– Олег, не нужно, – спокойно сказала я. – Я дожила до 8-ми лет, так и дальше проживу.
– О, это «наш братик» слово сказал, – Женька весело поднял большой палец в одобрительном жесте.
– А вы чего приехали? – вдруг спросила я.
– А ты не рада? – искренне удивился Олег.
– Да рада, просто неожиданно, – пожала плечами. – Что ваши мамы скажут?
– Сколько тут от Киева до Пуховки, малая? – улыбнулся Руслан. – Мы сказали, что на рыбалку пошли.
– А как же вы без рыбы? – вновь спросила я.
– Снеж, ты не за то переживаешь. Мы для тебя сюрприз подготовили, – Олег заговорщицки подмигнул.
– Да? – я искренне обрадовалась. – А какой?
– Для начала – вот, – Женя вынул из «авоськи» пирожки, завернутые в бумагу.
– И вот. – Олег положил на тумбочку пять больших и очень красивых яблок.
– Спасибо, – я искренне была благодарна. – А у мамы твоей, Олег, ведь все яблоки посчитаны.
– Ай, – он отмахнулся, – пусть только что-то скажет, так я ей на это вверну, что она, мол, учитель математики, а в подсчетах ошиблась.
– Уу, понятно, – промямлила я.
Руслан достал откуда-то из-за пазухи мое желтое платье в мелкую ромашку. Я удивленно на него посмотрела.
– Надевай, пойдем на дело. Ты ж не хочешь в тихий час спать? – хитро спросил он. Риторический вопрос.
– А где ты мое платье взял? – спросила я, вернувшись из туалета, где переодевалась.
– Да с веревки снял, – хохотнул Руслан. – Чуть твоему деду на глаза не попался.
– А куда мы пойдем? – Я покосилась на спящую соседку по палате. Остальных отпустили домой на выходные.
– Пошли выйдем – там и скажем, – серьезно сказал Олег.
Мы посмотрели, нет ли персонала на месте, и быстро убежали.
На улице была отличная погода – весна в самом разгаре.
– Апрель – это самый лучший месяц, – сказала я.
– Это потому, что ты в апреле родилась? – поинтересовался Олег.
– А, да, и это тоже, – я улыбнулась.
– Кстати, это ж сегодня 23 апреля. Через несколько дней твой день рождения, Снежка, – вспомнил Женька.
– Ага, – я кивнула. – Опять дед пойдет просить Петровну вареников мне налепить, мама уйдет на целый день куда-то, а дед будет на меня грустно-грустно смотреть, а потом и сам тяпнет стопку водки и ударится в философский бред.
– О, дедуля твой любит философа включать, – подтвердил Олег. – Помню, когда ты ангиной заболела пару месяцев назад, я зашел тебя проведать.
Я вздохнула: «Помню я, помню, а я еще обижалась, что они ко мне не заходят, а оказалось, что просто дед не пускал».
– Так вот сидит он на скамейке и трубку курит… – продолжил Олег. – Кстати, Снеженция, утащи у деда хоть раз трубку, мне так интересно попробовать.
– А набивать ты ее чем будешь? – спросил Руслан.
Олег почесал макушку.
– Та хоть пшеницей, мне вот интересно подержать в зубах, да пофилософствовать, – он гоготнул.
– Он ее под подушкой хранит, – сказала я, – но я попробую.
– Так вот вынул твой дед трубку и говорит: «Ты, Олег, неплохой парень, а все занимаешься какой-то ерундой».
«А эт не ерунда, – говорю, – Ростислав Андреевич, это принцип Робин Гуда – забрать у богатых – отдать бедным».
