Соскользнули гранатовые часы.
То били тимпаны, – но он не просёк,
Предпочтя тишину скитальца.
А кем мне стать, когда выйдет срок?
Чашей?
Весами?
Танцем?
Куда ты пойдешь? Ну, куда ж ты пойдёшь?
Жалеть и враги умеют.
Увядают тюльпаны. И тает снег.
И кровь разбавляет дождь.
Танцуй, Саломея.
Танцуй, Саломея…
Танцуй, Саломея!
* * *
Штакетник жарких батарей
Не защищает от метелей.
Зима рисует лук-порей
На стрельчатом стекольном теле.
Полей его грядущим вслед
Дождём – холодным, будто глыба.
Полярных льдов, чей твердый след
На ощупь знает только рыба.
Что не разбавлено вино, —
Известно только винограду.
Дождю и снегу всё равно,
Чем падать:
Манной? Бомбой? Градом?
А нам – никак… Никак… Лови
Удар кинжала – блиц и скерцо,
Случись душе не взмыть до головы,
То голова падёт до метки сердца.
Триптих
I
Все беды – не глубже, чем Веды.
Моллюском в зелёном порту
Колышется полночь. К обеду
Её подожжёт на мосту
Луч дня. В синеве полотнища —
Штрих крика отчаянных чаек.
Брось время, как мелочь для нищих. —
Хазарская чайная чарка
Чеканит пути Киммерии.
Прибой обращается в брагу.
Восток – справедлив, как мерило:
Кто выживет:
Раб или каган
В ольвийской земле саркофагов?
II
Я, наверное, с Анатолии – Анатольевна,
анатомией, третьей кожей, Таней,
Загуменной ли, тронной стану?
По-язычески, с до-верой
(собираю хворост, а небо палевое)
Припадаю к веку до нашей эры:
Мосты из Аида – спалены.
III
У калины – осанка муфтия.
Посадив себя, как на клей,
Омела образует мумию
Из кораллов живых ветвей.
Я сама, расстилаясь скатертью,
Само-бранкой явлюсь на пир:
Брань и бронь.
Пусть из ранки скатится,
Кровь калины, спасая мир.
* * *
Земля, покрывшись
Скорлупой границ,
В предчувствии
Своих реинкарнаций
Крахмальное приданое
Девиц
По швам кромсает
Для весенних граций.
Звезда сливает хлорофилл зелёный
На косы ив, на лягушачье око,
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
