Вектор

Запись 1

После пробуждения ото сна наступает дезориентация в пространстве – это является меньшей из проблем на фоне временной амнезии. Странное ощущение, когда понимаешь, что находишься далеко от дома, среди бескрайнего космоса, и пытаешься вспомнить, куда ты прилетел и зачем. Но все могло быть хуже из-за побочного эффекта анабиоза, после которого есть шанс забыть самого себя. К счастью, я избежал данного последствия и вскоре, благодаря компьютеру и журналу, вспомнил все.

Как оказалось, единственная причина, по которой мне пришлось лететь сюда, – это мой старший брат Нолан Росс. Следую я этой цели не по собственной инициативе, не от желания увидеть родного человека и почувствовать единение с членом семьи. Все еще с несколькими сомнениями, но одно точно – мы не ладим уже давно, и, наверное, так бы все и осталось, не получи я от него сообщение спустя несколько лет нулевой поддержки связи. Оно было сильно повреждено, и я толком не смог понять всего, что он пытался мне передать: видимо, спутники связи все же работают с перебоями. Но тех крупиц информации, из которых я понял, что он в беде, хватило, чтобы использовать это как идеальный предлог для налаживания старых отношений. И я двинулся в путь, ведомый координатами, откуда была отправлена его весточка. Отведя взгляд от поврежденного письма, что было открыто на экране компьютера, я взглянул за иллюминатор, где среди бесчисленных звезд невооруженным взглядом видно место, где находится мой брат. Против своей воли я понимаю, что лечу в место, где никогда не бывал, чтобы увидеть брата, который уже давно стал другим человеком.

Космическая станция Вектор, один из гигантских исследовательских комплексов по изучению внеземных объектов. Здесь люди живут, работают и заводят семьи, такие станции частично заменяют дом и зачастую находятся в других системах, откуда до планет и спутников добраться зондам куда быстрее. Данная станция почему-то явно отошла от близлежащих планет, что, несомненно, странно, хотя данная практика вполне реализуема. Так что вариантов для оправдания наберется немало, хотя это не мое дело. Попасть сюда для многих – счастливый билет: сорок лет работы – и тебя с семьей отправляют на незабываемую пенсию с приличным счетом в банке и своим участком на земле, чтобы было где дожить свои дни. Облетая вокруг станции, очень отчетливо замечаю множество иллюминаторов, издающих яркий свет от внутреннего освещения. Если не брать во внимание мелкие нагромождения, несущие технические функции, остается цилиндрическая форма с выпирающими прямоугольными стыковочными блоками для спасательных капсул и беспилотных зондов разведки и изучения. Создающееся вращение внутренним стержнем позволяло существовать искусственной гравитации. Также вокруг, почти вплотную и еле заметны издалека, извиваются монорельсы, дабы облегчать путь по станции.

Подлетая, корабль автоматически передает сигнал станции, так что меня должны встретить. С каждой секундой моего приближения огромные размеры станции закрывают собой звезды, словно окутывая мой корабль и не будь на внешней стороне станции световых сигналов, то показалось бы, словно я погружаюсь в непроглядную темноту. Скоро стыковочный отсек откроется и времени на обдумывание слов уже не будет. С моей стороны было темнее, так что, когда массивные металлические двери раздвинулись с легким скрипом и в лицо ударил яркий свет, я прикрыл глаза рукой, ощущая тепло ламп, и через пару секунд они уже привыкли.

Меня никто не встретил. Сделав пару шагов, я вышел со своего корабля и стал пассажиром Вектора. Перед глазами довольно большое помещение, слева и справа еще такие же отсеки для стыковки, впереди стоит приемная для прибывших, где они должны отметиться, пройти сканирование, сдать багаж и оформить пропуск, – но там никого нет. Не спеша и в некотором смятении я сделал несколько шагов и прошел до центра зала. Осматриваясь по сторонам, не наблюдаю ни одного человека, ни единого знака, способного объяснить данное отсутствие каких-либо признаков жизни.

– Тут есть кто-нибудь? – крикнул я, полагая, что кто-то должен был услышать и встретить меня, но ответа так и не последовало, лишь плавное эхо удалилось вдаль. Я не привык сидеть на месте. По указателю под потолком один из коридоров приведет меня к администрации этого уровня. Главное – далеко не уходить, ибо без карты даже при наличии указателей есть шанс заблудиться, во всяком случае, до тех пор, пока не добуду схему помещений.

Запись 2

Идя по длинному коридору, благодаря абсолютно непривычной тишине, я слышу лишь свое дыхание и сердцебиение, что, разумеется, нервирует. И это не беря во внимание факт отсутствия встречи хотя бы с один человеком, что, пожалуй, самое неестественное для станции такого масштаба. Может быть, она заброшена или здесь собираются проводить ремонт и всех временно переселили? Но где же тогда весь инструмент, планы выделенной зоны, рабочие? Прошел мимо нескольких комнат: те, что были открыты, пусты, остальные заперты, и ни единого намека на то, где все могут быть.

Сложно описать мое удивление от того, что я увидел, когда дошел до перекрестка и встал посередине него. Все четыре коридора абсолютно пусты и создают впечатление безграничного лабиринта. Еще несколько громких криков о помощи в разные стороны – но ответа не последовало, кроме слабого заставляющего нервничать эха. Следуя знакам направился налево – там ближайшая администрация этого сектора, кто-то должен быть или как минимум какая-нибудь информация о том, что же здесь произошло… или происходит. Не знаю, имел ли Нолан что-то подобное в своем сообщении, но отсутствие всех людей волнует меня сейчас несколько более, чем он.

Когда рядом есть кто-то, кроме тебя, этого не замечаешь: наличие естественного шума, голосов поблизости находящихся людей является самым обыденным и привычным для любого человека. Сейчас, в этой тишине, я чувствую себя изгоем, брошенным на произвол судьбы и забытым. Коридор закончился, и за дверями справа меня ждала администрация. Попав туда, я все так же оставался один. Круглая стойка с большим количеством компьютеров посреди большого зала. Множество мелких вещей моментально бросается в глаза: журналы, книги, предметы роскоши, нерабочие КПК. На мой крик все так же нет ответа, и, как бы я ни искал причин этому, ничего логичного в голову не приходило. Из одного конца в другой я обошел все, каждый диван, каждую стойку – пусто. В итоге я просто остановился, чтобы подумать. Что могло такого произойти, отчего на станции, на которой трудится несколько тысяч человек, я нахожусь один? Самое главное – что мне теперь делать? Чувство времени в данных условиях теряется, и, если бы не настенные часы, я бы так и не понял, как потерял не часы, а всего несколько минут. Компьютер на стойке администрации – там наверняка есть что-то, должно быть. На мгновение я не поверил в его работоспособность из-за слоя пыли, наличие которого – плохой знак, но одно нажатие кнопки развеяло сомнения.

«Сообщение из стыковочного отсека. Представляться нет смысла, уже нет. Никакой эвакуации не будет, доступа к шлюзам или эвакуационным капсулам нет. Они заблокированы, кем – неизвестно. Мне осталось недолго, так что к остальным присоединиться не успею. Надеюсь, что никто не пойдет сюда в надежде улететь и моя жертва принесла информацию, которая спасет хоть кого-то. Берегите силы и укрепляйтесь. Спастись не получится, удачи всем вам».

Запись 3

Я прослушал эту запись пять раз. Она пугает своей поверхностностью и отсутствием конкретики, которая в данном случае помогла бы мне или любому слушателю определиться со степенью риска и примерным отношением к явно скрытому происшествию. В случае неточных данных этого посыла, еще и в новом месте, стоило бы прислушаться и поверить – но, как и следует человеческой природе, любопытство не позволяет сделать такой разумный шаг. Все это можно было бы списать на человеческий фактор, если бы не надпись, которую я сначала не заметил под слоем пыли, белым маркером прямо на стене рядом: «Не верьте словам об ужасе и смерти. Это глупости, мир прекрасен, и мы должны радоваться каждой секунде и делиться этим с окружающими. Никакого зла нет, как и тех ужасов, что якобы происходят вокруг». И подпись: «Сара». Два противоречия, и оба максимально утрируют свою тематику, что мешает трезво следовать одному из них и провоцирует на выяснение справедливой истины.

Я быстро вернулся на свой корабль, только не для бегства отсюда, а лишь чтобы взять свой пистолет и пару обойм. После чего я отправил экстренное сообщение по всем каналам связи. На экране появилась надпись об отсутствии связи и перевод сообщение в режиме ожидания. Обычно это не удивило бы, но сейчас это кажется странным. Уже бегом я вернулся к администрации и сразу установил новые схемы на КПК. Металлический корпус и размером с небольшую книгу, такие использовались здесь с той целью, что надежность была важней комфорта. Немного громоздкие, старомодные, но надежные и использующие строго индивидуальную операционную систему подобных станций, существующих на государственные и частные деньги. К счастью недалеко лежал бесхозный, и обнулив систему, смог получить доступ и взять в свое пользование. В схемах должны быть данные о владельцах комнат или рабочих местах, по-другому найти брата я не смогу. Спустя несколько минут поисков нашел номер его комнаты – она на этом уровне, 634Н. Рабочего места тут нет, похоже, данные разделены по уровням, но пока этого хватит. Надеюсь, что я не опоздал и его сообщение не будет причисляться к хроникам событий, которые здесь произошли.

Быстрым темпом я иду по коридору, оглядываясь по сторонам в надежде что-нибудь заметить, даже не представляя, чего ожидать и насколько все серьезно, крепко сжимая пистолет обеими руками. Но я не могу идти просто вдоль прямой – и поэтому заглядываю в каждую открытую комнату в надежде, что найду кого-то или что-то, способное пролить свет на причины нынешнего положения Вектора. Все это тяжело, и после половины пути все пустые коридоры и абсолютная тишина уже не так сильно давят на восприятие, как оставленные вещи в жилых комнатах. Фотографии людей, как единичные, так и семейные, разные вещи, всякие побрякушки, редкие книги – это не может оставить равнодушным, ибо наличие данных атрибутов и отсутствие их владельцев заставляют предполагать неблагоприятный исход. Давно ли вообще на этих кроватях спали, а по коридорам ходили люди, а не беззвучная пустота? Мысли об этом затягивают все больше, в голову приходят вопросы на тему того, как они жили: у всех ведь свои жизни, друзья, любимые, характеры, судьбы… смерти. А что сейчас – лишь их отголоски, пустота и абсолютная неизвестность.

Мне повезло: в левой части небольшого зала впереди есть терминал – возможно, там будет больше информации. Но мне пришлось притормозить: в последней комнате справа я увидел то, что не могло не обратить на себя мое внимание. Почти все стены были в зеркалах разных размеров и форм, даже часть потолка была закрыта ими, словно их коллекционировали, не имея дизайнерского вкуса. В углу, около спального матраса, лежащего на полу, брошена камера цифровой видеозаписи довольно старого типа. Взяв ее, сразу включил – на экране появилось лицо молодой девушки: длинные темные волосы, красивые большие глаза зеленого цвета.

«Привет, мам, пап, как у вас там дела? Надеюсь, что все хорошо, ведь у меня они идут прекрасно. По правде говоря, сначала было ужасно, все время кто-то умирал или люди просто убивали друг друга, мне тогда было очень страшно и вас очень не хватало. Но потом, почти сразу, у меня появился друг, и он защитил меня от всех других людей, что были не в себе, хоть Сара и просила нас помогать им, но мне это было не интересно. Правда, он сказал, что за мою защиту я должна всегда быть с ним и больше ни с кем не общаться. И еще попросил, чтобы в моей комнате были везде зеркала, так он сможет всегда быть со мной. Конечно, я согласилась, никого больше нормального нет, и общаться не с кем. Вообще, он отличный, знает много историй, мне всегда с ним интересно, и он умеет веселить, проявляет массу внимания, и мы еще ни разу с ним не ссорились. Надеюсь, у нас все будет хорошо и мы с ним не расстанемся, вам он точно понравится. Жду не дождусь, когда вы познакомитесь. Все, мне пора, люблю вас, целую, не скучайте».

Это было совершенно не то, что я ожидал увидеть или услышать, и лучше бы я этого вообще не видел, ибо теперь вопросов еще больше, и мне страшно представить, какие ответы могут быть. Если кто-то умирал, а тем более был убит, да и не один раз, власти бы узнали про это: подобное сокрыть невозможно на такой станции, ведь Вектор – не маленький, это огромная космическая станция, на ней связь поддерживается круглые сутки. Трагедия таких масштабов не осталась бы незамеченной как минимум журналистами, которые, как и гражданские, следят за прогрессом работы Вектора и ему подобных, как за величайшим прорывом в области науки. Надо поскорей найти Нолана, теперь у меня большое сомнение насчет него и содержимого в его сообщении, которое я целиком так и не смог прослушать из-за повреждения пре пересылке. Слишком долго мне было плевать на его жизнь, и без поддержки связи я в полных потемках неизвестности о том, чем тут могли заниматься и как с этим связан мой брат. Загрузив схему сектора, я смог найти оптимальный маршрут к комнате брата. Пока я иду по длинному коридору, из головы не выходят слова девушки. Мне страшно представить, что еще могло произойти и что я могу встретить.

Запись 4

Я прошел первый сектор и встал на развилке, чтобы осмотреться по сторонам. На стене снова надпись белым: «Любите, и жизнь ваша будет прожита не зря», еще одно сообщение от слишком добрых людей, цель которых, кажется, ясна настолько же, насколько не ясна. Если верить схеме, мне налево, до конца сектора. В коридоре нестабильное освещение, многие лампы медленно включаются и выключаются, и это несколько настораживает, так что лучше не рисковать. Достав фонарик, на всякий случай я оставил его включенным и держал на уровне плеча. От звука, что издают лампы при мигании, мурашки по коже, мне вдруг стало не по себе, и я крикнул, нет ли кого рядом, кто мог услышать. Случилось это машинально и мимолетно, но я сразу взял себя в руки. Хотя не исключено, что кто-то, может быть, жив и прячется, боится того происходящего здесь и неведомой для меня угрозы. Но если все же найдется хоть кто-то, то риск будет оправдан, на обратный случай у меня есть пистолет.

Примерно на середине пути очередной поворот направо, и если сначала я ничего привлекающего внимание не увидел, то через секунду в самом конце заметил нагромождение. Пара металлических тумб и куча ящиков – на склад это не похоже, и, отойдя от маршрута, я решил проверить. То, что я вижу, – это забаррикадированная дверь. Но кто там или что? Бедняга, выживший или какой-нибудь сумасшедший, – если следовать здравому смыслу, то нужно забыть про это и идти дальше, но мое любопытство не дает этого сделать. Там может быть раненый, кто-то, кому нужна помощь, и, возможно, этот человек даст некие ответы на крайне необходимые мне вопросы. На мои крики, как и ранее, никто не откликнулся, а в такой тишине я бы услышал чье-нибудь дыхание или тот же голос. Сняв ящики, я постучал – отклика снова не было. Это была дверь старого типа, на петлях, и открывалась она наружу. Такое редко встретишь, но здесь, на Векторе, это сильно выделяется. Еще одна попытка выйти с кем-нибудь на контакт была впустую. Потоптавшись на месте минут пять, я наконец отодвинул со скрипом железные тумбы, полностью освободив дверь. Проверив пистолет и открывая левой рукой дверь, правой направлял оружие в появляющуюся щель. И вот, открыв дверь нараспашку, я был одновременно ошеломлен, удивлен и озадачен. Комната пуста, и, на первый взгляд, в ней словно и не жил никто, но, сделав пару шагов вглубь, я обратил внимание на кровать у левой стены. Почти по всей поверхности одеяла была засохшая кровь, словно ее разлили. Так же казалось, слово смерть здесь была в муках и борьбе, остатки одежды лохмотьями валялись на матрасе. Почувствовал приходящую тошноту от вида и запаха. На столе справа заметил тетрадь. Сдув с нее слой пыли, я медленно открыл первую страницу, не поднимая ее со стола.

«1 день:

Мы проснулись в пять утра от того, что кто-то подпирал дверь чем-то тяжелым. Весь последующий день попытка за попыткой открыть ее или докричаться хоть до кого-нибудь провалились. Как бы громко мы ни кричали, единственное, что мы услышали, – это такой же еле уловимый крик. Я просто не знаю, что происходит, поначалу думали, что кто-нибудь из ребят пошутил, но это не так.

4 день:

Выбраться не получилось. Попытки выйти с кем-то на контакт бесполезны. К счастью, мой брат Джозеф всегда был немного параноиком на такие вещи и запасся провиантом, но надолго ли его хватит? Да и он не в лучшем состоянии, его вера в Бога и в проклятие не приносит ничего хорошего, только усугубляет его взгляды. Мои силы еще не иссякли, но с таким прогрессом мы долго не продержимся, и возможно то, что я пишу уже мемуары.

10 день:

Первый контакт с людьми – все, что нам сказали: «Так вы в безопасности». Потом они ушли, и больше никого не было. Что же это все значит, непонятно ничего, и это совсем ломает дух. Джозеф почти стал параноиком, свою часть комнаты он расписал словами, молитвами и непонятными знаками. С ним почти не войти в контакт. И больше всего я боюсь, что он наложит на себя руки. Лично я не знаю, что думать, это словно проклятие, будто мы так уже годами простаиваем без признаков выживания. От количества возможных вариантов, приведших к такому, спасают лишь книги, помогают отвлечься.

12 день:

Я боялся, что подобное произойдет, ведь все это не может не отразиться на нас, но надеялся, что все пока не так плохо. Когда Джозеф приставил мне нож к горлу, я понял, что все потеряно и его разум совершенно утратил связь с реальностью. Он нес какую-то чушь, винил во всем меня, просил дать ему возможность искупления или чего-то в этом роде. Пришлось силой утихомирить его, пока он забился в угол и молчит, ни единого признака человечности. Попытки помочь ему или хоть как-то воздействовать бесполезны, что еще больше ломает меня, и порой кажется, что судьба наша будет общей. Я все надеялся, что это временное заточение: не могут же нас тут так оставить умирать.

13 день:

Только сейчас мои руки перестали трястись, поэтому и пишу так поздно, хотя и сам не знаю зачем, словно это единственное, что осталось важным для меня. Около пяти часов назад я убил Джозефа. Почему я постоянно уточняю время, никого другого тут нет. Голыми руками мне пришлось сделать это, или он бы сделал это со мной. Сначала мы дрались, словно звери, а потом это случилось – и все. Я сидел в углу, скрючившись, меня трясло, и я все пытался понять, зачем это, как мы пришли к такому. Он был моим братом, человеком, которого я любил. Словно все сейчас – действительность, а все воспоминания – вымысел. Разве это спасение – если они имели в виду, что так продлили нам жизнь, то лучше бы смерть настигла нас с самого начала. По правде говоря, глядя на всю картину сейчас, я бы позволил ему убить меня – теперь меня ждет непонятное бесконечное страдание, длящееся вечность. И отсутствие еды меня уже не смущает, я теперь готов примириться со смертью. Но сколько мне ждать, что проиграет раньше – разум или тело?

15 день:

Это моя последняя запись, и я надеюсь, чтобы то, что я написал, прочел хоть один человек, ведь это единственное, по чему можно следить за моим состоянием, контроль над которым я уже давно потерял. Реальность и убеждения начинают трещать по швам, когда идее некуда развиваться, особенно в четырех стенах. Вопросы на тему дальнейших действий отпадают моментально, оставляя лишь не умещающийся в понимании факт. Почему получилось именно так, именно он и именно сейчас? Все это связано, и в конце концов я понял всю трагическую картину из мелочей. Почему мне казалось, что у меня есть брат, которого не было никогда, и все связанное с ним – лишь вымысел?»

Запись 5

Меря шагами комнату, я стараюсь уложить в уме новые данные, чтобы снова пытаться поймать что-то дарующее объяснение. Возможно, что-то произошло, и совет управления решил изолировать Вектор, отрубить связь и похоронить нечто ужасное вместе со всеми. Но ни один из вариантов сценария, приведший к этому, не мог произойти незаметно: если бы Вектор пропал из виду, люди бы узнали. Никаких известий о трагедии не было, все здесь сходили с ума, и нет ни единого человека, словно разом исчезли. От злости непонимания я скинул одним махом весь скромный атрибут со стола, вместе с тетрадкой.

Слегка успокоившись, я вышел обратно в коридор и, взглянув налево и направо, увидел пустые коридоры, которые соединяли множество других пустых комнат и вследствие окутывали всю станцию. Кроме своего дыхания и стука сердца, я ничего не слышу, ни голосов, ни движения, ни каких-либо звуков – и тут я понял, точнее сказать, сделал предположение. Что если проблема не в химии или каких-то экспериментах, что если всему виной станция, открытый космос, это одновременно уединение и чувство полной изоляции в четырех стенах, глубоко в открытом космосе? Оно заставляет иначе взглянуть на все моральные принципы и устои человеческого общества, ведь отдаленные от основного мира люди часто теряют связь с тем самым миром. Про это вроде даже кто-то книгу написал, но с научной точки зрения такая теория еще не доказана, насколько я помню.

Вскоре передо мной оказалась комната брата. «Нолан Росс, главный инженер» – надпись слева от двери, которая была сделана на петлях, в старом стиле: похоже, что стандарты его также не устраивали. В комнате горела лишь небольшая лампа на стене. Осмотрел шкаф, стол – ничего нет, ровно заправленная кровать, и все. С каждой секундой пребывания в его комнате злость накипает из-за отсутствия прогресса в его поисках и каких-либо подсказок о его судьбе. К сожалению, сдержать ее не так просто, но я из тех людей, которые делают это быстро, и пара ударов по стене кулаком уже сделала меня спокойнее. Раз уж в комнате его нет, что было даже ожидаемо, то только рабочее место представляет интерес. Только вот надо понять, куда идти, и с ближайшего терминала скачать данные и посмотреть, где оно. Я рассматриваю разные фотографии на стенке шкафа Нолана, что пробуждает много разных воспоминаний. На одной мы вместе, как раз окончили академию, и кто бы мог подумать, как много всего произойдет в следующие десять лет. К моему удивлению, у него также висит наша общая фотография, с моей свадьбы.

Запись 6

Когда я начал выходить из комнаты, услышал странный звук, исходящий непонятно откуда и напоминающий еле уловимый скрежет. Я осмотрела внутри, и мое внимание прибил к себе потолок. Он был немного в странной паутине, и шла она прямо из вентиляционного отверстия под ним, если не вглядываться, то ее и не видно. Тут я заметил небольшого паука, точнее, он частично похож на него, немного больше, чем стандартный безобидный вид. Какая-то несуразица: на станциях разрешены питомники, но про насекомых я не слышал, во всяком случае, если это касалось гражданских. Его лапки длиннее, а само строение тела больше похоже на комок костей – что за ужас. Как только он заметил меня, сразу стал спускаться на тоненькой паутинке вниз так же из задней части туловища. Он остановился на уровне глаз, и мы просто смотрели друг на друга, как бы глупо это ни звучало, но забыть его маленькие глазки мне будет не просто. Потом он издал резкий пискливый звук, чего на моей памяти не наблюдалось за пауками, и мой интерес перерос в осторожность. Подобный звук был и в другом месте и становился все громче, и как только он достиг своего апогея, из вентиляции начали выбегать десятки таких же, как он, а может, и сотни. Они начали расползаться по всей комнате. Из-за неожиданно нахлынувшего страха я не мог пошевелиться, но вскоре нашел силы и быстро выбежал, закрыв дверь, – их моментальная реакция чуть не стоила мне жизни. У двери нет наружного замка, а панель для блокировки не работает, и мне приходится спиной подпирать ее, чтобы они не вырвались наружу. Я слышу их крики и чувствую их ярость, как они царапают дверь и стены, бегая по всей комнате в поисках выхода. Но это ненадолго: если они пришли через вентиляцию, то так смогут и найти путь обратно. Ор становится громче и громче, я чувствую, как комната заполоняется ими, и я не знаю, что делать. Сдерживать дверь становится немного трудно, несмотря на их маленький размер, и это самое пугающее и удивительное. Даже при моих восьмидесяти килограммах и неплохой физической подготовке, каким-то образом приходится использовать все свои силы. Если уйду от двери, они вырвутся и настигнут меня, а патроны бесполезны. Если буду ждать, то дождусь, как они найдут другой путь, – и мне конец. Крики этих тварей еще больше ведут меня к панике, я кричу во все горло о помощи, но нет никакого ответа, кричу снова – так громко, что самому становится страшно. Осматриваю все, начиная с карманов и заканчивая коридорами и комнатами. Прямо впереди – небольшой проход с дверью в конце, а с левой стороны еще одна комната, двери открыты, и на столе внутри, прямо у входа, лежит множество разного хлама, но среди всего есть баллончик типа освежителя воздуха. К счастью, у меня была зажигалка, я точно просчитал каждое действие и каждый шаг, чтобы не ошибиться. Остается самое главное – начать.