Вектор

Запись 7

Несколько минут я просто сидел на полу со согнутыми ногами, прислонившись к двери спиной, и продолжал слушать их там, снаружи. Сначала я думал о том, откуда они, почему они такие, да и как все это может быть связано с отсутствием людей. Но вскоре мне стало плевать: ответы – они ничего не дадут и выжить не помогут. Прошло еще несколько минут, прежде чем я оторвал взгляд от пола, приходя в себя и привыкая к такому явлению, как выживание. И куда же меня занесло: большое помещение, столы с компьютерами, стеклянные перегородки – офис или технический отдел, где лишь в конце справа – единственный выход. Но сначала терминал, что в левом дальнем углу. Подойдя к нему и подключив КПК, включил поиск и стал ждать. Каждую секунду я противлюсь мыслям о том, что спасать меня будет некому и в прямом смысле все зависит от меня, человека, который проходил военную подготовку лишь в армии, и то давным-давно. Тогда было не страшно, я знал, что дома ожидает старший брат, который не бросит и всегда поддержит, в отличии от родного отца, во всяком случае, смотря что считать поддержкой. Находясь здесь и сейчас, при нынешних стрессовых ситуациях, я понял четко и ясно, насколько ощущается власть над собой.

От размышлений отвлек терминал, который закончил поиск рабочих мест и дал мне нужное, что территориально находится ниже этажом. Кабинет номер 302. Радость может пугать, до ближайшего лифта идти не близко, хотя, будь это при нормальных обстоятельствах, расстояние не казалось бы таким большим. Я прошел мимо компьютеров к двери, и мне показалось, словно я слышу кого-то, возможно, людей. Однако, когда я осмотрелся, надежды не оправдались: видимо, стресс дает о себе знать. Я стою вплотную к двери, одно нажатие сенсора справа откроет ее – и я окажусь снаружи, но я не делаю этого. В этом помещении настолько спокойно, насколько мне не хочется выходить. И, может, стоит остаться здесь, спрятаться и ждать помощи? Кто-то получит мое сообщение, придет и поможет выбраться с этой станции без риска и опасности. Но реально ли рассчитывать на такое, много ли у меня шансов, или все эти мысли – лишь следствие паники? Все равно страх – это такое дерьмо, которое меняет тебя. На секунду я чуть не заплакал: это все словно дурной сон, который будто душит меня, и желание проснуться становится равносильно желанию жить. Но это лишь секунда – и, просто нажав на сенсор, я вышел.

Весь следующий коридор я прислушивался, нет ли поблизости пауков, – к счастью, было тихо. На перекрестке впереди был автомат с напитками и едой, и я решил перекусить. Стекло было уже сломано, осколков нигде не было видно, и внутри я нашел лишь пару батончиков и полупустую бутылку с водой. На стоявшем рядом диване не сиделось, так что я просто ходил на месте, пытался сконцентрироваться и немного передохнуть. Через пару минут, закончив так называемый обед, встав на перекрестке, сверился с картой – мне налево. Но, свернув направо, я медленно двигался к единственной двери по левой стороне. Дверь, к которой с самого перекрестка тянется белая линия со стрелкой, прямо по стене, на уровне глаз. Осторожно подойдя к ней, прочел имя владельца – Сара Айсли – и, осмотревшись по сторонам, используя панель, открыл и вошел вовнутрь. То, что я увидел, забыть сложно, и главная причина этого заключается в отсутствии привычного антуража комнаты. Мебели не было, лишь стулья в количестве десяти штук, стоящие по кругу, заполоняли пространство. Стены были исписаны наставлениями мудрости и добра: «Не противьтесь счастью», «Никакого зла нет», «Любите жизнь» и так далее. Все они про одно и то же, кроме одной надписи, которая была над входом, и, видимо, сделано это ради последнего наставления тем, кто выходил отсюда: «Освободите тех, кто не способен любить». Прямо некий культ счастья, только все это плохо складывается в общую картину, учитывая те случаи, когда люди сходили с ума и довольно неплохо поощряли насилие.

На одном из стульев лежит КПК, там есть запись, и я не смог удержаться от ее прослушивания: «Друзья мои, это снова Сара Айсли. Я знаю, что сейчас трудное время, и я требую сложных решений от нас. Наши действия направлены на любовь и счастье, но большинство людей не понимают, что кроме этого ничто не важно, ведь наша жизнь единична и уникальна, и если мы будем вершить зло, то какой в этом смысл, кроме как плодить другое зло. Человек должен быть счастлив, для этого мы в этом мире, и если есть несчастные люди, наполненные гневом и болью, что разрушает их и мучает, то разве не наш с вами долг милосердно избавить их от бесконечных мучений? Это трудно и даже ужасно, но что может быть благороднее, чем избавлять несчастных от всего плохого в них! Не бойтесь спасать людей от самих себя. Я люблю вас всех, и наша задача – подарить любовь и покой каждому, кто страдает в этих стенах так далеко от дома».

Добро и любовь – вот что было в ее голосе, приправленном упорством, и она была ведома слепой верой во вполне счастливые ценности. Противоречия – очередной конфликт ценностей, преподносимых здешним жителям. Когда есть зло, понять его не сложно, как и противостоять ему. Но здесь вполне добрые мотивы, звучащие более чем разумно, что и пугает, ибо все слишком идеально, а такое не может не заставить сомневаться. Причем говорила она правду: любовь и счастье – вот что важно. Видимо, тут проводились собрания с дальнейшим посвящением, и пока все сходили с ума, эти люди были счастливы, что добавляет еще большей путаницы в представление о Векторе.

Запись 8

Сложно идти вперед, игнорируя желание зайти в ту или иную дверь, отходя от маршрута. Кто знает, в одной из них может быть выживший или хотя бы какая-нибудь информация о том, что же здесь произошло все-таки. И что же получается: либо идти наугад, среди неизвестности, но идти, либо рисковать каждый раз в надежде на что-то. Единственный аргумент, который спасает от выбора, – это то, что я здесь не для поисков справедливости.

Прошло четыре года после сообщения Сары, и, вероятно, из-за нехватки еды и воды никого и не осталось. Во всяком случае, если сопоставить все то, что я знаю и вижу, так и есть. Ведь если бы были поставки, то просто так никто бы не ушел, сохранив все в тайне. Метров шесть, может, семь, до следующего поворота, комнат по пути не было. Кажется, у меня начинают трястись руки. Я остановился, чтобы немного успокоиться, собраться, – но это не так просто, когда знаешь, что нечто странное и страшное обитает здесь, превращая людей либо в представителей добра, либо в несущих смерть. Странно, но здесь это кажется почти одним и тем же, судя по имеющейся у меня на данный момент информации. Разминая руки, начал чувствовать озноб по всему телу, – этого еще не хватало. Пришлось убрать оружие за пояс, немного размять мышцы отжиманиями – нужно собраться, быть сконцентрированным.

Через пять минут разминки я вроде бы пришел в норму, но такое один раз не происходит, и, учитывая удручающую и абсолютно неизвестную обстановку, нужно всегда быть сконцентрированным. Сделав всего несколько шагов, я услышал то, что мигом разрушило мое крошечное спокойствие. Вой – словно собачий, но более хриплый и… гневный. Невероятно громкий и не менее пугающий вынудил замереть на месте, задержав дыхание. Секунды длились дольше минут, отчего самое страшное оказалось для меня – это оказаться в ловушке. Я не знал, откуда точно он шел, поэтому сразу же побежал назад, к дыре в вентиляционном коробе, которая была позади и которую я заметил слишком поздно. Тишина пришла также неожиданно, как ранее коридоры заполонил вой, и направив оружие вперед – я ждал, понимая, что отныне в обиходе есть слово «выживание». Пытаясь дышать ровно, я услышал шаги, медленные, с легким соприкосновением когтей и металлическим полом.

Мой пистолет было направлено в самый вероятный путь, откуда мог прийти хищник, и, как оказалось, это было ошибкой. Когда звук шагов прекратился, медленно повернув голову налево, в коридор, я увидел ту самую издававшую вой тварь с большим туловищем, без хвоста, лишь местами обросшую шерстью. Вся она была в высохшей крови, затвердевшей местами после ран. Морда большая, виднелись оголенные кости, а глаза были мертвы, большие и черные, они смотрели прямо на меня. Медленно развернувшись, с опущенным пистолетом в руках, словно онемевший, я сам того не осознавая замер. На секунду мне захотелось выкинуть пистолет и забиться в угол, лишь мечтая, чтобы она меня не трогала. Но я все стою, как и она. Секунды длятся как часы, и, как бы я ни старался, страх начинает играть свою роль. В этот момент и тварь с рычанием бежит на меня и прыгает.

Оно падает мертвым телом прямо мне под ноги после пары прицельных выстрелов, которые я произвел, сделав пару шагов назад настолько машинально, насколько кажется словно вела меня чужая рука. Это было ужасно, но труп передо мной придает уверенности в своих силах, особенно учитывая, что стрелял я последний раз больше года назад, в заброшенном здании, по банкам, выпускал свой гнев. Пока мои нервы успокаивались и я думал, что все обошлось, ко мне подкрадывалась еще одна, но осознал я это, к сожалению, слишком поздно. Прыгнув на меня и сумев повалить, она рычит достаточно яростно и громко, чтобы страх без промедления сменился паникой, рождая во мне чистый животный крик. Больно и с грохотом упал на пол, а пистолет выпал из руки и отлетел куда-то в сторону. Эта тварь сумела прикусить мое плечо, но я вовремя скинул ее с себя, используя все тело как рычаг. Мой враг отлетел метра на два, царапая пол когтями, пытаясь затормозить, и это дало мне драгоценные секунды, но не для поисков потерянного из вида пистолета. Оставалось только бежать, прямо к открытой позади меня двери. Забежал в комнату, мне не хватило доли секунды дотянуться до панели рядом.

Запись 9

Сидя в луже крови, я смотрел на изрезанное и изуродованное тело этого зверя и потихоньку начал понимать, как легко потерял контроль над собой. Все случилось так быстро: дверь закрыть я не успел, и животное повалилось на меня, яростно пытаясь исполнить свой долг хищника. Под влиянием гремучей смеси страха и гнева я схватил первое попавшееся под руку и стал наносить удары и, не успев даже осознать окончание схватки моей победой, продолжал наносить их… снова и снова.

Да, это необходимость – либо я, либо они, – но все же кем я могу так стать? Но кое-что я понял: чтобы выжить здесь, надо быть ненормальным, готовым к такому, поскольку обычный человек не продержится тут долго. На мгновение я смог ощутить прилив истинной гордости за себя и то, какие преграды могу преодолеть ради цели и самой жизни, в отличии от тех, кто уже стал историей Вектора. Руки почти перестали трястись, что позволило разжать пальцы и выронить импровизированное оружие, острый наконечник которого остался в жертве. Дотянулся до кровати и вытер руки о простыню. Даже и не представлял, насколько оттирание рук от крови приносит такое удовольствие. Оглядевшись, у двери увидел место, где было некогда цельное зеркало: хозяин, видимо, очень хотел избавиться от него, осколки разбросаны везде. Еле поднялся на ноги, оторвал еще кусок простыни и начал оттирать тело, шею, ноги и перевязывать порезы на руках. Подняв кусок чистого зеркала, взглянул на себя: мои волосы, как обычно, криво расчесанные в разные стороны, тоже были запачканы, как и лицо, но кровь свежая, оттерлась легко, хорошая все же была мысль побриться на чисто перед приездом. Этот запах и вид – они ужасны, и вот-вот может стошнить, но из памяти это уже не исчезнет.

Выйдя в коридор, увидел ту же картину – мертвое тело, немного крови – и, стараясь не оглядываться и не всматриваться, пошел дальше. Но, когда сделал несколько шагов, меня все-таки стошнило, и, чтобы не упасть, я оперся руками о стенку – это отвратительно, и еще несколько минут я отходил от этого. После подойдя к перекрестку, я внимательно все осмотрел и тут осознал: чего-то не хватает. Мой пистолет – со всем этим ужасом я забыл про него, и, насколько бы ни было противно, придется вернуться. Ушел я недалеко, и вот передо мной опять это место. Проверив пистолет, я пошел дальше – и тут в плечо кольнула боль. Совсем забыл: эта тварь все же зацепила меня своей пастью. Рана на первый взгляд не кровоточит, но и невооруженным взглядом видно, насколько необходима помощь врача. Единственное радует, свой зуб или клык, не знаю, как правильно, все же оно во мне на память не оставило. Этого только не хватало – получить инфекцию, и, похоже, теперь есть нечто более важное, чем поиски Нолана: сначала надо вылечиться. Нужно медицинское помещение, там должны быть антибиотики. Гарантий, конечно, нет, как и других вариантов, – вопреки инструкциям, у меня на корабле медикаментов нет. Через КПК нашел ближайший медблок и отметил путь на карте, главное – добраться.

Дойдя до следующего поворота, прошел небольшой коридор и в конце его, на Т-образном перекрестке, увидел нацарапанный прямо посреди стены крест, довольно большой. Осмотрелся – ничего примечательного не было: слева коридор был без света, так темно, что пришлось использовать фонарик. Но вся затея была безрезультатна, ибо там пусто. Справа свет есть, и уже через три метра сразу поворот налево.

«Нет, я не хочу так умирать, пожалуйста, не надо!» – этот крик пронзил тишину насквозь, словно пошатнув все вокруг, и я не понимаю, откуда он идет. Мечусь из стороны в сторону, пока паника не начинает окутывать меня, ведь впервые мне так страшно, жутко страшно – потерять единственного на данный момент человека, и тогда, когда ему нужна моя помощь. Словно весь Вектор кричит, чуть ли, не вибрируя всеми поверхностями, но растерянность исчезает, когда он начинает стучать по двери. Это произошло так неожиданно и непривычно, что я чуть не выронил пистолет. Он оказался заперт в одной из комнат левого коридора – того, что сокрыт во тьме. Используя фонарик, я осторожно двигаюсь на шум – похоже, третья дверь справа, но здесь было что-то еще. Хоть этот бедолага и отнимает полностью мое внимание, я замечаю, что все лампы разбиты и есть следы крови и когтей, причем везде. И вот, не заставив себя долго ждать, что-то ускользает от бегающего луча света моего фонаря. Крики и биения бедолаги не прекращаются, а, наоборот, становятся интенсивнее. Я почти подошел к двери, когда меня не сильно толкнули в спину. Парень все кричит, а я мотаюсь с фонариком по сторонам, выискивая здешнего обитателя. Сделал пару выстрелов наугад, в сторону пола и потолка – и, повинуясь страху, монстр все же убежал. Без промедления я попытался открыть дверь, но безуспешно. Я дергал массивную ручку изо всех сил, пока человек все кричал и звал на помощь, и даже после неудачных попыток открыть ее я попытался ответить ему, поговорить – но все бессмысленно, он словно не слышал меня. Его крики уже начинают выводить меня из себя, и в поисках чего-то, что может помочь открыть дверь, я опять подвергся повторной, но более успешной атаке, теперь уже в лоб: существо кинулось так неожиданно из тьмы, что я ничего не успел сделать. Упав на пол в паре метров от двери, я поднялся и побежал обратно к свету, на перекресток. Достал баллончик, что остался еще после пауков, и, кинув его примерно у двери на пол, выпустил пару пуль. Прогремел небольшой оглушительный взрыв, и существо с жалостливым криком убежало куда-то вдаль.

Во мне накипала злость, и, моментально вернувшись к двери, я снова попытался ее открыть, попутно стараясь связаться с тем, кто за ней. Дергая ручку, крича, что, если есть возможность, пусть откроет ее или как-то поможет сделать это. Но все было бесполезно, она заперта. Схватившись за голову обеими руками от его криков, которые сводили с ума, я попытался представить, что же такое там происходит и как же много у него сил. Но все, что получалось, – это чувствовать боль его крика. От безысходности выпустил пару пуль в место замка, но это оказалось бесполезно. Я сел у стенки прямо напротив двери и не мог уйти, не мог оставить его вот так. Что может быть ужаснее чувства, когда, возможно, единственный выживший в этом кошмаре гибнет прямо передо мной и ничего нельзя сделать. Еще минут десять он кричал и бился, и это невыносимо, но я остаюсь слушать, ибо вина на мне. Я стараюсь держаться, хоть и медленно идут непривычные для меня слезы, но злость вот-вот и разорвет меня изнутри. И тут я слышу, как неопознанное существо возвращается, – сколько бы злости во мне ни было, в темноте шансов победить нет. «Прости меня», – обратился я к человеку за дверью и вышел из тьмы. Я не мог смотреть туда и просто стоял спиной, когда внезапно крик прекратился. Видимо, он умер, и я ничего не смог поделать, но не меньше стала пугать мысль, что так для него будет лучше, ибо смерть – это тоже выход. На мгновение подумал, что это мог быть Нолан, – но такая мысль сразу отпала, также неизвестно почему.

Запись 10

Сколько прошло – полчаса, час, – все это время я провел в тишине. Надеясь услышать то, что, возможно, даст надежду или ответ о дальнейшей судьбе нечастного человека, которому я не смог помочь на станции, которая должна по своей сути нести надежду на светлое будущее. Как и следовало предположить, все это было бессмысленно, и, зайдя за угол, я прошел еще до следующего поворота, и в последней комнате справа дверь была открыта. Я должен был бы пройти мимо, как и задумывал, но кое-что меня остановило: рядом с сенсорной панелью был нацарапан крест. Я ни на что не надеялся, просто открыл ее для личного успокоения – и, как обычно, внутри никого не было, – это уже становится ожидаемым исходом поисков. Но, уже собираясь закрыть дверь, заметил на полу посреди комнаты редкого вида цифровой диктофон и, зайдя в комнату, поднял его и включил, но сделал ошибку – не вышел из комнаты.

«Меня зовут Герберт Харт, работаю психотерапевтом. Я только что проснулся, сам не знаю, из-за чего, словно кто-то заставил сделать это, но не это главное. Эта запись для того, чтобы люди узнали, что со мной произошло, если меня не станет. То, что я наблюдаю, немыслимо. Мебель – она начинает двигаться. И с каждой секундой все быстрее и быстрее, ее словно швыряет из стороны сторону, что же это?..»

Запись прервалась. Каждое его слово словно заставляло происходить то же самое здесь, прямо передо мной, в самом буквальном смысле. Мебель и все вещи стали срываться с места, ведомые другими законами физики. Они ломаются и мнутся о стены вокруг, но не задевая меня, словно их кто-то толкает. Происходящее предо мной затмило все эмоции, оставив лишь невообразимое удивление и первобытное непонимание. И единственное, что я захотел сделать, – это уйти отсюда, но только дверь оказалась заперта.

«Нет, нет, нет, как такое происходит, почему дверь закрыта, что за шутки, я ведь ее не запирал!..»

Я услышал это через секунду после того, как попробовал открыть ее. В растерянности разворачиваясь, я медленно оглядываю комнату – и теперь я вижу всего лишь пустоту: мебель и все вещи, что здесь были, – их нет, лишь голые стены, все просто исчезло, словно этого и не было, как и дверь отсюда. Есть лишь свет, хотя приборов, которые должны его испускать, нет. Чтобы не затухнуть в этой тишине и изоляции, сажусь на пол, скрестив ноги, убираю пистолет и, закрыв глаза, стараюсь вспомнить и проанализировать, ведь это все в моей голове. С каждой минутой пребывания тут я начал понимать, что теряю как разум, так и память, и теперь я не должен дать этой изоляции сломать себя окончательно. Думаю о доме, детстве, маме, брате, о жене – обо всем, что могло принести приятные воспоминания и не дать мне уйти в себя, потеряв связь с реальностью.

Через некоторое время – как я думаю – все начало возвращаться. Но, как только я собрался с силами, произошел резкий удар с другой стороны стены, и все мои страхи вернулись в стандартное состояние. Вскочив, я не знал, куда целиться, а удар произошел снова, но никаких изменений не было, как и непонятно, с какой стороны. Еще удар – комната от такого сотряслась, и на стене слева от меня появилась вмятина. Человек не может такое, это было что-то большое, но беззвучное, с каждым ударом стены проминались все больше, причем со всех сторон, а комнату словно с такой силой, остаться на ногах которая не позволяет. Тело начинает ныть, и вот уже все мышцы безумно болят. Я нагнулся еще ближе к полу, комната мнется, словно алюминиевая банка, стены, часть пола, потолок – все вокруг медленно, но точно прогибалось вовнутрь помещения, уменьшая мне свободное пространство. Глядя вниз, на пол, я чувствую, как приближается конец, словно лечу в пустоту и вот-вот увижу тупик. В одно мгновение все разом остановилось.

Стены, пол и потолок стали идеально плоскими, мебель и все, что было внутри, плавно возвращаются в изначальный вид, словно время идет вспять. И даже после всех этих метаморфоз мне было страшно двигаться, я боялся все испортить.

Запись 11

Раз все вернулось, значит, и выход тоже. Так оно и было – дверь, глядя на нее, хочется сбежать с Вектора. Смог бы сделать это или нет, я не узнаю никогда, ведь, выбежав со всех ног и свернув налево, в сторону выхода, я уперся в стену. Вместо коридора и дверей была стена, железная глухая стена. Подойдя вплотную, прощупал ее, убедился, что это не иллюзия, не мираж, а физический материал. Побежал в другой коридор – там тоже тупик. От злости ударил пару раз по стене кулаком, слегка ободрал руку, но это уже не важно, мне не выбраться, неужели все это правда и нет спасения? Двери по бокам были закрыты, и страшно даже подумать, что может за ними быть. Стены коридора были идеально белыми и чистыми, а света было больше, чем когда-либо. Совсем не то было пред глазами, откуда я попал сюда. Раньше стены были темно-серыми, свет исходит из ламп в стыке стен и потолка или с самого потолка. Здесь же, свет просто есть, без источника. Пройдя мимо трех запертых дверей по сторонам, я открыл последнюю, что прямо напротив той, через которую я попал сюда, – и предо мной открылась тьма. В нетерпении достал фонарик и сделал шаг вовнутрь – и включился диктофон.

«Я до сих пор жив и не смог выбраться отсюда или даже умереть. Вместо этого попал в еще более жуткий кошмар. Единственный выход, что я нашел, – в конце длинного коридора, где открывается лишь одна дверь. Я пробовал открыть другие, но это бесполезно. И, открыв ее, все, что я увидел, – это тьма. Прошел несколько метров, и я увидел – там человек».

Бедный парень, как же его жаль, но главное – то, что я тоже увидел вдалеке человека, точнее, его очертания, благодаря блеклому свету. Дальности света фонарика было недостаточно, и придется подойти поближе. Что же это за помещение, не видно ничего – ни стен, ни потолка. На полу были небольшие следы крови, но этим уже не удивишь, кроме того, что след вел к человеку, взяв которого на прицел я замедлил шаг. Диктофон не работал, и надеяться на небольшое предсказание не стоит. Сзади меня у двери на потолке включились две лампы. Они встроены в потолок, круглые, светили ровно вниз. Тот вид, что открывался благодаря им, не радовал. Само помещение оказалось огромным, похожим на ангар, на станциях таких нет, но что это меняет… Весь потолок, стены и огромная часть пола были в крови, и, что странно, появился запах, жуткий запах гнили. Сделав еще несколько шагов, я остановился и окрикнул его, но ответом было лишь небольшое покачивание тела. Включились еще две лампы, но уже прямо за мной, настолько неожиданно, что я чуть не выстрелил в них. Но вид того, что они осветили для меня, немного отличался наличием предметов – и это были не вещи или мебель, а крюки, множество крюков и цепей, довольно толстых и испачканных. Все уходили прямо во тьму, к этому человеку.

«Нет, только не это, как это вообще возможно, зачем я только сюда зашел?! Нужно было убить себя еще там, нет, отстань от меня…»

Диктофон включился за несколько секунд до того, как я собрался посветить на неизвестного жильца, и я пришел в ужас от этого. Он так внезапно закричал, что я и сам подумал, не совершил ли ошибку. Окровавленная и истерзанная, словно зверем, одежда и все тот же запах гноя, явно исходящего от него. Несколько крюков были вбиты в тело и обматывали его, тем самым удерживая в положении стоя. От света фонарика, попадающего на любую часть тела он начал более активно шевелиться, и тут мне его куртка показалась очень знакомой, но это не куртка Нолана, и я поднял фонарик выше.