Хозяин степи

– Зачем это?

– Она сама тебе скажет.

– Ну, пошли.

Гер мачехи Оташа уже был готов, и Сабира ждала Юргена внутри.

– Наслышана, что ты говоришь на нашем языке, – проговорила она, как только Шу зашёл.

– Говорю, – кивнул он. – Здравствуйте.

– Здравствуй. Я знаю о том, что случилось.

– Догадываюсь.

– Чего ты добиваешься?

– О чём вы?

– Не притворяйся, я тебя насквозь вижу.

– Я и не притворяюсь. Я вас не понимаю.

– Ты специально подружился с Оташем, ты втёрся к нему в доверие. Он сделал тебя своим помощником. Ты хоть понимаешь, что это значит? Думаю, понимаешь.

– Оташ сам так решил.

– Решил. Не знаю, что уж ты там для него делаешь и как ублажаешь, но учти, я этого так не оставлю.

– Да вы с ума сошли! Что вы вообще себе позволяете?

– Меня криками не напугаешь, мальчик. Повторяю. Я этого так не оставлю. Норт не будет править шоносаром.

– Да пошли вы! – Юрген резко развернулся и направился к выходу.

– Запомни мои слова, – услышал он вслед.

Шу буквально трясло от обиды и злости. Да кто она такая? Она жива, только потому что Оташ позволил по доброте душевной. Ведьма. Юрген зашагал к тому месту, где раньше устраивали стрельбище. Он не ошибся: на этой стоянке его сделали точно там же. Увидев знакомого сарби, Юрген попросил лук и стрелы и начал тренироваться. Он вспоминал все советы Оташа и сам уже замечал, что с каждым разом у него получалось всё лучше.

Вернувшись в гер, Юрген не стал ничего рассказывать шоно о разговоре с Сабирой, не желая расстраивать друга, но уже на следующий день пожалел об этом. Шу хотел повидать Олафа и шёл к геру посла, когда услышал обидные слова от одного из сарби. Юрген обернулся в надежде, что речь шла не о нём, но, увы. Мужчина повторил сказанное, глядя прямо на норта.

– Ты чего такой? – спросил Олаф, когда увидел Юргена.

– Какой?

– Пришибленный.

– Тебе кажется.

– Даже я вижу, что у вас что-то случилось, – проговорил Рейн, отрываясь от чтения.

– Как вы думаете, сарби могут меня за что-то невзлюбить? – спросил Шу.

– Они могут вам позавидовать, – ответил Арчибальд.

– Тому, что я помощник шоно?

– Верно.

– Но шоно имеет на это право.

– Вы норт.

– То есть дело только в этом? Если бы я был сарби, такого бы не было?

– Кто-то бы всё равно вам завидовал, но делал бы это молча.

– Юрген, тебе кто-то что-то сказал? – догадался Олаф.

– Сказал.

– Вам так важно, что о вас говорят? – спросил Рейн.

– Нет, но мне неприятно, если они … когда они говорят такое…

– Невозможно нравиться всем, господин Шу. Особенно если вы помощник шоно.

Юрген снова не стал ничего говорить Оташу, но он и не подозревал, с какой скоростью слух, пущенный Сабирой, может распространиться по всему шоносару. То, что он дошёл и до самого Оташа, Юрген понял, когда однажды вечером шоно зашёл в гер и зло проговорил:

– Почему они думают, что имеют право учить меня жить? Я стал шоно милостью небесного волка, или они уже об этом забыли? Как у них язык поворачивается, чтобы указывать мне?

– Это из-за меня, да? – тихо спросил Юрген.

– Хотел бы я сказать нет.

– Это Сабира.

– Что Сабира?

– Она пустила слух.

– То есть ты знаешь?

– Знаю. Сабира говорила со мной.

– И давно?

– В наш первый день на этой стоянке.

– Почему ты скрыл это от меня? – Оташ снова злился.

– Не хотел тебя расстраивать.

– Не помогло, как видишь! Что она тебе наговорила?

– Что я всё это ну… специально. И что она не допустит, чтобы норт управлял шоносаром.

– Да она рехнулась!

– Я ей так и сказал.

– Она, что, до такой степени считает меня слабым? Что я могу позволить тебе или кому бы то ни было воспользоваться собой?

– Ей просто не нравится, что я норт. Не думаю, что она считает тебя слабым.

– Ты должен был мне сразу же рассказать об этом. Вот как я буду тебе верить, если ты постоянно что-то скрываешь?

Юрген промолчал. Он видел, что Оташ был на взводе, и понимал, что любые его слова прозвучат как неудачная попытка оправдаться.

– Одно дело, когда бунтуют сивары, но совсем другое, когда против тебя встают сарби, – проговорил Оташ.

– Разве они встали против тебя? – спросил Юрген.

– Они оспаривают мои решения. Они настроены против тебя. Разве это не бунт?

– И что ты собираешься делать? Прогонишь меня?

– Какой же ты идиот! Во-первых, если я прогоню тебя, я пойду у них на поводу и таким образом покажу, что мной можно управлять. А во-вторых, ты тоже настолько не доверяешь мне и моим словам, что думаешь, что я могу так поступить? Разве я не говорил тебе, что ты моя семья?

– Прости. Мне трудно.

– Что тебе трудно?

– Верить, что я действительно кому-то нужен.

– Мне тоже трудно, но давай уж как-нибудь попытаемся.

– Так что ты будешь делать, Таш?

– То, что я хочу сделать… – шоно замолчал.

– Что?

– Мне нужно твоё согласие.

– Ты объясни, в чём дело.

– Я хочу сделать тебя одним из нас, одним из сарби.

– Как это? – не понял Юрген.

– В шоносар и раньше приходили чужеземцы. Если они решали остаться и стать частью нашего мира, то они проходили через обряд. От этого ты не перестанешь быть нортом, но ты станешь одной крови со мной.

– Что это за обряд? Я всё равно не понимаю.

– Можно сказать, что ты станешь моим братом. Сагдай должен будет провести этот обряд на глазах у моих воинов. Чтобы все видели, что я не отказываюсь от своих решений. И если я выбрал тебя своим помощником, то так тому и быть. Мне нужно твоё согласие.

– А почему ты думаешь, что я могу не согласиться?

– Потому что я знаю, как ты любишь Нэжвилль.

– Но ты сам сказал, что я не перестану быть нортом.

– Не перестанешь.

– Так в чём же дело? Или я должен буду каким-то образом отречься от родины?

– Нет. Но ваш посол это может так воспринять.

– Невозможно же нравиться всем, правда?

– Правда. Так ты согласен?

– Конечно, согласен.

– Тогда я поговорю с Сагдаем.

С этими словами Оташ покинул гер. Шаман словно ждал его.

– Что ты решил? – спросил он.

– То есть ты понимаешь, почему я здесь? – ответил шоно.

– Из-за недовольства сарби твоим выбором.

– Я хочу провести обряд.

– Какой обряд?

– Кровного братания.

Сагдай задумался.

– Не одобряешь? – спросил Оташ.

– Отчего же? – отозвался шаман. – Дело твоё. Но скажи, ты в самом деле так веришь ему? После обряда будет поздно отступать.

– Ты считаешь, что я совершаю опрометчивый поступок? Но я ведь рассказывал тебе про сон.

– Сон, верно.

– Я не рассказывал ему о том, что видел сам. Вернее… я сказал, что видел город в степи, но не описывал его. Юрген первым описал мне то, что увидел у волчьего камня. И это был тот же самый город. Он никак не мог обмануть меня, если только он не колдун и не умеет читать мысли.

– Вряд ли он колдун, – усмехнулся Сагдай. – Хорошо, я проведу обряд. Ты объяснил Юргену, что ты хочешь сделать?

– Ну, про то, как проходит обряд, я не говорил.

– Не думаю, что это его напугает. После обряда очищения, когда он взял мой бубен, ему уже не должно быть страшно.

– Когда ты проведёшь обряд? – спросил Оташ.

– Когда Юрген будет готов?

– Давай завтра в полдень.

– Хорошо. Завтра в полдень. И прошу: не делай ничего, о чём пожалеешь.

– О чём ты?

– О тех людях, кто говорит всё это о Юргене.

– Это Сабира пустила слух.

– Я мог бы догадаться, – покачал головой Сагдай. – Она твой злой дух.

– Мне всегда придётся быть начеку, пока она жива. Но я не отменю своего решения. Она мать Асимы.

– Ты поступаешь благородно. И я одобряю твой выбор.

– Значит, завтра в полдень.

Вернувшись к Юргену, Оташ проговорил:

– Сагдай проведёт обряд завтра в полдень.

– Может быть, ты мне расскажешь о нём поподробнее? – попросил Шу. – Что я должен буду делать?

– Это обряд кровного братания, – ответил Оташ. – Делать тебе ничего не надо будет. Только поклясться. Всё остальное сделаем мы с Сагдаем.

– Хорошо, – пожал плечами Юрген. – И что, после этого всё прекратится?

– Не прекратится. Оно никогда не прекратится. Жизнь воина-сарби – это вечная битва. Но нам помогает небесный волк, я знаю это. Став кровными братьями, мы помножим нашу силу на два. Моя сила будет вдвое больше. И твоя сила. Понимаешь?

– Да, кажется, понимаю, – улыбнулся Шу.

Юрген много думал о том, что должно произойти завтра, и долго не мог уснуть. Проворочавшись какое-то время с боку на бок, он попытался улечься поудобнее и всё-таки уснуть, но ему приспичило в туалет. Юрген уже возвращался в гер, когда услышал поблизости чьи-то шаги.

– Кто здесь? – спросил он, но ответа не последовало. Шу хотел зайти в гер, но что-то вдруг упало на землю рядом с ним. Присмотревшись, Юрген увидел камень, обёрнутый бумагой. Подняв его, Шу понял, что это была записка.

– Откажись от обряда, – прочитал он, подойдя ближе к факелу, горевшему рядом с гером. – Если не откажешься, твой приятель Карсак сильно пострадает от рук сиваров.

Юрген смял записку в кулаке и зашёл в гер.

– Чего ты бродишь там? – услышал он сонный голос Оташа.

– До ветру ходил, – ответил Шу.

– Спи давай.

– А если я вдруг откажусь от обряда? – тихо спросил Юрген.

– Чего? – Оташ сел.

– Ну, я так… ну вдруг…

– Ты с кем-то говорил? Тебе кто-то что-то сказал?

– Сказал что?

– Не знаю. Про обряд, может.

– Нет. А что, в обряде есть что-то, что мне не понравится?

– Так. Либо ты сейчас выкладываешь мне всё, как есть, эне, либо я сам отменяю обряд, – в свете огня от очага лицо шоно выглядело ещё более суровым.

– Вот, – и Юрген протянул Оташу записку. Прочитав, он выругался, а затем проговорил:

– Я смогу защитить Карсака. Но ты можешь сказать ему об этом.

– Думаешь, он должен знать?

– Если ты не намерен отказываться от обряда, то да.

– Я очень не хочу, чтобы он пострадал из-за меня, Таш.

– Я прикажу его охранять. Здесь есть воины, которым я доверяю.

– Хорошо, – кивнул Юрген. – Я не откажусь.

Рано утром Шу отправился к Карсаку. Сивар жил в новеньком гере, который был ему пожалован за помощь в освобождении Юргена.

– Мне надо тебе кое-что сказать, – поздоровавшись, начал Шу.

– Судя по тому, как ты это преподносишь, что-то нехорошее, – отозвался Карсак.

– Да, не очень. Ты знаешь про обряд?

– Воины говорили, что сегодня все собираются для обряда кровного братания.

– Знаешь, что это такое?

– Знаю.

– Это для Оташа и меня.

– Я догадался.

– Сабира этого не хочет. Ты же знаешь про Сабиру?

– Это мачеха шоно?

– Да.

– Тогда знаю. И что же она сделала?

– Мне пригрозили, что если я не откажусь от обряда, то ты пострадаешь. И свалят всё на сиваров. Мол, это они мстят тебе.

– Мда, – вздохнул Карсак.

– Но Оташ сказал, что сумеет тебя защитить!

– Хитрая эта ваша Сабира.

– Ещё какая!

– Знаешь, что я думаю? – задумчиво проговорил Карсак.

– Что?

– Ну, до начала обряда мне действительно не помешала бы охрана, а вот потом… Сам понимаешь, глупо это – всё время таскать за собой кого-то из воинов.

– Но если вдруг они всё-таки решатся отомстить мне через тебя? – спросил Юрген.

– Во-первых, не думаю, что им тогда уже будет до меня. А во-вторых, думаю, что ты должен их разоблачить. Ты сам сказал, что они хотят свалить всё на сивар, так?

– Так. Это в записке было сказано.

– Объяви об этом во время обряда.

– Ой.

– Не ой, а объяви. На глазах у всех воинов. Скажи, что тебе пытались помешать. Да ещё шантажом. Скажи, что не боишься и что всё равно хочешь быть братом шоно. Так сразу будет ясно, что если со мной вдруг что, то сивары тут не причём, понимаешь? А я не думаю, что многие воины захотят вредить своим же так открыто.

– Я понял, – кивнул Юрген. – Я скажу.

До полудня по приказу шоно Карсак находился в обществе Алтана и Бальзана, а затем они вместе с другими воинами собрались на поляне неподалёку от гера Оташа. Это было специально отведённое место для проведения свадеб, праздников и поединков. Туда же пришли Сагдай, Донир и Оташ с Юргеном. Помощник шамана развёл костёр и подозвал шоно.

– Пойдём, эне, – тихо сказал Оташ, они вдвоём с Юргеном подошли к огню.

– Эти два воина решили побрататься кровью, – громко объявил Сагдай.

– Хорош я воин, ага, – прошептал Шу.

– Помолчи, – тихо ответил ему Оташ.

– Крепко ли вы обдумали своё решение? – задал вопрос шаман. – Не думаете ли отступать?

– Крепко, – кивнул шоно и толкнул Юргена.

– Крепко, – ответил тот. – И отступать я не думаю. Но мне хотели помешать.

– Кто хотел помешать тебе? – спросил Сагдай.

– Имени этого человека я не знаю, в письме не было подписи, – Шу изо всех сил старался говорить громко и чётко, чтобы голос его не дрожал и не выдавал волнения. – Наверное, он струсил, потому не подписался. Но он требовал, чтобы я отказался от обряда, а ежели не откажусь, то пострадает мой друг Карсак, а обвинят в этом сиваров. Между прочим, именно Карсак помог шоно в подавлении бунта, а ему вот так угрожают.

– Гнев Тенгри да обрушится на этого человека, – произнёс Сагдай.

– Да будет так, – сказал Оташ.

– Начнём, – объявил шаман.

Шоно закатал рукава, достал из-за пояса свой нож и, подержав его в пламени костра, поднёс к своей левой руке и сделал надрез. Когда появилась кровь, Оташ тихо сказал:

– Давай руку.

Юрген послушно протянул левую руку. Оташ сам закатал на ней рукав и сделал такой же надрез, заставив Юргена поморщиться от боли. Донир поднёс чашу, в которой уже был какой-то напиток, и кровь из раненых запястий тоненькими струйками полилась в неё. Донир забрал чашу, и Оташ соединил свою левую руку с рукой Юргена.

– Перед небесным волком, перед Тенгри и Табити, – заговорил Сагдай, – перед воинами, перед всем шоносаром речётся от рода изначального. Да явит небесный волк свою силу, и от силы этой назовётесь вы братьями кровными! И предки ваши благословляют вас. Отныне знайте, что если одному из вас будет нужда, то другой всегда будет рядом. И в этом клянитесь!

– Клянусь, – произнёс Оташ.

– Клянусь, – повторил Юрген.

– Быть вашим словам нерушимыми! – объявил Сагдай. Донир отдал ему чашу, и Сагдай протянул её Оташу. Тот отпил из неё и передал Юргену. Зажмурившись, Шу тоже сделал глоток.

– Как кровь ваша неделима, так и вас отныне не разделить! – проговорил шаман. Затем он вылил остаток напитка в огонь. Донир уже успел достать откуда-то широкие ленты, напоминавшие бинты, и наскоро перевязал обе раны.

– Все видели? – громко спросил Оташ. – Отныне Юрген мой брат. И каждый, кто против него, будет против меня.

Воины молчали.

– Давайте поднимем чаши за нашего нового брата! – воскликнул Алтан, стоявший рядом с Карсаком.

– Действительно, это надо отпраздновать! – поддержал его Бальзан. Воины оживились. Откуда-то взялись музыканты и начали играть. У Юргена закружилась голова.

– Ты молодец, эне, – проговорил Оташ.

– Можно мне пойти в гер? – тихо спросил Шу.

– Конечно, – кивнул шоно. – Праздновать они и без тебя смогут. Ступай, а я ещё задержусь.

Юрген уже собрался уходить, как вдруг один из сарби крикнул:

– Эй, норт! Раз ты теперь один из нас, то значит и драться должен, как мы!

– Хочешь подраться? – ответил Оташ вместо Юргена.

– Не с тобой, великий шоно, с ним.

– Я не умею, – тихо сказал Шу.

– Скажи мне, Ерден, – продолжал Оташ, – ты когда драться научился?

– Лет в пять-шесть, должно быть.

– А Юрген как сарби только сегодня родился. Тебе придётся подождать.

– Так необязательно на кулаках соревноваться, – вмешался в разговор сарби, которого Шу часто видел на стрельбище. – Можно ведь и пострелять.

– Я всё равно проиграю, – прошептал Юрген.

– Не всегда получается выигрывать, – ответил Оташ. – Будешь стрелять или боишься?

– Я ничего не боюсь.

– Что, давай постреляем? – предложил Ерден.

– Давай постреляем, – согласился Юрген. У него по-прежнему кружилась голова, а левое запястье неприятно саднило. Ему казалось, что он вообще не сможет нормально взяться за лук, но признавать это Шу не хотел.

Вместе они пришли на стрельбище, и Юргену дали лук и стрелу.

– Не стремись выиграть, – сказал ему Оташ. – Просто стреляй.

– Давай ты первый, – проговорил Ерден с усмешкой.

Юрген снова вспомнил всё, чему его учил шоно, и постарался забыть обо всём, что сейчас его окружало. Только он, стрела и мишень. Шу выстрелил. Стрела вонзилась в мишень правее центрального круга. Ерден хмыкнул и прицелился.

– Это ведь ты написал ту записку? – подойдя к нему, вдруг тихо спросил Юрген.

– Не мешай, а! – зло ответил Ерден.

– Значит ты. Слышал, что шаман сказал? Гнев Тенгри обрушится на тебя. Так что жди со дня на день.

Сарби выругался сквозь зубы и выстрелил. К всеобщему удивлению, его стрела тоже не попала в центр.

– Вот уже, видишь, – с усмешкой проговорил Юрген. – Ещё стрелять будем?

– Да пошёл ты! – Ерден махнул рукой и зашагал прочь.

– Что ты ему сказал? – спросил Оташ.

– Спросил, не он ли случайно написал ту записку. Судя по тому, что гнев Тенгри он уже познал, точно он.

– А ты стал неплохо стрелять, эне, – улыбнулся шоно.

– Я опять всё пропустил! – воскликнул запыхавшийся Олаф. Он подбежал к Юргену и крепко обнял его.

– Ну, на обряде вроде бы присутствовали только сарби, – ответил Шу.

– А здесь вы что делали?

– Стреляли. Пойдём?

– Подожди, эне, – остановил его Оташ. – У меня просьба.

– Какая?

– Сыграй на флейте.

– Так она в гере.

– Я знаю, но я хочу, чтобы ты сыграл не только мне.

– А кому ещё? – не понял Юрген.

– Моим воинам.

Шу неловко было говорить, что он стесняется, поэтому он молча кивнул и пошёл за флейтой. Его ждали на поляне, где проходил обряд. Музыканты замолчали, и все сарби уставились на Юргена. Стараясь ни на кого не смотреть, Шу подошёл к Оташу, сел рядом с ним и начал играть. Почему-то он решил сыграть ту самую мелодию, которую любила его мама, ту, что Юрген играл в последнюю ночь в замке Нэжвилля. Когда он закончил и опустил флейту, на поляне воцарилась тишина. Шу успел подумать, что никому не понравилось, как он играл, когда кто-то захлопал в ладоши. Другие сарби подхватили, кто-то даже что-то кричал, но Юрген не разобрал.

– Спасибо, эне, – сказал Оташ.

Музыканты снова заиграли, и на этот раз их мелодия была протяжной и чем-то напомнила Юргену колыбельную. Заслушавшись, он забыл, что хотел уйти. В это время на поляне появились женщины, которые принесли кушанья и напитки, и начался пир. Юрген увидел, что к воинам присоединились Сагдай и Донир, а к Олафу подошёл Рейн и сел рядом с ним. Шу вспомнил о словах Оташа, что Арчибальду может не понравиться этот обряд. Ему хотелось узнать отношение посла к происходящему, но было очень страшно. Сделав глубокий вдох, Юрген поднялся и подошёл к Рейну.

– Что вы думаете про обряд? – выпалил он.

– Обряд кровного братания? – уточнил Арчибальд.

– Да.

– Очень романтичная традиция. У нортов раньше тоже было что-то похожее.

– Я не про то. То, что я это сделал. Вы думаете, что я не должен был?

– Почему? Я этого не говорил.

– Значит, вы не считаете, что я отрёкся от Нэжвилля?

– А вы отреклись?

– Вовсе нет!

– Тогда почему я должен так считать? – Рейн еле заметно улыбнулся.

– Не должны, – тихо ответил Юрген.

– Вы хотите спросить что-то ещё?

– Нет, – покачал головой Шу и зашагал обратно к Оташу.