Драконья Десница

Медленно добравшись до лестницы, начальник стражи понял, что по его лицу стекают струйки пота от немыслимого напряжения. Он крепче сжал рукоять револьвера.

Осталось 10 ступеней.

Квен остановился, глядя на второй этаж. Ничего подозрительного.

Перешагнув ещё две ступени, он снова остановился. Теперь коридор просматривался лучше. Всё чисто.

Преодолев ещё несколько ступеней, начальник полицейской стражи переложил револьвер в другую руку. Он казался каким-то уж неистово тяжёлым.

Осталось пройти всего три ступени, как Квен увидел тело градоправителя. Он лежал дальше своего кабинета в луже – нет, огромной луже – собственной крови. Даже стены были забрызганы. Голова Пироса была запрокинута далеко назад, затылок почти что соприкасался с лопатками, а одна нога подвёрнута под себя, словно градоправитель пытался освоить какой-то тяжёлый элемент из йоги или гимнастики. Только горло у него было разорвано настолько, что виднелся позвоночник.

Позывы рвоты накинулись на Квена с маниакальной силой, но собрав всю свою волю в

кулак, он удержался от того, чтобы оросить пол тем, что всё ещё осталось в его желудке.

В этот момент Квен забыл о предосторожности и прошёл оставшиеся ступеньки, даже не удосужившись поразмыслить над тем, есть ли кто-нибудь с другой стороны коридора на втором этаже. Поэтому когда Квен только неуверенной походкой приближаться к новому трупу, на него сзади – прямо из-за угла – обрушился тяжёлый удар, словно кто-то сидел в засаде и ждал, пока жирный престарелый стражник наконец-то поднимется на этаж.

Удар пришёлся куда-то в область левого плеча и ключицы, но Квен всё равно упал, глухо вскрикнув. Ощущения были такие, словно били неуправляемой тяжеленной кувалдой с размаха, но времени у гвардейца не было, чтобы лежать и прислушиваться к ощущениям. Он машинально подскочил и сделал бросок вперёд, рухнув всей тяжестью лицом вниз подальше от противника, чтобы тот его не сразу достал, когда соберётся наносить второй удар.

Резко крутанувшись на полу, как крокодил, поймавший добычу, Квен увидел того, кто сбил его с ног.

Это был огромный крог. Широкоплечий, с лапищами, свисающими чуть ли не до колен. Его мышцы угрожающе бугрились под тёмной туникой, а взгляд был полон убийственной ярости, что вряд ли могло быть признаком дружелюбия для мирного посла из союзного государства.

– Стой, где стоишь, чудище, – вполголоса произнёс Квен, борясь с отдышкой и бешеным трепетом. Он стал медленно поднимать свой револьвер, который каким-то чудом не выронил во время нападения. Левая рука ни в какую не хотела слушаться, более того, область ключицы и лопатки слева просто взорвалась болью. Правая рука дрожала, но всё-таки палец уверенно лёг на курок.

Крог издал утробный звук, похожий на рык, и тут же прыгнул вниз по лестнице, буквально одновременно с тем, как Квен нажал на спусковой крючок. Выстрел был просто оглушительный, раскатом пронёсшийся по коридору. Но пуля попала в стену, оставив приличных размеров дыру.

Резким рывком Квен перекатился к перилам лестницы, готовясь взять на мушку существо, по всей логике должное оказаться как раз у входа. И он не ошибся – монстр уже был готов выпрыгнуть через проём на улицу, чтобы дать дёру, как Квен ещё раз выстрелил, всё-таки выронив свою мини-гаубицу из потных ладошек, а левая рука вообще больше не могла удерживать пистолет в любом случае.

Но в этот раз пуля попала прямо в спину крогу, отчего тут яростно взревел, как раненый слон. Он задержался прямо у входа и медленно повернулся к гвардейцу. Его жёлтые глаза горели адским пламенем исподлобья. И в этот момент посланец заметил, что его вооружённый преследователь ошарашен, и трясущимися руками, как в припадке, пытается снова поднять револьвер, чтобы выстрелить третий раз.

Однако сейчас монстр не торопился воспользоваться, быть может, единственным шансом на спасение и не стал убегать. Видимо, ярость поглотила страх, и крог пошёл обратно к лестнице, чтобы подняться. Оказывается, обитателю Белой Пустыни пуля из гвардейского револьвера – огромного тяжёлого куска металла с деревянной рукояткой, – почему-то не доставила особых проблем, по крайней мере, пока, и он уверенными шагами стал подниматься по лестнице.

Обливаясь холодным потом, Квен понял, что двумя руками револьвер ему будет не поднять, а выстрелить одной рукой из такой махины означает уронить его снова. Поэтому пора рискнуть и подпустить монстра поближе, которому тем временем осталось пройти четыре ступеньки, не больше.

«Давай, обезьяна, давай, – подумал Квен, наблюдая за раскачивающимся телом крога, который уже замедлился и опирался на перила одной лапищей. – Больше добрый дядюшка Квен не промахнётся и засадит тебе пулю прямо в лоб».

И, наверное, добрый дядюшка Квен действительно бы не промахнулся, но крог резко вырвал добрый кусок перил и просто подбросил их в сторону гвардейца, чтобы те упали на него сверху. И они сделали это. И в ту же секунду, пока Квен замешкался, крог рывком преодолел остаток лестницы и с размаху пнул начальника стражи прямо по рукам огромной ножищей, обутой в кожаный сапог.

Снова грохнул выстрел, но в этот раз пуля вообще ушла в потолок. А крог теперь возвышался над Квеном, готовясь попросту наступить на него и раздавить. Или даже упасть всем весом, чтобы наверняка.

– Хех, – выдавил из себя гвардеец. – Давай, доканчивай то, что начал, твоя взяла. Но тебе всё равно не уйти…

– Сколько солдат на улицах? – прорычал крог. В принципе, они неплохо владели человеческим языком, но когда были не в духе, то их речь становилась очень сильно похожей на рычание какого-то дикого зверя.

– Много, – ухмыльнулся начальник полицейской стражи. – Я же говорю: тебе не уйти.

Крог молча обошёл Квена и поднял револьвер. Неожиданно человек засмеялся, правда, невесело.

– Ты думаешь, что можешь управиться с этим оружием? Палка или камень – вот твоё оружие, – он снова захрипел, выдавливая из себя смех.

Однако тот пропустил мимо своих ушей слова этого жирного стрелка, напряжённо рассматривая оружие. Кстати, держал он его только одной рукой.

– Зачем ты их убил? – снова подал голос отдыхающий на полу. – Тебя твой король послал? Вы думаете, что вы сможете нас победить? Рассорить? Разграбить? Мы просто сожжём ваши земли, каждый акр! За эту выходку вы все будете истреблены! Попомни мои слова, грёбаный выродок! – на последнем предложении Квен уже просто орал, лицо его побагровело, а с губ летела слюна.

Крог настороженно смотрел на гвардейца, который чем-то напоминал бывшего участника кровавых сражений с последующим помутнением рассудка.

– Кого «их»?

– Ахах, – воскликнул служащий, приподнявшись на локтях. – А то ты не знаешь! Ты убил градоправителя! Ты убил ту девочку, ты убил…!

– Какую девочку? – теперь голос крога уже был каким-то испуганным.

– Да-да, маленькую девочку… Ту маленькую бедняжку! Какой же ты ублюдок! – стражник резко подскочил, собравшись с последними силами, и попытался сделать проход в ноги крогу в стиле какого-нибудь чемпиона мира по вольной борьбе. Но тот лишь отшвырнул его в сторону, к стене.

– Как можно выбраться из вашей долбаной страны в обход крепостных стен? – спросил крог, снова подойдя к гвардейцу. – И если ты сейчас мне не скажешь, клянусь Драконом, я тебя застрелю.

– Стреляй! – заорал гвардеец и встал на колени. – Стреляй уже!

И грохнул выстрел.

***

Птолема очнулась от тяжёлого сна и поняла, что находится в какой-то маленькой комнате довольно ветхого здания – трещины в стенах были приличных размеров, сквозь которые комната наполнилась ярким солнечным светом. Видимо, был уже полдень, от грозы не осталось и следа.

Оглядевшись, девушка поняла, что лежит на каком-то грязном, вонючем матрасе прямо на полу. Всё тело болело, особенно рука, куда попал осколок прошлой ночью. И, конечно же, горло драло как граблями, а ещё першило, предвещая кашель с минуты на минуту.

Неспешно поднявшись, Птолема подошла к двери и попыталась повернуть ручку. Естественно, заперто.

Теперь девушка попыталась вспомнить, как она оказалась здесь, но ничего, кроме постоянного бега и пинков она не сумела отыскать в своей памяти. Было понятно одно: сейчас она очень далеко от дома Пироса и вообще от элитного квартала.

Выглянув в одну из щелей в двери, она увидела стену. То есть там был коридор в обе стороны, а эта комната, возможно, была одной из множества в этом полуразвалившемся бараке.

Птолема осмотрелась в поисках того, чем можно было бы выбить эту дверь, но ничего кроме матраса в комнате не было. Кстати, на полу остались грязные разводы от прошедшего ливня, ибо такие щели в стенах ничего полезного не могли привнести в любое здание. Наверное, сюда бросали только женщин и детей, потому что любой мало-мальски сложенный мужчина мог бы в щепки разнести, если не барак, то дверь уж точно.

Где-то слева по коридору послышалось бубнение, которое стало неуклонно нарастать. Сюда шли люди, и Птолема не сомневалась, что это были те же, кто её вчера поймал в одном из нищих кварталов.

Через минуту бубнение уже было членораздельным, а шаги отчётливыми. Да, один голос писклявый, а второй – низкий бас. Теперь служанка припоминала, что один назвал

другого Маданом.

– Я слышал, что по всему городу сегодня скачут гвардейцы, – сказал верзила. – Ты точно уверен, что это простая потеряшка, и её никто не станет искать? Бродяги рассказывали, что рядом с элитными кварталами кого-то убили. «В особо жестокой манере». Так и сказали.

– Ой, да брось ты, – пропищал второй. – Ты видел её? Она либо дочка крестьянина, либо путана. Из-за таких гвардия не дёргается. И уж тем более она никого не могла убить.

– Не похожа она на путану, – с тоном знатока пробасил другой. – Прачка либо портниха. Да и вообще, чего она бежала? Куда и откуда? И кто такая?

Шаги прекратились. Наверное, Мадан остановился первый, чтобы посмотреть на подельника как на законченного кретина, ибо тот сегодня был какой-то умный.

– Да какая разница? Красный сегодня будет особенно рад. Такая милашка.

– Главное не попасться гвардии, – осторожно заметил Иосиф. – Иначе плакали наши денежки, да и головы тоже.

– Всё будет нормально, я тебе обещаю. Сколько раз мы делали такое, а? Градоправитель пусть нам спасибо скажет, что мы избавляем его город от всякой нечисти.

Он рассмеялся. Как всегда, очень мерзко.

– Ладно, пойдём, наша крошка уже заждалась нас.

Птолема, стараясь не шуметь, отскочила от двери к стене.

Через пару секунд они подошли к двери и на мгновение затихли, потом в замочной скважине захрустел ключ. Открылась дверь, и тощий сказал:

– Доброе утро, красотка.

Второй просто ухмылялся и смотрел на неё, как будто она была куском мяса, а он четыре дня был без еды.

– Кто вы такие? – спросила бывшая служанка, изо всех сил пытаясь унять предательскую дрожь в голосе.

– Мы твои друзья, – заявил лысый и здоровый. – Я Иосиф, а это Мадан. И как тебя зовут-то?

– Птолема, – тихо выговорила девушка. Кончено же, мозгов у неё хватило, чтобы понять, что это не друзья.

– Ладно, Птолема, – сказал Мадан. – Тут дело такое: вечером ты переезжаешь. И ты должна набраться сил. А пока будь лапочкой и посиди тут смирно. Если ты хочешь в туалет, то Иосиф тебя проводит, – он противно осклабился. – А потом снова будешь сидеть тут.

– Нет, благодарю, – тихо сказала Птолема. Ей не хотелось ни в туалет, ни поесть, слишком она была обескуражена, испугана и обессилена.

– Ну, смотри сама, – буркнул здоровяк, и спустя пару секунд дверь уже была закрыта снова, а ключ хрустел в замочной скважине опять.

Птолема понимала одно: она попала в руки к бандитам и этим вечером её уведут в другое место, куда уже увели не один десяток человек. И там всем заведует человек по прозвищу Красный. Или, быть может, это была его фамилия.

Она опустилась на пол у стены и просто стала ждать, пытаясь придумать, как бы найти

возможность для побега. Потому что она не сомневалась, что из рук Красного этого уже будет сделать невозможно.

И, возможно, преступники были не правы: вдруг гвардейцы ищут именно её? Несомненно, так и есть! А эти идиоты даже не догадываются пока о том, что градоправитель мёртв.

Во всяком случае, пока.

***

К полудню в Управлении собралась уже целая толпа простых зевак, которых пытались разогнать стражники, но безуспешно. Теперь новость об убийстве градоправителя помчалась по всему городу, а через пару недель об этом и будет знать вся страна – из

города в город регулярно снуют торговцы различным добром.

В своём кабинете сидел Квен, а рядом с ним находился местный лекарь, замотавший его от груди по пояс в бинт.

– Повезло вам, товарищ гвардейский, что у вас только два перелома – запястья и ключицы. После таких ударов-то!

– Да плевать мне! – взревел тот, топнув ногой о пол. Теперь с левой стороны на нём была двойная перевязь, не дающая ему нормально сидеть в кресле, но он всё равно там сидел. – Выйдите все отсюда! Все до единого! Кроме тебя, – резко добавил он, кивнув головой на худощавого мужчину средних лет, одетого в простую рабочую одежду.

Когда все вышли, повисло молчание. Казалось, что начальник пограничных гвардейцев решил устроить с ним дуэль взглядов.

– Я рассчитывал, что ты попадёшь, – наконец вымолвил он.

– Я стрелял не для того, чтобы попасть, – спокойно ответил мужчина. – Я не хотел убивать его.

– Да? Не хотел? – крикнул начальник. – Теперь по твоей милости этот чёртов выродок сбежал!

– Вы сказали, что он ранен, – напомнил мужчина. – Да и вообще, далеко ему будет не уйти. Кругом же солдаты.

– Где мальчишка? – угрюмо поинтересовался Квен.

– Я отправил его домой, когда он мне рассказал, что нашёл трупы. Я решил сам поговорить с вами об этом, но в Управлении писарь мне сказал, что вы уже ушли к градоправителю.

– Откуда у тебя ружьё? – хмуро спросил Квен.

– От батюшки моего досталось, – сухо произнёс мужчина.

– И что ты мне хотел сказать? О чём поговорить? – недовольно спросил военачальник.

– Я хочу создать народный отряд, который будет ночами прочёсывать улицы.

При этих словах Квен рассмеялся, но резко скривился от боли.

– Ты совсем спятил? Какой народный отряд?

– Попрошу Вас не оскорблять меня, – учтиво ответил мужчина. – Но в нищих кварталах постоянно происходит такое…

– Да плевать я хотел! – заорал Квен. – Убирайся отсюда! И оружие сдай! Это мой приказ! У нас война может начаться со дня на день с этими обезьянами, а ты мне про нищие кварталы! Ты понимаешь, что здесь дело государственной важности! Давай, проваливай!

Мужчина ничуть не изменился в лице, просто молча встал и вышел, в то время же Квен был красный, как помидор. Он уже успел послать гонца с письмом (с особой грамотой, как у них это называлось) в Столицу, чтобы тот лично нашёл Короля.

Самое дерьмовое было то, что крог ушёл с его оружием – с его револьвером. Этот тупой крестьянин взял да и выстрелил в сторону, чтобы напугать крога, и тот просто выпрыгнул в окно. Разумеется, с ним ничего плохого не произошло, и чудище скрылось дворами нищих.

Некоторые гвардейцы уже возвращались – солдаты опросили население и выяснили, что из местных жителей никто ничего не видел и не слышал. Ну, это логично, это всегда так было, даже во времена поимки Бурого Лиса. А казалось, что за причитающееся вознаграждение люди должны были продать хоть кого угодно, хоть родителей собственных. Тьфу ты.

И Крамель, военный начальник Белой Крепости, ничуть не колебался, сразу дал разрешение на допрос дозорных. Только это не помогло совсем, из них дозорные были никакие, особенно на стенах, отделяющих нищие кварталы от Плоскогорья. Безобразие! Каждый говорил, что гроза была настолько чудовищной, что ничего невидно было и неслышно. Ну-ну.

Впрочем, это всё мелочи. Хуже было всего то, что всё-таки голова девочки была

найдена. (Да, как бы это странно не звучало). И дед её. И даже жена другого старика. Квен почти не сомневался, что бесчинствовал именно тот крог, который был специально заслан Агазоном. Если сейчас пустынные обезьяны пойдут войной на их маленькую страну, то именно их городку придётся сдерживать натиск монстров, пока не придёт помощь из Столицы. А это несколько дней пути. А ещё нужно собрать войско.

Квен встал и проковылял к окну, морщась от боли. Отсюда хорошо просматривался весь элитный квартал, с домами, пролегающими до самой дальней крепостной стены, которая серой полоской ограждала их городок.

«Крогу не уйти, – подумал гвардеец, как бы успокаивая себя. – Он сколько угодно может шататься по улицам или прятаться в нищих кварталах, но ему всё равно будет не уйти от моего правосудия».

От этих мыслей начальнику пограничных гвардейцев стало намного легче.

***

Вечер был тревожным. Весь город уже был в курсе о жестоких убийствах, совершённых прошлой ночью. Поэтому ещё за несколько часов до заката и так почти безлюдные улицы опустели совсем. Окна закрылись ставнями, двери – на засов. Каждый мужчина доставал из своего укромного угла хоть какое-нибудь оружие. Вот сейчас все уже ждали чего-то ужасного.

Но только не Иосиф и Мадан. Они наоборот чувствовали, что их предприятие пройдёт максимально успешно, поэтому, как только солнце стало прятаться за горизонт, преступники вернулись в комнату Птолемы.

– Привет, сладенькая, – сказал Мадан, открыв дверь. Сейчас он был одет во всё чёрное, как и Иосиф, в руке которого был мешок. – Ты нас не заждалась тут?

Птолема молча поднялась. Она выглядела ужасно разбитой и грязной. Кашель стал гораздо сильнее, чем утром, и Птолема чувствовала, что заболевает. Сильно.

– Ну хорошо, иди сюда, – бросил Иосиф.

Девушка вздохнула, молча подчинившись.

– Не дёргайся, – сказал Мадан и взял её за руки. Нежно, как любовницу.

В этот же момент быстрым движением Иосиф надел ей мешок на голову. Оказалось, что это не просто мешок: в нём было прорезано отверстие для рта и носа. Видимо, чтобы пленник не задохнулся внезапно.

– Ты должна молчать и не дёргаться, понятно тебе? – спросил тощий.

Птолема согласилась и хрипло раскашлялась.

– А если ты собираешься орать или что-то такое, то я могу сразу вставить тебе кляп, – заявил он и похлопал себя по промежности, хоть и знал, что девушка не увидит этого жеста. – Ясно?

Иосиф дико заржал, а Птолема снова согласилась.

– Ну вот и умница, – сказал тощий и погладил её по плечу. – Теперь пошли.

Затем они повели её под руки, чтобы служанка не запнулась обо что-нибудь и не разбила себе голову. Через минуты три Птолема поняла, что они выбрались из барака – её ноги ощутили под собой дорогу, да и вообще стало чуть прохладнее. Кроме того, самое главное доказательство было совсем рядом – Птолема слышала, как близко стоит лошадь, которая фыркает и переступает копытом.

– Сейчас Иосиф закинет тебя в повозку, и ты будешь молчать и не дёргаться, хорошо? – вполголоса спросил Мадан.

Птолема снова согласилась.

В следующее же мгновение она почувствовала, как верзила подхватил её на руки, а затем быстро бросил её куда-то в сторону. В первый момент сердце вздрогнуло, потому что девушке показалось, что сейчас она грохнется на дорогу, прямо в грязь. Но грохнулась она на что-то вроде деревянного пола и застонала от удара. Кузов повозки. Потом она почувствовала, как сверху на неё накинули какую-то плотную ткань типа палатки. Но места было достаточно, чтобы не задохнуться в пыли и темноте, если поездка не

продлится всю ночь.

– Ну, ты всё там? – спросил со стороны Мадан. – Готово?

– Да, – буркнул Иосиф и забрался в повозку, усевшись Птолеме на ноги, отчего она опять застонала. – Заткнись!

Но Мадан уже дёрнул поводьями, и лошадь затрусила, везя повозку в неизвестность.

Сколько было ехать, Птолема не знала, но точно была уверена, что она может распрощаться со своими ногами, если этот здоровый кабан просидит на ней всю дорогу. Поэтому бывшая горничная попыталась вытащить из-под него свои ножки хотя бы частично.

– Я тебе сказал сидеть и не дёргаться, – прошипел Иосиф и навалился на неё сверху. Такой перегрузки Птолема никогда ещё не испытывала и из неё снова вырвалось глухое стенание.

– Что ты там делаешь, идиот? – недовольно прошипел Мадан.

Щёлкнул хлыст, и повозка помчалась быстрее – деревянный короб стал вибрировать интенсивнее.

Девушка ничего больше не могла поделать, поэтому она тихонечко расплакалась, молясь про себя, чтобы путь был как можно короче. И когда Птолема почувствовала, что её тело почти онемело, услышала, как Мадан грязно выругался.

– Впереди гвардейцы, – бросил он назад. – Двое.

– Вижу, – отозвался верзила.

Спустя несколько секунд повозка стала притормаживать.

– Именем Дракона, стоять! – прогремел голос впереди. Молодой и зычный.

Мадан остановил лошадь и спешился прыжком.

– В чём дело, служивый? – недовольно спросил он.

– Куда вы направляетесь и что везёте? – прогрохотал голос уже другого гвардейца.

– Мы в трактир Идумы добираемся, – сказал Мадан. Странно, но его голос ничуть не дрогнул, словно он не был в большой опасности. – А везём мы просто палатку, разве незаметно? Тут пусто. Это просто ком ткани. Если хотите, мы можем развернуть.

Наступило молчание. Видимо, гвардейцы решали, проверить всё-таки повозку или нет. И Птолема, поняв, что потом может быть поздно и это её единственный шанс, набрала в лёгкие воздуха, попутно прислушиваясь к учащающемуся сердцебиению, и крикнула изо всех сил «ПОМОГИТЕ!».

Дальше всё случилось очень быстро. Она почувствовала, как Иосиф молниеносно спрыгнул с повозки, как лязгнули чьи-то ножны (вероятнее всего, гвардейские), потом раздался глухой удар и кто-то повалился на землю. Началась возня.

В это же время Птолема резко подпрыгнула на повозке, сбросив с себя палатку, а затем и стащила мешок со своей головы. Первое, что она увидела – Иосиф катится по земле в обнимку с гвардейцем в тёмно-красном мундире. А Мадан в то время сверху сидел на другом гвардейце и пытался воткнуть ему нож в горло, но тот был не рад этому и сопротивлялся изо всех сил.

Совершенно не думая, что она делает, Птолема в два шага заняла место ямщика, взяла поводья и изо всех сил стегнула лошадь. Та заржала и галопом стала покидать место побоища, колёса повозки загремели по дороге.

– Стой, сука, стой! – заревел сзади не своим голосом Мадан.

Но Птолеме было плевать, она вцепилась в поводья и изо всех сил подгоняла лошадь, очень сильно наклонившись вперёд. Теперь она напоминала человека, который убегает от

погони ковбоев и опасается, что они будут стрелять.

И она неслась, не разбирая дороги, минуя нищие кварталы. Но долго это продолжаться не могло. Оглянувшись, девушка увидела, что за ней несётся Мадан на скакуне одного из гвардейцев – судя по всему, ту схватку представители закона проиграли. Из-за плеча у него торчала какая-то чёрная трубка, и он неуклонно сокращал расстояние.

– Пошла! Пошла! – испуганно закричала Птолема и стала остервенело стегать лошадь.

Ей очень повезло, что её дядя ещё в девичестве научил ездить не просто на лошади, а на повозке, иначе бы плакало её спасение. Однако оно могло ещё поплакать и сейчас, ибо Мадан почти что настиг её – он хлестал коня гвардейца нещадно и изобретательно матерился.

Спустя мгновение он страшно рассмеялся. Совсем близко.

– Попалась, девочка! – проревел Мадан сзади. – Я тебе сказал, чтобы ты не дёргалась… Ух, только попадись мне!

Ещё через какое-то время он сравнял скакуна с повозкой, как на скачках. А затем произошло поистине страшное: как в кошмарном сне Птолема увидела, что разбойник отпускает поводья совсем и снимает со своего плеча ту чёрную трубку, и эта трубка неожиданно оказывается ружьём одного из гвардейцев. Видно, тем молодым служивым очень не повезло встретить таких опытных преступников. Но времени об этом думать не было, потому что Мадан уже целился прямо в колесо.

И в следующую секунду произошло сразу две вещи: Птолема дёрнула поводья на себя, лошадь громко заржала и стала резко тормозить, повозку же кинуло в сторону; и в то же время разбойник выстрелил. Грохот из ружья эхом прокатился по пустой улице, а колесо разлетелось в щепки.

Слилось всё: визг Птолемы, сумасшедший смех Мадана, испуганное ржание лошади.

Каким-то чудом служанка смогла удержаться на месте, а не улететь головой вниз, и ещё суметь остановить лошадь. Прыжком Птолема спрыгнула с повозки на трёх колесах и бросилась наутёк, в глубине души понимая, ЧТО с ней сделает Мадан, когда догонит. Она бросилась прямо наперерез этими дворами, в которых ори – не ори, но никто не поможет.

Разбойник снова заржал, прямо как конь. Он также резко остановил своего скакуна и, спрыгнув с него, бросился за Птолемой. У него не было неудобного платья, поэтому совсем скоро он её настиг второй раз и пинком сбил с ног. Девушка с воплем упала лицом вниз, проехавшись по выщербленной и местами выбитой брусчатке, разрезав кожу, где только можно.