Царь Горохова

1

Я положила раскрытую книгу на облупленный подоконник, взяла стоявшее там пластиковое китайское зеркало и поднесла к странице с фотографией из Мадридского Кодекса – рукописи Леонардо да Винчи. Рядом с рисунком крылатого дирижабля было надписано несколько витиеватых строчек с наклоном влево. В школе я учила английский, Леонардо писал на средневековом итальянском, но так как западно-европейские языки имеют много общих слов, я надеялась хоть что-то разобрать. Прочесть самолично слово, написанное да Винчи!

Где-то поблизости капала вода. Хм. Батарея, что ли, потекла?

– Лёва! – послышался гнусавый голос Инки. И снова повторил, уже с истерической нотой: – Лё-ва!

– Нет таких! – огрызнулась я.

И зачем я начала откликаться на это дурацкое Инкино «Лёва»? Она прозвала меня так в самый первый день, как я пришла работать – и все три месяца иначе и не называет. Надо было мне тогда представиться просто «Аля» – как все меня и зовут. Но я для важности произнесла «Алевтина Горохова» – и эта стерва посмеиваясь, сказала – «Лёва, значит». Видимо, намекая, что выгляжу я как пацан. В чем-то она права. У меня короткая стрижка, я люблю носить джинсы и куртки и совсем не крашусь – а уж это, по понятиям Инночки, просто смертный грех. А вот я не понимаю, зачем разукрашивать лицо, будто ты клоун.

– Лёва! – никак не угомонится Инка. – Помоги книгу достать!

Да, я в нашем отделе, а то и во всей библиотеке, самая высокая – просто столб электропередач. Но, например, по модельным меркам метр восемьдесят – это вполне себе нормальный рост для девушки. Не всем же быть такими мышками-коротышками, как Инка!

– Возьми лестницу! – отвечаю я и снова вглядывалась в отражающиеся в зеркале ровные строчки. Буквы стали понятными, но слово, хоть бы одно…

– Я на каблуках, – укоряет меня Инка.

Вот. А носила бы ботинки, как я – и лазила бы себе по лесенкам, а не кричала на весь библиотечный отдел, где, между прочим, надо соблюдать тишину.

Все же я поставила зеркало и собралась пойти помочь… Но вдруг в зеркале что-то мелькнуло. Я оглянулась – никого. Повернулась опять к стеклу… Из круглого обрамленного розовой пластмассой зерцала на меня внимательно глядел седобородый старик в остроконечной шляпе.

Я поморгала и на миг скосила глаза на книгу – может, это портрет Леонардо отражается? Но портрета на раскрытых страницах не было. Да и не портрет в зеркале вовсе! А живое лицо! Ко мне, что же, Леонардо явился? А что за колпак у него?

Я едва открыла рот, чтобы спросить: «Вы кто?», как старик исчез, и в зеркале отразилась я, коротко стриженая шатенка в сером пуловере с торчащим из него воротником клетчатой ковбойской рубашки.

Я кивнула зеркалу, зачем-то повернула его и посмотрела на его оборотную сторону, с наклеенной обтрепавшейся цветастой бумажкой с иероглифами.

– Лёва! – взрычала Инка.

Я повернулась и шагнула к рядам полок. О, и правда батарея потекла: перед соседним окном на полу расползалась лужа.

Я хотела обойти ее, но тут увидела, что из лужи на меня глядит тот старик из зеркала. Из-за легкой ряби его было видно будто в тумане, но зато теперь он показался в полный рост. Старик был в длинном серо-буром плаще и с клюкой. А еще он прокричал мне что-то.

– Что? – крикнула я ему, понимая, что, кажется, я сошла с ума, раз мне чудятся какие-то старики в лужах.

– Иди сюда! – махнул старик правой, свободной, рукой – подзывая меня к себе.

И я зачем-то топнула ботинком прямо в середину этой лужицы – то ли с досады и чтобы уничтожить это движущееся изображение в воде, то ли чтобы понять, что это всего лишь лужа, а я, похоже, крышей двинулась – в общем, нога моя провалилась куда-то в пропасть. Ну и вся я за ней следом.

Сверкнул голубой свет и раздался грохот.

2

Воды было много. Вода была прохладной. И через ее толщу просвечивало солнце. Я барахталась изо всех сил, но меня утягивало вниз, и солнечный свет стал меркнуть… И тут в зеленой бутылочного цвета воде мелькнула серебристая волна, и еще одна, и кто-то толкнул меня вверх, выше, выше. Я вынырнула и хапала ртом воздух, и снова забарахталась, а меня за шкирку, за полувер, за широкие рукава потащили вперед – а там маячила желтая полоса песка и мрачная стена деревьев.

Меня бросили в нескольких метрах от берега. По воде ударил серебряный хвост гигантской рыбы и послышалось хихиканье. Или это был только плеск воды?

Мои тяжелые ботинки снова потянули вниз и вдруг… коснулись рыхлого песочного дна. Я зашагала вперед, отгребая в стороны воду отяжелевшими от мокрого полувера руками.

Где же я? Куда я провалилась через пол? Ничего не понимаю. Кто меня вытащил из воды? Прирученные рыбы какие-нибудь?

Я вышла на берег и без сил свалилась на песок. С наслаждением, глубоко вдыхая воздух, огляделась. Лес. Озеро. Коряги на берегу. Человек лежит. Я приподнялась на локте. Будто загорает. Но в одежде. И борода у него седая. Да это ж старик из зеркала!

Я поднялась и, пошатываясь и отжимая подол полувера, побрела к нему. Ботинки, полные воды, противно хлюпали.

Старик лежал навзничь, раскинув руки, и глаза были закрыты. Шляпа упала с его головы. Бурая накидка распахнулась, как крылья. Длинное серое платье под нею было обтрепанным и залатанным. А еще рядом со стариком на песке лежала длинная кривоватая палка, похожая на копье. Только вместо железного наконечника к концу был привязан будто неандертальцами обтесанный небольшой камень.

Я наклонилась, подняла копье. Легонько тыкнула древком старика в руку выше локтя:

– Эй! Вы живы?

Жуть какая. А если нет? Милицию надо звать… Я тыкнула чуть сильнее:

– Эй!

И тут неандертальский камень вдруг засветился голубым светом и стал прозрачным, по палке пробежала голубая электрическая змейка и с легким треском стукнулась в руку старику.

– А! – крикнул старик и сел.

Я отскочила и выронила палку. Старик, словно полоумный, бросился к ней и, схватив, снова сел. Надел свою шляпу и сердито посмотрел на меня из-под полей:

– Никогда не прикасайся к посоху дру… – Тут он уставился на меня совешенно ошалело. То есть, не полностью на меня, а на мои… в-общем, на мой бюст. Ну, бюст звучит слишком громко для моего размера. Ну вы поняли, куда этот старикашка пялился. Я даже руки скрестила на груди и отошла на шаг.

– Ты превратил себя… в… в… женщину?! – Тут он наконец поднял глаза выше и посмотрел мне в лицо.

– Что? – не поняла я.

– Или только наполовину? – Он глянул на подол моего полувера.

Да старик совсем чокнутый. Пора давать деру. Я отступила еще на пару шагов.

А старик забормотал себе под нос:

– Не знал я, что тяпляпис на такое способен… Правда, я превращал худышку Бердышку в толстуху. Но я же еще прописывал ей пить пиво и есть булки со сливками… И не за мгновение она превратилась, а за целый месяц… А еще, помнится, Жану Никудышнику я удлинил… – Старик оживился и затараторил: – Если можно усилить в мужчине мужчину, то наверное, можно и ослабить – да до такой степени, что вывести в отрицательную величину, а значит на противоположную сторону шкалы! И он станет женщиною! – радостно закончил старик. – Но превращать его обратно… Рискованно. Вдруг получится, как с пастухом Гушем. Он так наполовину лягушкой и остался… – Потом старик опять поглядел на меня и нахмурился:

– Не мог руки от посоха подальше удержать? Натворил дел…

– Я ничего не делала! – сказала я.

– И говоришь уже как женщина, – подозрительно поглядел на меня старик. – Как ты быстро перестроил свое мышление!.. – и снова забормотал: – Но что же теперь делать? Я и этого-то искал три года… Ох, мангольд зеленый! – Он снова кинул на меня неподобающий взгляд и сказал: – Впрочем, одежду посвободнее и никто и не разглядит…

Да ну его с его безумными речами.

– Скажите, а… где мы сейчас? – осторожно спросила его я.

– Расскажу, объясню, все расскажу, – сказал старик и поднялся, а я отступила еще. – Я нарочно все записал, чтобы объяснить по порядку.

Он вытащил из кармана платья бумажный рулон, развернул его и откашлялся.

– Я перенес тебя из твоей вселенной в нашу…

Это точно Леонардо да Винчи! Он, видимо, проводил опыты со временем и пространством! И думает, что я не из будущего, а из какой-то другой вселенной… Это как Колумб открыл Америку и думал – что это Индия!

– Вы же… Леонардо? – перебила я старика.

– А? – поднял он глаза от бумаги.

– Да Винчи? – Как там его современники-то называли? И я, придав имени непонятно какой – я надеялась, что итальянский, акцент, произнесла по слогам: – Лео-нарь-до да Вин-тци! Ви?

– Нет. Я Мерлин. И не надо коверкать слова. Мода у вас там такая?

Мерлин?

– Мерлин, который с королем Артуром? – вытаращила глаза я.

– Какой еще король Артур? – нахмурился старик. – Не было у нас таких.

Другой какой-то Мерлин наверное… Или тут еще до Артуровских времен.

Старик снова наклонился к бумаге, кашлянул:

– Так вот… Я перенес тебя…

– А какой год сейчас? – спросила я.

– Знаешь, летоисчисления в разных Вселенных не совпадают.

Как он уверен, что мы из разных Вселенных.

– Ну все же… – попросила я.

– Десять тысяч первый, – сказал старик.

– Да? – Когда был Артур-то?

– Мы счисляем время от придумывания записи цифр.

Логично. И они точно другая Вселенная. Но неужели параллельные миры существуют?

– А месяц у вас сейчас какой? – Хотя что толку спрашивать. У них может быть и пятнадцать и сотня месяцев в году. И вообще, может, они на какие-нибудь декады год делят. И год у них – дней так тысяча…

– Месяц май, – отвечал старик.

Ого. Месяцы с нашими совпадают, что ли?

– А планета ваша как называется?

– Земля, – сказал старик. – И крутится она вокруг Солнца. Мы с вами параллельные Вселенные. А не соседние.

Да? Значит, тут все должно быть похоже?

– А материков сколько? – спросила я.

– Один.

Хм. Вот тебе и похоже.

А старик опять поднял пергамент:

– Ты – потомок Пипина Первого…

– Кого?

– Пипина. Короля нашего.

– Знаете, если б у меня в предках были Пипины, то есть… короли, то я бы наверное знала об этом…

– Думаю, даже твоя пра-пра… бабка, которая нагуляла твою пра-бабку от него не знала, кто он. – Он прокашлялся и продолжал по бумаге: – Где тут?.. Ага. Ты – потомок Пипина Первого, наследник престола Гольштании.

– Престола чего?

– Гольштании, – сказал старик. – Страна так наша называется.

Гольштания. И смешное. И знакомое. В Европе вроде похожее княжество было в давние времена… Или не было?

Старик продолжил читать:

– И я, и все твои подданные нижайше тебя просим занять престол, быть добрым хозяином земель и всем нам добрым господином, мы же готовы слушать то, что ты говоришь, выполнять все твои… – Старик кашлянул и, сунув бумагу обратно в широкий карман, посмотрел на меня: – В общем, будем служить. По мере сил.

Это они мне служить собрались?

Старик поглядел на меня несколько секунд и спросил нетерпеливо:

– Ну? Ты рад?

– Наверное, – обалдело сказала я, пытаясь осознать, что я – тайный потомок человека из параллельного мира. Я спросила: – А как этот Пипин к нам попал?

– На прогулку ездил, – ответил Мерлин. – А может, выпал нечайно.

– Нечайно?

– Ты главное-то понял? Ты наследник престола, балда! – засмеялся старик. – Король!

– Королева, – машинально поправила его я.

Голова моя закружилась. Меня вызвали в другую Вселенную, чтобы я была королевой? Сказки какие-то. Но десять минут назад я была в библиотеке, и за окном была зима, а сейчас стояла у лесного озера, светило солнце и в ветвях деревьев прыгали и пели птички.

3

– Королевой ты быть не можешь, – сказал старик. – У нас трон наследуется только по мужской линии.

– Что же мне теперь, мужиком притворяться? – возмутилась я.

– Как ты быстро привык быть женщиной, – удивился старик. – Давно хотел, что ли?

– Да о чем вы говорите? – возмутилась я. – Я сама по себе женщина.

– Это ты сейчас ею стал, – кивнул старик. – Ну а раньше же…

– Я всегда ею была!

Да, я без шпилек и помады. Но фигура у меня вполне женственная, никаких там плечей широких и вообще! Что за наглость, старик из другой Вселенной смеется надо мной! Прямо как наша Инка!

А Мерлин добавил:

– Целиком?

– Целиком! – оскорбленно сказала я.

Мерлин сказал:

– Ты уверен, что всегда и что целиком?

– Увере-НА!

– Что же ты в мужской одежде ходишь?

– Да у нас почти все девушки в брюках ходят.

– Хм, – не поверил он. Потом ткнул длинным суховатым пальцем в мою челку. – И волосы у всех короткие?

– Не у всех, но у многих! И еще покороче бывают!

И это правда – мои-то, например, даже уши прикрывают!

– Хм, – опять не поверил он. И победно вскричал: – А имя чего мужское? Лев! – возмущался он. – Я слышал, как тебя звали!

– Лёва, – поправила я его, морщась. – Вообще-то Алевтина.

– Хм… – свел седые брови он. – Сбила ты меня с панталыку. Сроду так не ошибался… Хотя… – он отвлекся, подумав о чем-то своем.

Я обиделась:

– Вы вот вообще в платье ходите, я же ничего не говорю.

– Это друидское платье, – сказал Мерлин. – Нам так положено.

Хорошая отговорка на любой случай жизни – так положено. И объяснений никаких не надо.

– Эх, – вздохнул Мерлин. – Был такой хороший наследник. А теперь никуда не годится!

– Я не виновата, что у вас в Гольштании законы отсталые! – обиделась я.

– Ну. Как бы то ни было, – сказал старик. – Нашей стране нужен король. А смогу ли я другого найти – неизвестно. Я тебя-то три года по всем известным мирам выискивал.

– То есть… – изумилась я. – Миров много, что ли?

– Разумеется, – сказал Мерлин и задумался: – Полагаю, даже больше, чем мы можем и предположить… Кстати, гольштанцам лучше не сообщать, что ты невесть откуда – из другого мира. Лучше – что ты просто из далекой страны, из э-э… С островов… Канальских, скажем. Больше доверия тебе будет.

– Каких островов?

– Канальских. В океане есть, далеко отсюда, так что никто из здешних там не бывал. Но все же они им будут понятнее, чем параллельная Вселенная.

Я кивнула. Потом спросила:

– А как я домой обратно попаду?

– Домой? Тем же путем, как и сюда попала. Через озеро тебя отправлю, – сказал Мерлин.

Что ж – буду сюда как на работу ездить, каждый день? А платить мне будут?

– А какая зарплата у короля? – спросила я.

Мерлин поглядел на меня странно, потом сказал:

– Если хочешь, можешь и зарплату себе назначить.

Из библиотеки уволиться придется… А мне так нравилось там книги находить редкие – все к твоим услугам – читай целыми днями…

– А до скольки вечера мне тут находиться надо будет? – спросила я.

– До вечера? – спросил Мерлин. – Я не могу тебя каждый день туда-сюда швырять. Думаешь, это как в дверь зайти-выйти?

– Но как же… Меня же дома ждут. – Мама, папа и собака наша Тошка.

– Ты вернешься на то же место и в тот же час, откуда я тебя вытащил, – сказал Мерлин. – Таков закон перемещения между мирами. Если кто выпрыгнет из своего в другой – то для него в его мире время будто застывает.

О. Как удобно. Значит, никто и не заметит моего отсутствия.

– Но ты уж будь добр… добра… Побудь у нас королем, – попросил Мерлин. – Пока я нового не найду. Настоящего мужчину.

Ну когда так сердечно просят побыть королем… Да ведь только… он же вроде три года меня искал. А нового – сколько будет? Может, вообще десять лет! И что же, когда я вернусь – мне за тридцать будет! Буду взрослой тетенькой! Меня ж родные не узнают. А если я к тому же потолстею, например! На королевской еде.

– Хорошо, я побуду королем, – сказала я. – Но не больше… э-э… года.

Годишнее постарение можно и на усталость от работы списать. А там привыкнут к новому облику.

Я сказала:

– Если б королевой – я бы и на дольшее согласилась, ну а раз притворяться мужчиной… Вдруг кто узнает!

– Да кто узнает. Нужно им больно, – небрежно заметил Мерлин. – Им был бы король – и ладно.

И что у них за шовинизм – трон только мужикам давать? Кто таких законов понавыдумывал? Не Мерлин ли сам? Я покосилась на старика.

– Ничего, – сказал он, поняв мой взгляд по-своему. – Гольштания – страна маленькая, управлять ею нетрудно. И я помогу.

Несмотря на то, что был теплый солнечный день, мне становилось холодно в мокрой одежде. Я стянула сырой пуловер через голову, выжала его как следует и бросила на корягу. Потом расшнуровала ботинки, сняла их и вылила из них воду.

– Тебе нужна сухая одежда, – сказал старик и строго и многозначительно добавил: – Мужская. Жди меня тут, я мигом… Потом пойдем во дворец. Держи-ка, согрейся, – он снял свою накидку и кинул мне.

Я закуталась в грубую шерстяную ткань, присела на корягу, сказала:

– Спасибо. – Надевая ботинки, кое-что вспомнила: – Знаете, меня из озера какие-то рыбы большие вытащили. Больше человека, мне показалось… Они… кто?

– Рыбы больше человека, – пробормотал Мерлин. – Вот чушь!

Он отошел на несколько шагов, взмахнул посохом и вдруг как завертится юлой – песок смерчем закрутился вокруг него, а когда осел, то старика не было.

Ничего себе! Волшебник, честное слово!

4

Вода озера чуть колыхалась, плескаясь о берег. Оно было небольшим, и со всех сторон окружено лесом. Деревья шумели от ветра, солнечные блики от озерной воды отражались на могучих стволах и на густой зеленой листве. Я побрела прочь от берега по сень деревьев, с удовольствием вдыхая аромат листвы и травы.

В лесу было чудесно. Как здорово было попасть из зимы в лето! Да в какое душистое, разноцветное лето! Здесь цвела розовая кашка, качались под ветерком ромашки, горделиво вздымали головы голубые ирисы… Тут я вдруг увидела, что из гущи веток на меня внимательно глядят желтые круглые глаза. Я остановилась, как вкопанная, на месте. Филин? Гигантская белка? Кто тут может водиться?

А глаза моргнули и исчезли. Потом ветки затрещали, будто по ним большой зверь убежал. Пожалуй, в лес лучше не углубляться.

Я хотела было вернуться к озеру, но ветер шевельнул листву, луч солнца пробился вниз – и отразился от чего-то блестящего на верху большого плоского замшелого камня в нескольких шагах. Я, стараясь ступать тихо, – но ветки и листья все равно предательски шуршали и трещали под ногами – пошла к валуну.

Но послышался резкий посвист ветра и громкий шорох, я обернулась. Палая листва взвилась столбом, потом, угомонясь, опустилась на землю – и вот передо мной стоит старик Мерлин. Еще не осели несколько кружащихся листков, он шагнул ко мне:

– Ну, смотри, что я для тебя нашел!

В руке его был мешок, и в мешке громыхало что-то тяжелое и угластое. Приблизившись, Мерлин бросил мешок на землю и достал оттуда здоровенный железный панцирь. Или как это называется – латы.

Я нахмурилась:

– Не буду я это надевать!

– Только для того, чтобы добраться до дворца! Надо же скрыть твои… э-э… формы. А там мы тебе камзол подберем, бархатный, толстый!

Доспех состоял из двух выпуклых пластин, на плечах и по бокам соединенных кожаными ремнями.

Я скинула плащ, старик помог мне надеть этот древний бронежилет, застегнул боковые ремни. Ощущение было, будто на плечи два тяжеленных рюкзака повесили – один спереди, другой сзади. Двигаться было жутко неудобно. Я чувствовала себя какой-то черепахой, или рекламным человеком-гамбургером, или… сардиной в консерве. В общем, не очень уютно.

И ремни на плечах ужасно жесткие. Надо было под эти доспехи надеть что-нибудь потолще, чем одна рубашка…

– Ой! – вспомнила я. – Я там кофту на берегу забыла…

Старик, опираясь на посох, пошел к коряге, на которой сушился мой пуловер.

А я вспомнила про таинственный блеск на камне и подошла к нему. Под горкой слежавшейся за годы листвы блестел металл. Я разгребла палкой листву. Из камня торчала рукоять меча. Похоже, меч был воткнут в камень. Ничего себе. Как они это сделали?

Рукоять была роскошной: красные и синие камни, металлическая вязь. Я взялась за рукоять двумя руками и потянула. Не знаю зачем. Ведь понятно же, что если вогнать металл в камень представляется невозможным, то уж вытащить…

Ух ты! Меч вытаскивался! Со скрежетом металла о камень я вытащила его и победоносно подняла: он засиял на солнце светлой сталью.

Мерлин подошел с пуловером, и я потрясла в воздухе мечом, расплываясь в гордой улыбке.

– У вас случайно нет легенды про меч и короля? – Я не стала говорить, что короля Артура – потому что уже выяснилось, что он такого не знает.

– Есть одна сказка, – сказал Мерлин.

Ну вот. Мужчины, мужчины. А выходит, и женщины могут быть избранными, легендарными королями! Впрочем, если легенда все знает, то там должно об этом говориться…

– Может, в этой вашей сказке про женщину говорится? – спросила я.

– Нет, – сказал Мерлин. – Про мужчину.

Значит, не все легенда знает. Меч-то достала я, а не какой-то мужчина. Что же получается, я тут вроде ожидаемого всеми короля Артура? Ух ты!

– Значит, легенда ошиблась, – сказала я. – Достала-то его я.

– Разумеется, достала, – скривился Мерлин. – Раз уж я его туда пристроил.

– Как это вы его пристроили? – не поняла я. – В камень воткнули?

Магией, наверное.

– Да уж, повозиться пришлось. Дыру сверлить, воском заливать. Листвой маскировать. Давай, суну его обратно, чтобы ты при народе доказала, что ты обещанный король, напророченный, избранный.

– Это же мошенничество будет! – Я была расстроена. Только что вообразила, что я король из легенды, а тут…

– Они тебе хоть немного повиноваться станут…

Потом он достал из кармана плаща коробочку, открыл ее и вытащил нечто вроде мышиного хвоста. Достал флакончик с какой-то мутной жидкостью, макнул туда мизинец и намазал жидкость на хвост. А потом…

– Ну-ка, подставь-ка лицо, – скомандовал. – Усы тебе наклеим.

– Зачем это? – отшатнулась я.

– Личико у тебя слишком… милое, да.

Я вздохнула. Приятный был бы комплимент, если б из-за него не пришлось наклеивать хвост грызуна под нос.

– А вдруг отклеятся? – спросила я.

– Под воду не попадай, и не отклеятся, – сказал Мерлин, прикладывая полоску над моими губами и придавливая ее.

– А если дождь?

– Велишь подать зонт… – Он поглядел на усы критически: – Так и думал. Хлипковаты. Ничего, мы тебе другие соорудим, повнушительнее, попышнее!

Я представила обувную щетку у себя под носом. Какой ужас.

– Так что лучше надень-ка пока что… – Он наклонился, достал из брошенного на траву мешка железное ведро и подал мне.

– Что за…

У ведра были прорези для глаз.

– Шлем? – спросила я.

– Ну. Не может же король менять фасон усов каждый день. Так что пусть пока что твое лицо не видят.

Я вздохнула:

– Ладно.

Выгнутый тусклый металл отразил мое лицо – смешное, растянутое и усатое. Усы были и правда невнушительными, тоненькими, будто нарисованными маркером.

Я послушно надела ведро на голову. Да в эти щелки не видно толком ничего!

– Ну, давай меч, – сказал Мерлин, приставляя посох к дереву.

Я подала ему меч.

И тут что-то просвистело в воздухе, и Мерлин вдруг упал, будто подрубленная березка, а из лесу донесся крик:

– А-о!

Я отпрыгнула за дерево. Из лесу выскочили два маленьких, не выше полуметра, толстых человечка с рыжими бородами и в красных колпаках. Гномы, что ли?

Гномы подбежали к Мерлину.

– Ы-ы! – проворчал тот, что был потолще, поднял с земли оплетенный веревкой камень – которым, видимо, и сбили с ног Мерлина, и сунул в руки товарищу.

Добить, что ли, собираются? Ах вы мелкотня пакостная! Да я вам головы королевским мечом снесу. Ну ладно, сносить не буду, но распугаю вас вмиг! Я вам не Белоснежка!

Я подняла меч и вышла вперед:

– Эй, вы! А ну-ка, прочь от него!

Тот, что сбил Мерлина, увидев меня, поудобнее взял камень с веревкой и начал раскручивать его. В один прыжок я подскочила к нему и мечом отбросила камень прочь.

Гном заорал на меня, во всю открыв пасть и обдав меня перегаром:

– А! – И выхватил из-за пояса смешной маленький ножичек – но я тут же перехватила гнома за запястье. А он, когда я наклонилась, вдруг снял с того же пояска свободной от моей хватки ручонкой фляжечку, желтыми своими крупными зубами выдернул из нее пробку и плеснул из этой мини-фляжки мне в лицо. Все это он проделал в мгновенье ока – я даже отклониться не успела. Хорошо, что я в шлеме и прорези для глаз узкие. Так что на лицо ничего и не попало, только на шлем.

Но в нос ударила такая крепкая вонь самогона, что из глаз брызнули слезы. Будь у меня усы-щетка, они бы, может, и защитили мой нос. Может, Мерлин прав, усы королю погуще нужны?