Царь Горохова

Я толкнула беспробудно спящего Мерлина еще раз, перегнулась через него, схватила обломки посоха в обе руки и подняла их:

– С посохом!

Парень отступил, потом усмехнулся:

– Аж с двумя! Сломался, сила друидская! Ну, гони плату.

А я – с досады, что Мерлин никак не проснется, а парень снова шагнул к телеге, стукнула обломками друг о друга что есть силы и заорала:

– Пошел прочь!

Сверкнуло синим, в мои сжатые кулаки будто гудящей волной ударило, и обломки вылетели у меня из рук. Парня откинуло назад на траву, а Мерлина вообще – куда-то в лес.

Я вытащила со дна телеги меч и спрыгнула на землю.

Но парень поднялся прежде, чем я подошла к нему (чтобы приставить меч к его горлу – так вроде в рыцарских романах делается? А потом приказывается убраться подобру-поздорову?), и мгновенно достал из-за пояса кинжал:

– Знаешь, кинжалы с двадцати шагов я кидаю прицельнее, чем стреляю из лука.

То есть если бы на то яблоко села муха, он бы предпочел ее книжалом пригвоздить, чем стрелой? И сдается мне, между нами как раз двадцать шагов… И почему Мерлин не принес мне полный доспех – от головы до пят? А еще – пару стражников, охранять короля – коли уж он искал меня три года?

– Ничего ты кидать не будешь, Робин, – раздался голос Мерлина.

Он подошел, хромая, и поднял руки – к нему прилетели части посоха. Ой, как хорошо, что Мерлин не разбился и не сломал себе чего-нибудь. Но…

– Робин? – пробормотала я. – Шнырвудский лес… То есть Шервудский же должен быть… – И я в восторге спросила кучерявого: – Вы – Робин Гуд?

– Робин Дуб, – сказал он.

Я невольно усмехнулась. Ну и прозванья у них тут – Робин Дуб, герцог де Гуз…

– Что смешного? – набычился Дуб.

– Ничего, – сказала я, не опуская меча. – Это… нервное.

– Нервное? – он смотрел на меня во все глаза.

Наверное, он впервые видел нервного рыцаря.

– Ваш посох стал слишком коротким, – кивнул на палки Робин издалека. – Толку от него нету.

– На тебя хватит, – сказал Мерлин, выставляя палки вперед. – Хочешь лягушкой скакать или выбираешь пеньком мшистым посреди полянки торчать?

Робин опустил кинжал.

– Ладно. Вы меня напугали. Наполовину! Потому что посох ваш работает наполовину. Так что гоните половину платы – на том и договоримся. – Он подошел к телеге сбоку.

– У нас нет ничего, – сказал Мерлин, усаживаясь на прежнее место. – А половина от ничего будет ничего.

Я положила меч у борта телеги и тоже уселась на мешки с соломой.

– Доспех вон у вас хороший, – кивнул Робин на меня. – Можешь им расплатиться.

Я взглянула на разбойника с подозрением. Чего это они все меня разоблачить хотят? И в каком смысле – в буквальном или в переносном? То есть – раздоспехить – будет сказать точнее. Видят, что я совсем не похожа на мужика?

Я крякнула побасовитее и хрипло произнесла:

– Доспех не отдам. Он мне… для турнира нужен.

Робин хмыкнул и сказал:

– А мне для готовки. Сковорода погнулась давече. Об одного рыцаря – тоже в толстом доспехе был.

– Не отдам! – сказала я, снова берясь за меч.

– Ну ладно, ладно, – смеясь, поднял руки Робин и отступил.

– Поехали уже! – нетерпеливо крикнул Мерлин – вознице. Которого не было на месте.

Робин заглянул под телегу:

– Выходи!

Крестьянин, прятавшийся под телегой, выполз наружу.

– Капуста есть? – спросил его Робин.

У них тут деньги тоже так называют?

– И приправы какие-нибудь? – продолжал Робин.

А приправы что значит?

– Я тут форельки наловил, хочу потушить, – сказал разбойник.

А, так он в прямом смысле.

– Э-э… – заблеял крестьянин.

– Это для праздничного ужина во дворце, – сказала я. – Так что не смей трогать.

Я оглянулась на Мерлина – чего он этого Робина не колданет по башке? Но Мерлин отвернулся, будто высматривал что-то в листве деревьев.

– Во дворце? – проговорил Робин. – Тем лучше. Забрать у богатого всегда приятнее, чем у бедного.

И он взял мешок с кочанами, а крестьянин дал какие-то пучки травы из корзины.

– А в честь чего праздник-то? – поинтересовался Робин.

– В честь коронации.

– О. Ну, спасибо за приглашение, я тоже буду.

– Никто тебя не приглашал, – сказала я басом. Только разбойников мне во дворце не хватало!

Но Робин не обратил внимания на мои слова и спросил у Мерлина:

– А кто новый король?

10

Я чуть не сказала, что я. Но Мерлин быстро рявкнул:

– Потомок Пипина.

Робин слегка задумался:

– Пипин? Это который коротышка был и любил брагу?

– Нет. Который был длинный и любил пиво, – ответил Мерлин.

– А! – воскликнул Робин радостно. – И в нем утонул?

– Да, – хмуро ответил Мерлин.

– Спасибо за капусту, – сказал Робин и шагнул от телеги. – Ейзжайте.

Крестьянин, который уже забрался на свое место, тронул телегу вперед. Телега подпрыгнула на кочке и меч звякнул о ведрошлем, лежавший рядом.

Робин с высоты своего роста заглянул в телегу и быстро схватил шлем:

– О, новый котел мне как раз нужен.

– Там дырки! – возмутилась я.

– Подлатаю, – пообещал Робин и улыбнулся.

Когда мы отъехали немного и разбойник скрылся в лесу, я спросила Мерлина сердито:

– Почему же вы его не заколдовали? Он даже шлем забрал!

Не то чтобы это ведро было мне дорого или я мечтала снова водрузить его на голову, но как же королевское достоинство или честь – что там должно быть у короля и его доспехов?

– Чтобы мы все на воздух взлетели и приземлились неизвестно где? – спросил Мерлин. – Или чтобы вообще на атомы расщепились?! – крикнул он. И добавил ледяным тоном: – И, кажется, я уже говорил – никогда не тронь посоха!

Откуда он про атомы знает? Какой просвещенный старикашка.

– Извините, – сказала я. – Но вы так крепко спали. Должна же я была нас защитить.

Мерлин только хмыкнул скептически. Потом сказал наставительно:

– Король должен быть благоразумным! И если видит, что силы противника намного превосходят… Короче, не связываться со всякими придурками…

– Но это же несправедливо! – возмутилась я. – Грабеж среди бела дня!

Мерлин только пожал плечами. А возница, повернувшись, сказал:

– Ночью тут можно ездить сколько угодно. Ночью они не грабят.

– Почему? – удивилась я.

– Спят наверное, – пожал плечами крестьянин.

Потом я вспомнила о короле Пипине, который был моим предком, хотя и дальним-предальним. Насколько, кстати?

– А в каком веке жил Пипин? – спросила я.

– Лет сто назад, – сказал Мерлин.

– А портрет его у вас есть?

– Как же. Во дворце, в королевской галерее, – сказал Мерлин.

– Я на него похожа? – не удержалась я – терпения не было ждать, пока доедем, и сравнить самой.

– Похож-ж! – прожужжал Мерлин, сверкнув на меня очами из-под седых нависших бровей. – Длинный ты такой же!

– А как же он, – сказала я после некоторого размышления, – такой длинный и всего лишь в бочке утонул?

– Так то не простая бочка была, а дюжинка.

– Дюжинка?

– Дюжина баллонов туда вмещается.

Спрашивать, сколько литров в их баллоне, я не стала. Какая разница. Да и знакомы ли тут с метрической системой, неизвестно.

– Помню, снимали мы пробу с нового пива, в королевской пивоварне, набрались уж порядочно – и Пипин самолично полез в подвал отведать какие-то особые сорта, ну и свалился с ковшом в дубовую дюжинку…

– То есть… – опешила я, – вы сами там были, в той компании? Это ж сто лет назад, вы сказали… Сколько же вам лет?

– Сколько надо, – хмуро ответил Мерлин и больше ничего про моего королевского предка не рассказывал.

Мы выехали из леса безо всяких дополнительных встреч. Только слышались где-то вдалеке, в чаще, пересвисты.

– Их много, разбойников? – спросила я. У Робин Гуда-то целая банда была. Включавшая и попа, и жену, и кого там еще…

– На много пропитания не хватит, – сказал Мерлин. – Вроде, еще двое сподручных у этого олуха.

– А почему его не арестуют? – спросила я.

– И что? – сказал Мерлин. – Корми его потом бесплатно.

– Он и так бесплатно кормится.

– Ну по крайней мере не нужно ему помещение предоставлять и поварам дополнительной работы не задает. Убытки одни.

Любопытное рассуждение. А то, что он у людей капусту со шлемами забирает – это, значит, не убыток! По-моему, у них в Гольштании порядок надо навести.

Мы въехали на зеленый-зеленый холм с кустиками, цветущими мелкими желтыми цветами, и я его увидела. Мой дворец. Возле моря.

11

Дворец! Собственный дворец! Почему-то это радовало больше, чем владение целой страной.

Отсюда он был виден как на ладони – лучи яркого дневного солнца заливали его и можно было рассмотреть все детали постройки. Определить, к какому архитектурному стилю он относится, было невозможно. Похоже, строить его начали вон с той, торчащей на правом фланге огромной и неуклюжей круглой башни из грубого серого камня. Потом к этой башне кто-то прилепил стену из белого камня с фигурными зубцами. А дальше, видимо, пошло-поехало. Полукруглые высокие окна, квадратные маленькие окошки-бойницы, балконы с колоннами, крошечные балкончики – похоже, для цветов, но цветов на них не было, красная черепичная крыша, крыша, покрытая жестью… Гармонии при этом всем не было никакой. Зато в оригинальности дворцу отказать было никак нельзя!

Впечатление полного и бесповоротного хаоса усиливал парк, из которого дворец и торчал. Парк выглядел ощетинившимся и диковатым – буйная зелень, высокие раскидистые деревья и с трудом угадываемая планировка. Но, возможно, это впечатление при взгляде издали. Бывают же такие нарочито дикие сады – в Англии, что ли. Они делают вид, что процветают сами по себе, без всяких садовников.

Но вблизи парк выглядел еще более лохматым и неухоженным. От ограды его – местами каменной, местами деревянной – остались одни руины. А деревянные ворота, через которые мы проехали внутрь, непонятно на чем косо висели на столбах, будто оторванные бурей. Деревья росли как попало, угрожающе раскидывая ветки, будто нападая на путника, газоны и лужайки поросли сорной травой. Розы одичали – цветы были мелкими – правда, горели ярко-красным огнем. Но вряд ли кто решился бы полезть за ними в цепкие, колючие заросли.

Да, дворец и парк были неидеальны, никакой не Петергоф и даже не Версаль. Но зато это мой личный дворец! Я – хозяйка всей это роскоши. Ну ладно, не роскоши, а дикой причудливости и беспорядка… И не хозяйка, а хозяин.

Но главное, что было у дворца – море! Дворец стоял на берегу полукруглого залива, и бесподобного цвета синева раскинулась между далеким правым зеленым и левым скалистым мысами.

По пыльной булыжниковой дороге телега прогрохотала ко входу во дворец: это были три высокие парные стеклянные двери, разделенные колоннами. Большая часть стекол в дверях была выбита. Тут телега остановилась.

– Приехали! – сказал Мерлин.

Мы с Мерлином слезли с телеги и забрали каждый свое обмундирование.

Мерлин потер бок:

– Отвык я ездить по ухабам.

Наверное, он всегда – крутанется магически – и уже там где надо очутится.

– Теперь вам так ездить придется, пока посох не почините, наверное? – сказала я.

Старик только хмыкнул недовольно.

Телега укатила по аллее вдоль дворца куда-то налево. А мы по мраморным ступеням поднялись на широкое крыльцо. У колонн сидели две статуи: дракон и лев. Лев! Прям как мое новое королевское имя. По-моему, это намек на то, что дворец мне рад. Я подмигнула льву, когда мы входили в распахнутые центральные двери.

А потом заметила нечто, что заставило меня шагнуть обратно на крыльцо. Над крыльцом, прямо над входом, на пике висели… полосатые бело-голубые, с серебряным галуном, штаны – выцветшие, обтрепанные, и галун оборван. Кто-то совсем оборзел – сушит свои штаны на королевском крыльце!

Ох, я их! Заставлю снять прямо сейчас!

Я забежала внутрь, оказавшись в огромной зале, стены которой были украшены позолоченными и потемневшими от времени деревянными финтифлюшками.

– Мерлин! – крикнула я старику, который топал по направлению к лестнице, видневшейся справа в глубине. – Там оскорбительные штаны! На крыльце! Кому велеть, чтобы их сняли?

– Какие еще штаны? – обернулся, поморщившись, Мерлин.

– Голубые. Полосатые. Это ж хулиганство! Неуважение! Оскорбление даже…

– Ты про флаг Гольштании?

– Про флаг Гольшта…

…штании. Поэтому штаны?

– Это флаг? – не поверила я.

Мерлин зашагал дальше, размеренно рассказывая:

– Флаг придумал пять веков назад король Станислазь Первый. Он сказал, что нет ничего важнее штанов. Армия без них сражаться не сможет, повар без них не приготовит обед, а король без них ни покажется людям на глаза, а значит, у этих людей не будет возможности выказывать ему свое почтение.

С этакой логикой можно и флаг-ночной горшок обосновать.

Мы шли по пустынной гулкой зале к видневшейся вдали большой лестнице. Высокие французские окна были пыльными, так же, как и портьеры, их украшавшие. Паркет был затерт до исчезновения лака, неровные иссохшиеся плашки скрипели под ногами.

Мерлин оглядывался недовольно:

– И где их всех носит?

Действительно, ни слуг, ни стражи, ни кто там еще должен толпиться в обычном дворце – никого не было.

В больших вазах на консольных столиках стояли пыльные засохшие, когда-то очень пышные, букеты. В мутных стеклянных графинах давно высохла вода. С больших люстр серыми клоками свисала паутина.

Мерлин запнулся о металлический поднос, валявшийся на полу, отпнул его в сторону:

– Распустились! Всего три года без короля – и они совсем о службе забыли!

Я приблизилась к висевшему между окон давно не чищенному, с потемневшей от времени фольгой, зеркалу, и рассмеялась. Выпуклый огромный панцирь не по размеру, из которого торчат тонкие ручки в клетчатых рукавах, и – усы на лице! Да еще меч в руке вполовину моего роста. Да я будто с маскарада.

В раскрытом окне что-то промелькнуло. Я оглянулась: никого. А потом мимо следующего окна прошествовал голый мужик. Вот это уже точно не может быть никаким флагом или даже гербом. Хулиганство в чистом виде!

– Ох… – обалдела я и заикнулась. – Охрана!

12

Мерлин обернулся:

– Ты чего кричишь?

Может, у них тут нудизм в порядке вещей? Куда я попала??

– Там мужчина без одежды, – показала я мечом на пустое окно.

– Да ну? – не поверил Мерлин.

Значит не в порядке вещей. Ну хотя бы.

– Стража! – грозно крикнул Мерлин.

– Стража! – крикнула я в другую сторону.

Эхо наших голосов гулко пропрыгало по коридору и исчезло в глубине.

А мужик снова появился в ближайшем окне. Французские окна – они до полу, так что предстал он перед нами целиком, во всей красе. Правда, скандальное место он прикрывал круглым шлемом с цветными перьями.

– Я тут, – сказал мужик смущенно.

– Мы охрану позвали, – строго сказала я.

– И вот я пришел, – сказал мужик. – Вы извините, я сейчас форму надену. Только добегу. Но если что срочное, могу и так.

– Это стражник, – возвел глаза Мерлин. И сказал мужику: – Уйди с глаз долой.

Мужик припустил прочь.

– Эх, – посетовал Мерлин, – надо было велеть ему позвать… Стражник! – крикнул Мерлин, подойдя к окну. – Погоди!

Но тот, видимо, уже убежал далеко.

– Идем! – Мерлин круто развернулся и широкими шагами зашагал в обратную сторону.

– Куда? – Я потопала за ним. Хотелось бы уже переобуть сырые ботинки. Пусть и на мужские.

– Есть место, где они день и ночь околачиваются.

– Кто?

– Слуги твои.

Мои слуги. Которыми я могу командовать. Чтобы они испекли торт, или погладили платье… То есть, камзол, видимо.

– И где такое место? – очнулась от мечтаний я.

– Не догадываешься?

Мы прошли парадный вход и углублялись теперь влево.

Где бы я околачивалась день и ночь, если б служила во дворце?

– У вас тут библиотека есть? – спросила я Мерлина.

В королевских библиотеках обычно редчайшие книги бывают!

– Разумеется, есть, – сказал он. – Но единственный человек, которого там можно встретить – это я. А я уже тут.

Ну да. В нашей городской библиотеке и то обычно пустыня пустыней. И приходят тоже старики да старушки – люди старой формации, кто в интернет не выходит.

– Кухня, – сказал Мерлин.

Ах, ну да. Я бы и сама сейчас не прочь на кухне оказаться – желудок от голода песни поет.

Но когда мы приблизились к кухне, о чем говорил разливавшийся в воздухе аромат жареных пирожков – похоже, с яблочной начинкой – Мерлин приостановился и сказал мне:

– Постоишь за углом. Нечего тебе лишний раз людям показываться, пока тебя в царское и мужское не одели.

Я кивнула. Желудок протестующе заскулил.

А Мерлин взглянул на меня недовольно:

– Жаль, тебя без шлема уже видели – теперь пышных усов не приклеишь. Ладно. Скажем, что ты очень юный. Лет этак… восемнадцать, да. – Он вздохнул. – Но ты все же веди себя посолиднее да построже.

Восемнадцать! Считать ли это за лестный комплимент, если девушку двадцати пяти лет принимают за восемнадцатилетнего юношу?

Мерлин завернул за каменный угол – здесь соединялись постройки разного времени – за поворотом начинался широкий коридор, построенный из камня, с темными деревянными балками и ржавыми факелами, вделанными в стены.

Недалеко за углом, в стене напротив были распахнутые двери кухни – закопченые, из толстых досок, оббитые железными полосами. Виднелись висевшие на отделанных керамической плиткой стенах медные сковороды и половники, и огромный, выложенный из камней, камин – сейчас потухший.

Из помещения, и правда, раздавался гвалт голосов – разговоры и смех. Но видно никого не было – похоже, все собрались в другой части кухни. Так что я решила подойти поближе и незаметно глянуть, что там за люди.

Когда Мерлин вошел в дверь, голоса притихли, только один юноша продолжал (видимо, сидел спиной к дверям):

– А мы в трактире на прошлой неделе играли – проигравший должен был бочонок браги выставить. После он домой тоже голый ушел – денег платить недостало, так Вакуль его одежду и забрал!

– Вот и играйте в деревне, – раздался громкий голос Мерлина. – А чтобы тут при дворе я больше голых задов не видел!

Тут на разные голоса забормотали «Извините», задвигались стулья, зашоркали башмаки.

– Почему везде мусор и грязь? – строго сказал Мерлин.

– Потому что нам уже третий год только половину жалованья платят! – живо ответил женский голос.

– И это справедливо, – заметил другой женский голос – сухой и невыразительный.

– Иди-ты! – послал ее первый голос.

Ничего себе они с друг дружкой! Но оказалось, вовсе не послал.

– Идита права, – сказал Мерлин. – Короля нет, обслуживать некого. Да только вы и половину своих обязанностей не выполняете!

– Скажите спасибо, что вообще не разбежались, – огрызнулась первая женщина шустро.

Я подобралась к дверям и осторожно выглянула из-за косяка. В огромной кухне, у деревянного стола стояли двое мужчин, молодая девушка и костлявая женщина средних лет в строгом темно-синем платье. Видимо, все они только что из-за этого стола вскочили. Один из мужчин собирал со стола карты. Еще одна женщина – полная, в белом фартуке – склонилась к низкой печи и открыла дверцу. Большая тарелка с пирожками стояла на столе.

– А чего вам разбегаться, – говорил Мерлин, – когда вы тут бесплатно кормитесь да в дурака играете.

– От скуки! Единственно от скуки! – сказала полная женщина, вытаскивая из печи огромный противень с пирожками. Это она жаловалась на полжалованья. – Короля-то нету! А без дурака, то есть без короля – никакого тебе развлечения, совсем сонное царство! Три печи простаивают, поварята в пастухи подались, продукты… сами съедаем сколько можем! – женщина кивнула на стоявшие у задней двери корзины и мешки – я узнала в них наших сюда попутчиков.

– Этими можете не утруждаться, – сказал Мерлин. – Это для сегодняшнего торжественного ужина.

– Да? – оживилась повариха. – По какому поводу?

– По поводу коронации, – с некоторым самодовольством сказал Мерлин. – Так что, – он повернулся к остальным, – наведите-ка блеску в парадной зале. И большой флаг у входа погладьте – висит, как штаны!

– Неужели нового короля нашли? – удивленно вскинула тонкие брови сухощавая женщина.

13

– Да, – горделиво сказал Мерлин. – Наследника Пипина.

– Пипин… это который в вине… – заметил один из мужчин.

– В пиве, – сказал Мерлин. – И пошлите кого-нибудь за лягушей. Он во дворце?

Или он сказал не «лягушей», а «лягушем» – если уж это «он», а не «она»? Кличка, что ли…

– Где же ему быть, со своего чердака не вылазит, – сказала девушка.

Мерлин сказал:

– Пусть явится в королевские покои немедленно. Ну, бегом за ним.

Служанка ринулась из кухни, и я быстро шагнула за широкую дверную створку. Она, топоча каблуками, пробежала мимо и не заметила меня.

– А король-то где? – вкрадчиво спросила повариха. – Какой он?

Я затаилась за створкой, не дыша.

– Вечером увидите, – сказал Мерлин. – И наймите дополнительно людей из деревни на сегодня.

– Хорошо, – сказала сухощавая женщина. – Я пошлю кого-нибудь спросить в Малые Гульфы.

Забавное название.

Похоже, эта женщина главная над слугами.

Мерлин спросил:

– С чем пирожки?

– С яблоками и грушами, – ответила повариха.

– Вкусно, – прочавкал Мерлин.

Я тихонько выглянула из-за створки: стоит и жует около подноса с пирожками. Я проглотила слюну. Хоть бы мне взял тоже – умираю с голоду. Жаль, он велел не высовываться. А может, высунуться? Я же король – дворец мой, кухня моя, и, значит, все эти пирожки тоже мои. Могу взять, даже не спрашивая. Впрочем, Мерлин тоже не спрашивает. Кто тут у них главнее – король или друид?

Задняя дверь вдруг распахнулась, и на кухню влетел тот голый мужик со шлемом, с криком:

– Там Мерлин приперся!

Он споткнулся о корзины с овощами и полетел вперед. Растянулся на полу – головой у башмаков Мерлина. Шлем улетел под стол. Мужик поднял голову на Мерлина:

– О! И тут вы…

Оглянулся, схватил лист салата и, прикрываясь им, поднялся и в полусогнутом виде пробежал к стулу, где лежала одежда.

Все захихикали. Мужик обвел компаньонов взглядом:

– Но я все равно весь дворец кругом обежал.

– Молодец, – сказал Мерлин. – Но будь добр, в следующий раз играй на деньги. Тем более что с сегодняшнего дня жалованье будет прежнее, полное.

– Да? – обрадовался мужик, прикрываясь уже кожаным жилетом.

– Вот это справедливо! – расплылась повариха в улыбке и с укором поглядела на темно-синюю коллегу.

– И наденьте-ка все форму, – сказал Мерлин. – Что за разброд. Одна мадам Кастель в рабочем платье, – Мерлин кивнул на Идиту. – Правда… вроде ты всегда еще носила с ним белый воротник…

– Он… тут, в шкафу. Я чтобы не пачкать не надела… – разволновалась Идита и вдруг быстрым шагом направилась к выходу.

Я снова спряталась за дверь, Идита прошла несколько шагов, открыла какую-то скрипящую дверь, чем-то пошуршала, снова скрипнула дверцей и вернулась в кухню. Теперь на Идите сиял белизной похожий на матросский воротник. Я выглянула – невдалеке стену коридора подпирал громадный шкаф.

Идита на кухне сказала:

– У нас и платьев для горничных имеется запас. Так что нарядим и всех дополнительных слуг в форму.

– Прекрасно, – сказал Мерлин, взял еще один пирожок и пошел к двери.

Я отпрянула от двери и побежала в прежнее укрытие за угол. Ну вот, вспомнил, что я голодная. Милый старикан все же.

Двери кухни с грохотом захлопнулись, потом Мерлин выглянул из-за угла и сказал мне:

– Идем.

Он развернулся и быстро зашагал мимо закрытой теперь кухни по узкому коридору. Я нагнала его. Он показал на каменную винтовую лестницу в конце коридора:

– Тут будет ближе. – И откусил пирожок, который был у него в руке. Вот эгоист.

– Мне тоже есть хочется, – сказала я.

Мерлин кивнул:

– Велишь Лягушу подать тебе закуску.

Я вздохнула – ладно, потерплю еще.

– Лягуш? Это кличка? – спросила я.

– Фамилия. Ля – Гуш. Ля – потому что дворянин.

– А!

Смешная дворянская фамилия. Де Гузу под стать.

– Ля Гуш – королевский секретарь и камердинер, – сказал Мерлин. – А на такие должности только дворян берут.

14

По каменным неровным ступеням мы поднялись на второй этаж. Прошли по коридору и свернули в галерею с окнами по одну сторону и дверьми – по другую. В галерее тоже было пыльно, валялись несколько сломанных стульев и черепки разбитой фарфоровой вазы.

На стенах висели аляповато написанные портреты королей, а между окон на небольших постаментах-столбиках стояли их бюстики и статуэтки. Я спросила, кто из них Пипин.