– Спасибо за капусту, – сказал Робин и шагнул от телеги. – Ейзжайте.
Крестьянин, который уже забрался на свое место, тронул телегу вперед. Телега подпрыгнула на кочке и меч звякнул о ведрошлем, лежавший рядом.
Робин с высоты своего роста заглянул в телегу и быстро схватил шлем:
– О, новый котел мне как раз нужен.
– Там дырки! – возмутилась я.
– Подлатаю, – пообещал Робин и улыбнулся.
Когда мы отъехали немного и разбойник скрылся в лесу, я спросила Мерлина сердито:
– Почему же вы его не заколдовали? Он даже шлем забрал!
Не то чтобы это ведро было мне дорого или я мечтала снова водрузить его на голову, но как же королевское достоинство или честь – что там должно быть у короля и его доспехов?
– Чтобы мы все на воздух взлетели и приземлились неизвестно где? – спросил Мерлин. – Или чтобы вообще на атомы расщепились?! – крикнул он. И добавил ледяным тоном: – И, кажется, я уже говорил – никогда не тронь посоха!
Откуда он про атомы знает? Какой просвещенный старикашка.
– Извините, – сказала я. – Но вы так крепко спали. Должна же я была нас защитить.
Мерлин только хмыкнул скептически. Потом сказал наставительно:
– Король должен быть благоразумным! И если видит, что силы противника намного превосходят… Короче, не связываться со всякими придурками…
– Но это же несправедливо! – возмутилась я. – Грабеж среди бела дня!
Мерлин только пожал плечами. А возница, повернувшись, сказал:
– Ночью тут можно ездить сколько угодно. Ночью они не грабят.
– Почему? – удивилась я.
– Спят наверное, – пожал плечами крестьянин.
Потом я вспомнила о короле Пипине, который был моим предком, хотя и дальним-предальним. Насколько, кстати?
– А в каком веке жил Пипин? – спросила я.
– Лет сто назад, – сказал Мерлин.
– А портрет его у вас есть?
– Как же. Во дворце, в королевской галерее, – сказал Мерлин.
– Я на него похожа? – не удержалась я – терпения не было ждать, пока доедем, и сравнить самой.
– Похож-ж! – прожужжал Мерлин, сверкнув на меня очами из-под седых нависших бровей. – Длинный ты такой же!
– А как же он, – сказала я после некоторого размышления, – такой длинный и всего лишь в бочке утонул?
– Так то не простая бочка была, а дюжинка.
– Дюжинка?
– Дюжина баллонов туда вмещается.
Спрашивать, сколько литров в их баллоне, я не стала. Какая разница. Да и знакомы ли тут с метрической системой, неизвестно.
– Помню, снимали мы пробу с нового пива, в королевской пивоварне, набрались уж порядочно – и Пипин самолично полез в подвал отведать какие-то особые сорта, ну и свалился с ковшом в дубовую дюжинку…
– То есть… – опешила я, – вы сами там были, в той компании? Это ж сто лет назад, вы сказали… Сколько же вам лет?
– Сколько надо, – хмуро ответил Мерлин и больше ничего про моего королевского предка не рассказывал.
Мы выехали из леса безо всяких дополнительных встреч. Только слышались где-то вдалеке, в чаще, пересвисты.
– Их много, разбойников? – спросила я. У Робин Гуда-то целая банда была. Включавшая и попа, и жену, и кого там еще…
– На много пропитания не хватит, – сказал Мерлин. – Вроде, еще двое сподручных у этого олуха.
– А почему его не арестуют? – спросила я.
– И что? – сказал Мерлин. – Корми его потом бесплатно.
– Он и так бесплатно кормится.
– Ну по крайней мере не нужно ему помещение предоставлять и поварам дополнительной работы не задает. Убытки одни.
Любопытное рассуждение. А то, что он у людей капусту со шлемами забирает – это, значит, не убыток! По-моему, у них в Гольштании порядок надо навести.
Мы въехали на зеленый-зеленый холм с кустиками, цветущими мелкими желтыми цветами, и я его увидела. Мой дворец. Возле моря.
11
Дворец! Собственный дворец! Почему-то это радовало больше, чем владение целой страной.
Отсюда он был виден как на ладони – лучи яркого дневного солнца заливали его и можно было рассмотреть все детали постройки. Определить, к какому архитектурному стилю он относится, было невозможно. Похоже, строить его начали вон с той, торчащей на правом фланге огромной и неуклюжей круглой башни из грубого серого камня. Потом к этой башне кто-то прилепил стену из белого камня с фигурными зубцами. А дальше, видимо, пошло-поехало. Полукруглые высокие окна, квадратные маленькие окошки-бойницы, балконы с колоннами, крошечные балкончики – похоже, для цветов, но цветов на них не было, красная черепичная крыша, крыша, покрытая жестью… Гармонии при этом всем не было никакой. Зато в оригинальности дворцу отказать было никак нельзя!
Впечатление полного и бесповоротного хаоса усиливал парк, из которого дворец и торчал. Парк выглядел ощетинившимся и диковатым – буйная зелень, высокие раскидистые деревья и с трудом угадываемая планировка. Но, возможно, это впечатление при взгляде издали. Бывают же такие нарочито дикие сады – в Англии, что ли. Они делают вид, что процветают сами по себе, без всяких садовников.
Но вблизи парк выглядел еще более лохматым и неухоженным. От ограды его – местами каменной, местами деревянной – остались одни руины. А деревянные ворота, через которые мы проехали внутрь, непонятно на чем косо висели на столбах, будто оторванные бурей. Деревья росли как попало, угрожающе раскидывая ветки, будто нападая на путника, газоны и лужайки поросли сорной травой. Розы одичали – цветы были мелкими – правда, горели ярко-красным огнем. Но вряд ли кто решился бы полезть за ними в цепкие, колючие заросли.
Да, дворец и парк были неидеальны, никакой не Петергоф и даже не Версаль. Но зато это мой личный дворец! Я – хозяйка всей это роскоши. Ну ладно, не роскоши, а дикой причудливости и беспорядка… И не хозяйка, а хозяин.
Но главное, что было у дворца – море! Дворец стоял на берегу полукруглого залива, и бесподобного цвета синева раскинулась между далеким правым зеленым и левым скалистым мысами.
