– Пусть явится в королевские покои немедленно. Ну, бегом за ним.
Служанка ринулась из кухни, и я быстро шагнула за широкую дверную створку. Она, топоча каблуками, пробежала мимо и не заметила меня.
– А король-то где? – вкрадчиво спросила повариха. – Какой он?
Я затаилась за створкой, не дыша.
– Вечером увидите, – сказал Мерлин. – И наймите дополнительно людей из деревни на сегодня.
– Хорошо, – сказала сухощавая женщина. – Я пошлю кого-нибудь спросить в Малые Гульфы.
Забавное название.
Похоже, эта женщина главная над слугами.
Мерлин спросил:
– С чем пирожки?
– С яблоками и грушами, – ответила повариха.
– Вкусно, – прочавкал Мерлин.
Я тихонько выглянула из-за створки: стоит и жует около подноса с пирожками. Я проглотила слюну. Хоть бы мне взял тоже – умираю с голоду. Жаль, он велел не высовываться. А может, высунуться? Я же король – дворец мой, кухня моя, и, значит, все эти пирожки тоже мои. Могу взять, даже не спрашивая. Впрочем, Мерлин тоже не спрашивает. Кто тут у них главнее – король или друид?
Задняя дверь вдруг распахнулась, и на кухню влетел тот голый мужик со шлемом, с криком:
– Там Мерлин приперся!
Он споткнулся о корзины с овощами и полетел вперед. Растянулся на полу – головой у башмаков Мерлина. Шлем улетел под стол. Мужик поднял голову на Мерлина:
– О! И тут вы…
Оглянулся, схватил лист салата и, прикрываясь им, поднялся и в полусогнутом виде пробежал к стулу, где лежала одежда.
Все захихикали. Мужик обвел компаньонов взглядом:
– Но я все равно весь дворец кругом обежал.
– Молодец, – сказал Мерлин. – Но будь добр, в следующий раз играй на деньги. Тем более что с сегодняшнего дня жалованье будет прежнее, полное.
– Да? – обрадовался мужик, прикрываясь уже кожаным жилетом.
– Вот это справедливо! – расплылась повариха в улыбке и с укором поглядела на темно-синюю коллегу.
– И наденьте-ка все форму, – сказал Мерлин. – Что за разброд. Одна мадам Кастель в рабочем платье, – Мерлин кивнул на Идиту. – Правда… вроде ты всегда еще носила с ним белый воротник…
– Он… тут, в шкафу. Я чтобы не пачкать не надела… – разволновалась Идита и вдруг быстрым шагом направилась к выходу.
Я снова спряталась за дверь, Идита прошла несколько шагов, открыла какую-то скрипящую дверь, чем-то пошуршала, снова скрипнула дверцей и вернулась в кухню. Теперь на Идите сиял белизной похожий на матросский воротник. Я выглянула – невдалеке стену коридора подпирал громадный шкаф.
Идита на кухне сказала:
– У нас и платьев для горничных имеется запас. Так что нарядим и всех дополнительных слуг в форму.
– Прекрасно, – сказал Мерлин, взял еще один пирожок и пошел к двери.
Я отпрянула от двери и побежала в прежнее укрытие за угол. Ну вот, вспомнил, что я голодная. Милый старикан все же.
Двери кухни с грохотом захлопнулись, потом Мерлин выглянул из-за угла и сказал мне:
– Идем.
Он развернулся и быстро зашагал мимо закрытой теперь кухни по узкому коридору. Я нагнала его. Он показал на каменную винтовую лестницу в конце коридора:
– Тут будет ближе. – И откусил пирожок, который был у него в руке. Вот эгоист.
– Мне тоже есть хочется, – сказала я.
Мерлин кивнул:
– Велишь Лягушу подать тебе закуску.
Я вздохнула – ладно, потерплю еще.
– Лягуш? Это кличка? – спросила я.
– Фамилия. Ля – Гуш. Ля – потому что дворянин.
– А!
Смешная дворянская фамилия. Де Гузу под стать.
– Ля Гуш – королевский секретарь и камердинер, – сказал Мерлин. – А на такие должности только дворян берут.
14
По каменным неровным ступеням мы поднялись на второй этаж. Прошли по коридору и свернули в галерею с окнами по одну сторону и дверьми – по другую. В галерее тоже было пыльно, валялись несколько сломанных стульев и черепки разбитой фарфоровой вазы.
На стенах висели аляповато написанные портреты королей, а между окон на небольших постаментах-столбиках стояли их бюстики и статуэтки. Я спросила, кто из них Пипин.
– Э-э, – задумался Мерлин и показал на статуэтку: – Вон этот, с гусем.
– С гусем? – удивилась я, подходя к узкому постамент-колонне у окна, на котором белая фигурка длинного человечка кормила гуся травкой. Причем гусь – улыбался!
– У него роман с пастушкой был. Она в честь короля даже гуся назвала. Там внизу написано.
Я наклонилась к скульптурке. На основании были выдолблено: «Пипин и Пипин». По крайней мере, у моего гольштанского предка было чувство юмора.
