Они колебались. А появившийся в коридоре граф де Шаньи, со шпагой и кинжалом в руках, ну никак не добавил им уверенности.
Александр проникнув в свою комнату, нашёл бедную, испуганную Розалию, спрятавшуюся за шкафом. Девушка вся дрожала, Александр жестом остановил её порыв кинуться к нему, показал, что надо молчать, и подошёл к двери. Распахнув её, он столкнулся с Карлосом, который по-прежнему прятался за спины солдат, понукая их.
На мгновение, два врага, увидев один другого опешили, а затем, одновременно, перешли в атаку. Карлос, закричав, произвёл выпад, Бриан, отбил его одним кинжалом, а вторым порезал руку противника. Карлос завизжал и отступил к стене, Александр сделал шаг и приблизился к противнику. Карлос дрожал, глаза его теперь, были полны ужаса. Еле слышно, с его губ сорвалось:
– Пощади.
Но было поздно. Полный решимости де Бриан, воткнул кинжал ему в сердце. Он услышал звук разрываемой одежды и плоти, и смотрел, смотрел, долго смотрел, в затухающие глаза Карлоса Перруджи.
Оставшиеся без предводителя солдаты, бежали. Они пробежали мимо Александра, прижимаясь к противоположной стене, толкаясь, мешая друг другу, со страхом посматривая на него. Так как никто не сделал попытки напасть на него, он дал им возможность бежать.
А в главном зале таверны, всё еще кипел бой, там Буше сражался с человеком Перруджи. Буше, вооружённый двумя корсиканскими ножами, ловко уходил от шпаги противника, и даже смог нанести ему несколько порезов и уколов, но и сам не уберёгся и был ранен в руку.
Появление в зале графа де Шаньи, остановило поединок.
– Твой хозяин мёртв. Сдавайся, забирай его тело, и убирайтесь к дьяволу!
Человек Перруджи, отскочил в сторону, смерил тяжёлым взглядом Шаньи и Буше, сплюнул и бросил шпагу.
Проходя мимо графа, он был остановлен вопросом и шпагой, упёршейся ему в кадык:
– Кто нас продал?
Бывший помощник Перруджи, хотел ответить графу какой-нибудь грубостью или колкостью, но готовые сорваться с губ слова, остановил Шаньи:
– Быстро и правду, и останешься жив.
Человек Перруджи, заглянув в холодные, стальные глаза графа, откуда сейчас веяло смертью, сказал:
– Один из наших увидел вас у Норманнского дворца.
Шаньи опустил шпагу.
В зал спустился де Бриан, который задержался, утешая Розалию. Постояв с низко опущенной головой над обезображенным телом Рисобаля и прочитав молитву, Александр сел на один их чудом сохранившихся в зале табуретов.
– Буше, ты всё сделал как я сказал?
Буше кивнул и Шаньи подошёл к стойке, за которой по-прежнему стоял бледный, перепуганный Андреас, его руки, лежащие на стойке, дрожали, отбивая дробь тарантеллы.
– Старина, слушай, эй, Андреас, ты слышишь меня, эй!
Дождавшись, когда взгляд Андреаса сосредоточится на его лице, Шаньи продолжил:
– Наших коней, доставишь в замок Бриан, ты понял?
Грек кивнул, и Шаньи и Буше направились к выходу. Де Бриан чуть задержался. Подойдя к Андреасу, он сказал:
– Похорони нашего друга по-человечески. Он это заслужил.
Проходя мимо пришедшего в себя, но продолжающего лежать и не делающего попытки подняться альгвазила, Буше шумно втянул носом воздух:
– Обосрался сердешный, слышь, какой дух от него тяжёлый.
У таверны, привлечённая шумом, собралась толпа. Трое вышедших из таверны, вызвали её оживление, но они, быстро растолкав любопытствующих, свернули на одну из улочек и скрылись.
По дороге Буше рассказал, что он нанял корабль, который может доставить их в Марсель. Капитан этой посудины, собирался выходить в море утром, так что они застанут его в порту. А там, в этом злачном месте, присущем всем портовым городам, их не отыщут никакие альгвазилы, потому что, чтобы прочесать все притоны им понадобится целая армия, а так как люди, обитающие там, не любят, когда суют нос в их дела, то это может стоит, и много крови. Так что, никто в здравом уме, не рискнёт соваться туда, чтобы их отыскать.
Шаньи одобрил все выводы сделанные Буше, которые к тому же полностью совпадали с его планами, и остаток дня и ночь, они провели в шумном и многолюдном припортовом кабаке, потягивая кислое вино. Буше, который чувствовал себя здесь как рыба в воде, сходил и договорился обо всём с капитаном.
Незадолго до рассвета они поднялись на борт голландского флейта, неизвестно какими путями попавшего в руки контрабандистов, с разношёрстной, собранной со всего Средиземноморья командой, капитан которого, рыжий здоровяк, с огромными кулачищами, встретил их радушно и лично провёл в принадлежащие им каюты.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ПРОЩАНИЕ
Успешно миновав таможенный досмотр, чему немало поспособствовал кошелёк с деньгами, который капитан корабля вручил испанскому чиновнику, и обогнув мыс Галло, флейт бросил якорь в прекрасно защищенной, скрытой со стороны моря живописной бухте, в паре лье от замка де Бриана. Было видно, что эту удобную гавань, часто использовали контрабандисты, через казалось неприступные скалы, обрывающиеся прямо в море, наверх вела тоненькая, едва заметная тропинка.
Во дворе замка их встречал Педро Вильча. Увидев живого и невредимого де Бриана, обеспокоенность исчезла с его лица, а губы растянулись в улыбке.
– Наделали вы шороху в Палермо. Даже здесь было слышно.
Как истинно предприимчивый человек, Маврикиос Зоргэс, уже прислал в замок двух своих людей, и они с деловитым видом расхаживали по двору, рассматривая и оценивая новое приобретение своего хозяина. Сам купец, обещал быть к вечеру.
Утомлённые пешим переходом Шаньи и Бриан, сели в кресла в гостиной замка, вытянув усталые ноги. Хуанита принесла вина. Педро расхаживал по залу, рассказывая:
– Они прибыли ночью. Сам алькайд, а с ним дворяне его свиты и три десятка солдат, и потребовал выдать им французских шпионов…
– Мы заставили их уважать себя, – с усмешкой вставил Шаньи.
– Я подготовил замок к обороне, расставил людей, роздал им оружие и стал ждать штурма, но они медлили. Вы правы, мы вселили страх в их души. Но тут галопом прискакали ещё всадники, и я уж было решил, что дело плохо. Одно только радовало меня, то, что взяв штурмом замок, они не застали бы вас, господин барон. Между тем, неожиданно для меня, внизу поднялась ругань, крики и два отряда стали угрожать друг другу оружием. Дело у них едва не дошло до драки. Но алькайд, не стал сражаться, и его люди ушли. А второй отряд разбил бивак у стен замка, как бы охраняя нас, и ушёл только на рассвете. Если честно, то я ничего не понял тогда, и ничего не понимаю сейчас. Кто были эти люди, которые защитили замок?
– Я тоже не понимаю, – сказал заинтригованный Бриан. И увидев улыбку на губах графа, спросил:
– Кто были эти люди, Шарль?
– Не буду искушать вас и терзать неведением. Этот второй отряд принадлежал Хуану д’Экскуриадо, у него поместье недалеко отсюда. Мы останавливались у него, когда искали вас, дорогой Александр. Я навёл о нём справки, он здесь на Сицилии в изгнании, состоит в оппозиции к герцогу Оливаресу[9 - Гаспар де Гусман-и-Пиментель, граф-герцог де Оливарес (1587–1645) – испанский государственный деятель, фаворит короля Филиппа IV] и мог стать хорошим союзником в борьбе с чиновниками из Палермо и в войне с Перруджи, так как он благородный кабальеро и терпеть не может несправедливости. Пока вы поправлялись от ран, я ездил к нему пару раз и договорился о помощи. Как только люди алькайда подошли к замку, сын Мигеля, Сальваторе, оседлал коня и поспешил за сеньором д’Экскуриадо. Ну, а дальше, ты всё видел, Педро.
Де Бриан, вскочил со своего кресла и подошёл к Шаньи.
– Спасибо, Шарль. Ты опять спас нас, мы в долгу перед тобой.
– Оставь, оставь благодарности Александр. Я просто делал то, что обещал твоему отцу, ну и конечно то, что я умею делать лучше всего.
– Они вернуться, и тогда нам уже никто не поможет, надо срочно уходить отсюда. Господин барон, господин граф, вещи собраны, и мы можем уйти, хоть сейчас.
– Молодец, Педро. У нас тоже всё готово, в Палермо улажены все дела, корабль ждёт нас, и вечером мы сможем выйти в море и вперёд, во Францию! Буше, собирайся, мы отправляемся во Францию!
– Извините, Шарль, но я не могу сейчас, уехать.
