– Что хотел?
– Есть наручи парные?
– Есть. Вы там в порядке? – Олег роется в саквояже, отыскивая наручи, которые вплотную крепят за запястья двух человек, бросает Северу.
– Да. Ты, кстати, был прав – не в Мари дело. Правда, он рассек Лерке бедро стеком.
– До крови?
– Да. Ничего, остановили, заклеили, сейчас уже без девайсов, страшного не случится.
– Ты смотри там, Славка, он кровь видит и дуреет.
– Да все, остановили, нормально. Как он так – во всю руку стеком…
– Все, иди, – Олег краем глаза замечает, что я зашевелилась, и шест опять раскачивается.
Север бросает в мою сторону взгляд, в котором нет ничего, кроме восхищения, и то, скорее, адресованного умению моего Верхнего, а не мне, и выходит из комнаты.
Олег же запирает дверь и возвращается ко мне, сдвигает, насколько может, чашки лифчика и берет зажимы. Те, что с лапками, цепляет по кругу, винтовые навинчивает на соски, проверяет, держатся ли, и снова ложится на кровать, прихватив стек. Время от времени он пошевеливает зажимы концом стека, и я всякий раз издаю какие-то странные звуки – что-то между стонами и истерикой.
– О, как тебя кроет-то, моя девочка, – смеется Олег. – Снимать?
– Н-нет…
Я знаю, что ему нравится вид моего вот так причудливо зафиксированного тела, потому готова провисеть так столько, сколько он решит. У Олега, к счастью, не так много фетишей, и подвесы, пожалуй, самый сильный из них. Иногда ему вообще ничего больше в экшене и не надо. А меня от шибари накрывает порой даже сильнее, чем от порки – как будто скрученное веревками тело дает свободу всему, что находится в моей голове.
Олег развязывает узел веревки, фиксированной к спинке кровати, и потихоньку опускает шест вместе со мной на покрывало. Зажимы впиваются в кожу, коснувшись поверхности, но я даже не чувствую этого – в голове шумит. Олег убирает шест, ослабляет веревки, переворачивает меня на спину и по одному сшибает стеком зажимы, кроме винтовых. Эти снимает рукой, внимательно глядя мне в лицо. Я запрокидываю голову, стараясь, чтобы он не видел, как меня буквально выносит от резкой боли в наполняющейся кровью груди.
– В глаза смотреть, – негромко говорит он, но я не могу справиться. – Мари, в глаза, я сказал.
Не могу… зажимы летят куда-то к подушкам, Олег сжимает грудь так, что я вскидываюсь вверх всем телом.
– Прекрасно. Стоять можешь? – киваю. – К стене.
Я пробую встать, но веревки на ногах не позволяют.
– Погоди, уберу совсем, – он разматывает обвязку и поднимает меня на ноги.
Делаю два шага к стене, поднимаю вверх руки, Олег надевает металлические наручники, крепит их короткой цепью к вращающемуся крюку в стене, разворачивает меня спиной к себе, садится на корточки и вынимает из саквояжа раскладную металлическую распорку с кожаными браслетами на концах.
– Ноги раздвинь немного.
На лодыжки крепятся браслеты, планка распорки регулируется так, чтобы свести ноги вместе я не смогла. Ооо, господин настроен играться… Мысль об этом как-то сразу приводит меня в готовность, и Олег смеется, скользнув запястьем вверх по моей ноге:
– Да что ж такое-то…
– Ну, простите…
– Это даже хорошо… даже хорошо, моя девочка… – бормочет он, поглаживая меня запястьем. – Так, все, стоять!
Он буквально отпрыгивает от меня, несколько раз шумно вдыхает и выдыхает, делая круговые движения руками.
– Что – и по девайсам нет предпочтений?
– Нет.
– Хо-ро-шо… – слышу, как за спиной коротко свистит, разрезая воздух, что-то однохвостое. – Ну-ка…
На спину сначала ложатся флоггеры – сперва один, потом другой, все быстрее и быстрее, я закрываю глаза, прислушиваясь к поднимающемуся снизу горячему ощущению. Когда я совсем расслаблена и ни на чем не сосредотачиваюсь, а доверяюсь Олегу, эмоции в экшене становятся более яркими, а тело лучше отзывается на любой девайс, я давно это заметила. Соответственно, и обратка Верхнему достается вполне полноценная, с Домспейсом.
Сегодня же Олег даже кляп мне не вставляет – кричать в голос я все равно не могу, что-то со связками в последнее время. Уронив флоггеры мне под ноги, он подходит вплотную, прижимается телом к спине – по разогретой коже бегут судороги, рукой входит внизу, я откидываю голову назад, ему на плечо, поворачиваюсь, насколько возможно, и с трудом открываю глаза:
– Дааа…
– Нет, дорогая, никакое не «да» еще, – смеется он, сразу убирая руку и отстраняясь. – Ты ж хотела, чтобы я делал то, что сам хочу? Ну, терпи теперь.
В другое бы время я зашипела, разозленная оборванным кайфом, но сегодня все как-то совсем иначе. Хорошо – я буду подчиняться и кончать, когда ты решишь. Лишь бы тебе было хорошо…
Сзади Олег щелкает по спинке кровати коротким, туго сплетенным из кожаных полосок бичом. Звук неприятный, ощущение на коже – тоже так себе, но если абстрагироваться…
– Цвет, Мари? – в перерывах между ударами спрашивает Олег.
– Зеленый…
– Выносливая девочка…
Но он всегда держит в голове, что я могу и соврать – а потом отключиться, не успев остановить его, потому после моего ответа наносит еще три удара и останавливается, снова придавливает к стене всем телом, снова входит рукой и убирает ее, когда мне остается полсекунды… Интересно, от этого можно сойти с ума?
Еще пара таких же сессий – и Олег отцепляет мои руки от крюка, снимает распорку и укладывает меня на кровать, не сняв, однако, наручники:
– Согни ноги. Руки за голову, – я подчиняюсь, и он наваливается на меня, вламываясь так, что мутится в голове. – Мари, куда?! – заметив закрытые глаза, легонько шлепает меня по щекам ладонью.
– Нет-нет… я… я здесь… – еле выдавливаю я, стараясь открыть глаза, которые словно клеем заливаются.
– Ну-ка… – он становится на колени, переворачивает меня и тянет к паху.
Это заставляет очнуться и даже как-то взбодриться. Но даже сейчас мне не удается подловить Верхнего и заставить утратить контроль над нами обоими. Он отпихивает меня буквально за секунду до конца, когда я уже мысленно торжествую и думаю, что выиграла.
– Э, нет, дорогая. Со мной такие фокусы практически не проходят, ты ведь знаешь. На колени спиной ко мне.
Его рука обхватывает меня сзади, ложится на грудь, колено раздвигает мои ноги, и я снова уплываю, чувствуя, как становлюсь совершенно невесомой. Олег дышит все тяжелее, я, собрав последние силы, делаю быстрое движение бедрами, рывком подтягивая одну ногу к другой, и нас одновременно накрывает такой волной, что нет сил сдерживаться. Олег орет так, что его, наверное, слышно на соседней улице. Он валится на бок, увлекая меня за собой, прижимает изо всех сил и бормочет в волосы:
– Моя Мари…
Я не могу ничего произнести – только хрипло дышу, вцепившись обеими руками в его руку, по прежнему обнимающую меня поперек груди. Олег набрасывает на нас покрывало, и еще через минуту его накрывает повторно, а я прижимаюсь к нему, словно стараюсь впитать каждую волну, в которых бьется его тело. И это ощущение не сравнимо ни с чем…
Среди ночи просыпаюсь, сажусь на кровати, чувствуя легкую тошноту – как всегда, если перебрала в экшене адреналина. Олег спит, обняв подушку, по его обнаженной спине пробегает тень – в окно светит уличный фонарь. Мне очень хочется прижаться лицом к этой спине, но я знаю, что Олег мгновенно отреагирует и проснется, а я хочу, чтобы он выспался хотя бы здесь.
