Предел – только небо. Книга 1. Земля

Глава первая

Время – это тот ресурс, который неподвластен человеческому существу. Все мы существуем в его потоке. Как правило, оно летит, и его невозможно остановить или угнаться за ним. Его ход беспрерывен. Оно безостановочно течет, и бытие людей меняется. Сегодня все иначе – сегодня фокус времени направлен в одну точку, течение жизни замедлилось, движение людей прекратилось. Поэтому я безотрывно стою в многокилометровой пробке на хайвее Шоссе Энтузиастов.

Если заглянуть в прошлое на лет десять назад, то можно с уверенностью утверждать: народ расходовал свой бесценный ресурс, тратя его на дороги. В 2045 году движение заметно улучшилось: люди перестали терять время, передвигаясь из одной точки мегаполиса в другую. Ситуация стабилизировалась после того, как правительство Москвы и Московской области отдало приказ о строительстве двухуровневых шестиполосных хайвеев. Дороги стали намного свободней и шире. Что происходит в этот обычный летний день? Я не знаю. Только мой электромобиль продолжает стоять на месте без движения.

Со мной в электрокаре находился самый важный член моей семьи – моя младшая сестренка Лили. Забирать ее каждый будний день после занятий в летней школе было моей обязанностью. Солнечный ребенок с темными длинными волосиками и светло-зелеными глазками сидел на заднем сиденье в детском кресле.

– Видимо, нечто серьезное случилось на дороге, – задумчиво произнесла Лили. – Как думаешь, Анна, что могло произойти? – задавала она вопрос с затаенным трепетом.

– Может, хомячки переходят через проезжую часть, – отшутилась я, поворачивая голову в сторону ребенка. Лили захихикала, озаряя электрокар ребяческим смехом. Ее ангельские глазки лучились детской наивностью. Поистине необыкновенный человечек. Я кивнула ей очень быстро, сморщив нос, чтобы состроить смешную рожицу.

Жара в это лето 2057 года была невыносимой. Кондиционеры часто выходили из строя и не всегда являлись спасением для человека. По панели телевидения и радиоклику постоянно вещали о так называемом резком увеличении средней температуры воздуха в атмосфере в ближайшем будущем, которое спровоцирует впоследствии катаклизм на планете и приведет к возможному ее разрушению или полному исчезновению. Из года в год люди верят и ждут глобального потепления. Ждут – и продолжают жить.

Изнемогая от беспощадных лучей солнца, обжигающих даже через тонированное стекло электрокара, я продолжала смотреть в одну точку на трассе – впереди стоящий электромобиль. Картина перед глазами не менялась уже несколько часов. Периодически вытирая тыльной стороной руки лоб и шею, я делала тяжелые вдохи-выдохи и отчетливо слышала, как томится от духоты сестренка. Лили посмотрела на меня измученным взглядом и протянула салфетку, чтобы я освежила лицо.

– Спасибо, солнышко, – одарила я сестру чуть кривоватой улыбкой и кивком головы в знак благодарности.

По радиоклику снова начались новости – значит, прошел еще один час. Но на сей раз не так долго мужской голос вещал о необратимых действиях республиканцев в США и смытом побережье Гавайев – вдруг начались помехи, и вскоре звук стих. Радиоклик замолчал, а следом за ним пропал сигнал навигационной системы. Теперь это была просто карта, которая не показывала даже местоположение.

– Алиса, что случилось на шоссе Энтузиастов? Почему пропал сигнал геолокации? – задала я вопросы искусственному интеллекту, нажимая на панели кнопку активации.

– Нет информации. Данные со спутника не поступают. Геолокация недоступна, – монотонно отвечала система женским голосом короткими предложениями.

Не получив ответ после трехчасового нахождения в кресле автомобиля без движений, я, чувствуя медленно нарастающий гнев, отстегнула ремень безопасности и вышла на улицу. Знойный горячий ветер вмиг полоснул своими острыми когтями, истязая тело и изнуряя голову. На солнце было страшно смотреть: оно становилось красным, словно горело изнутри. Я осмотрелась по сторонам, немного прошла вперед в надежде выяснить через общение с людьми, в чем причина столь длительного затора на хайвее. Да только ничего в радиусе видимого мне километра не менялось: шесть рядов электромобилей по одну сторону и шесть рядов электромобилей в обратном направлении застряли в одной точке времени и пространстве. Жители мегаполиса были дезориентированы. Некоторое время я наблюдала, как разозлившийся народ покидает электрокары, ругается и возмущается. Но озлобленное поведение и негативный настрой не решили проблему: дорога по-прежнему мертво стояла.

Смахнув капельки пота с лица и шеи, в состоянии неспособности дышать ровно, словно удушали меня намеренно, я вернулась в электрокар, по привычке активируя ремень безопасности. Панель загорелась. Толку от нее не было никакого, поэтому я решила отключить автоматический режим управления электромобилем.

– Алиса, настроить панель на ручное управление транспортом. Отключить датчики движения и фиксации преград. При остановке электромобиля и прекращении работы двигателя настройки не сбрасывать до ввода пароля «1, 3, 5».

– Ручное управление активировано до ввода пароля. Датчики дезактивированы.

– По-прежнему нет никаких данных со спутников?

– Спутники отключены. Информация недоступна.

По окончании короткой беседы с искусственным интеллектом я постаралась вывернуть руль вправо, чтобы выехать на аккуратно выстриженный газон и попробовать двигаться вдоль него. Я понимала все риски последствий нарушения дорожных предписаний; знала, что попаду в поле действия камер магистральной автодорожной патрульной службы, отчаянно надеясь, что они не работают в связи с коллапсом в системе и отключением спутников; смирилась с лишением лицензии на вождение без суда и следствия. Но стоять на месте уже более трех часов стало совершенно невыносимо. Немыслимо!

– Солнышко, держись крепче за сиденье! – приказала я сестре, не поворачивая головы в ее сторону.

Съехав с основной магистрали, я пересекла разделительную полосу, предназначенную для вынужденных остановок электротранспорта, и выехала на газон, медленно объезжая ямы, кусты и карликовые деревья. Несказанно повезло, что электромобиль у нас был с высокой подвеской – первоклассный экоджип марки «Лендровер»; высокоманевренный электрокар ловко миновал препятствия.

Я проехала какое-то расстояние, двигаясь параллельно хайвею. Постепенно кусты начали сменяться деревьями – мы въехали в парковую зону с густой растительностью и зеленью. Останавливаться я была не намерена, но и двигаться быстро мне не позволял грунт. Поэтому пришлось уменьшить скорость до тридцати километров в час и в спокойном темпе продолжать движение. Казалось, я находилась в игре, в которой должна первой добраться до финиша. Занятия картингом многому меня научили: владеть ситуацией и не бояться извилистой дороги, резких поворотов и преград.

Пока я прокладывала нам колею по парковому газону, маневрируя то влево, то вправо, стала замечать в боковые зеркала электрокара, что последователей-нарушителей оказалось не так мало – вскоре образовалась еще одна полоса из электромобилей, каждый из которых рисковал потерять лицензию.

Увлекательная дорога с препятствиями немного ободрила меня. Интерес мой подрастал с каждой следующей секундой увиливания от столкновения с очередной преградой. Лишь неожиданно раздавшийся видеовызов на передней панели электромобиля сбавил обороты адреналина и отвлек от маневрирования, электрокаров и деревьев.

– Привет, мам! – поздоровалась я, возвращаясь из своей игры в гонки в реальность.

– Привет, Анна! – торопливо отозвалась мать, отображаясь голограммой. – Только что смотрела новости по телепанели, – будто бы с отдышкой говорила она. На лице показалось волнение. – Что-то невероятное происходит на планете.

– Ты права, – присвистнула я. – Мы уже более трех часов стоим в огромной пробке на шоссе. Отключены все спутники по какой-то причине.

Голограмма начала мерцать, голос – сбиваться.

– Мам, у тебя все в порядке? – спросила я озадаченно, стараясь произвести небольшие настройки на панели экрана видеовызова.

Через секунд двадцать до нас долетели обрывки ее фраз:

– …не так… сестру… люб… дети.

Изображение исчезло, связь прервалась, но я упорно пыталась набрать номер матери снова и снова. В ответ слышала одни и те же слова: «Вне зоны локации».

– Алиса, почему не работает видеоконтактная связь телеконференции? Может, с электрикой в электрокаре не все в порядке?

– Сбоев в электромобиле не наблюдаю. «Лендровер» работает в штатном режиме. В связи с отсутствием данных со спутника нет возможности соединения по видеоконференции или передачи голосовой информации через контакт.

Лили начала нервно ерзать на сиденье, особенно после того, как уловила некую озадаченность на моем лице, появившуюся в результате отсутствия возможности соединения через конференцию, неспособности войти в сеть Интернет и неполученной информации от искусственного интеллекта. Несмотря на открытый интерес со стороны ребенка, вопросов сестра не задавала. Сосредоточившись на передней панели видеовызова, я сделала еще одну попытку соединиться по видеоконференции с матерью, но, не успев дождаться очередных слов: «Вне зоны локации», увидела в зеркало заднего вида свое потускневшее от неожиданности лицо, испуганные круглые зеленые глаза и необъятное покрывало пыли, смешанное с еще какими-то объектами, несущееся сзади прямо на нас. Глотая долю ужаса, я резко нажала на педаль тормоза, схватила голубую кофточку сестры и бутылку с водой, чтобы полить на лицо и смочить ткань.

– Лили, быстро перелезай на переднее сиденье! – приказным тоном потребовала я от сестры, наблюдая, как облако дыма, пыли и каких-то предметов вальсирует в воздухе позади электромобиля и с невероятной скоростью приближается к нам.

Сестренка молниеносно отстегнула ремень детского кресла и перекинула ноги вперед, затем ловко схватилась за мое плечо и, словно пантера, прыгнула на переднее сиденье. Ее глаза едва уловили момент, когда какой-то электрокар взлетел вверх по воздуху, отчего задрожала и умоляюще вцепилась в мою руку, будто искала в этом действии спасение.

С помощью отпечатка пальца, штрихкода и чипа я выключила питание электромобиля. Страх озадачивал и направлял. Благодаря его силе и широкому молниеносному распространению я уже оторвала от своей белой рубашки кусок ткани, наспех полила на нее воду из бутылки и просунула материю сестре.

– Прижимай к носу и держи как можно крепче, – с эмоцией испуга на лице и в голосе настаивала я, стараясь хоть немного подавить тревогу внутри себя ради сестры, у которой расширились от неожиданности зрачки и выступила испарина на лбу. Не от жары – от леденящего демона ужаса, лавой окатившего ребенка с головы до пят.

Лили кивнула головой и посмотрела на меня умоляющим взглядом. Я моргнула одними ресницами, подтверждая ее самые страшные опасения. Потом наспех вылила из бутылки на ладонь еще немного воды и обтерла лицо сестренки. Следом повторила процедуру на себе. Показывая Лили, что девочка должна делать с кусочком мокрой ткани, я прислонила кофту к носу, почти закрывая лицо целиком.

– Милая, закрой глазки и согнись, – почти спокойным тоном в данной ситуации попросила я, ощущая, как пламенный пожар внутри разрастается; и погладила сестренку нежно по волосам, потому что не знала, переживем ли мы этот вихрь, столь целеустремленно мчащийся на нас. Вибрация шла по полу машины – земле, заставляя дорогу изгибаться, проваливаться и трещать. Мы наблюдали, как некоторые электромобили с пассажирами будто исчезали в недрах земли, некоторые взлетали ввысь – скорее от того, что асфальт огромными кусками вставал ребрами кверху. И лишь некоторым судьбоносно повезло, словно была дарована награда свыше – остаться нетронутыми в своих электромобилях на прежнем месте.

Лили свернулась калачиком на сиденье, сильно от страха зажмурила глаза и прислонила кусок ткани от моей рубашки к носу; все, как я ей и показала.

– Умничка! – подбадривала ее я, повернув голову в сторону заднего стекла.

Страх кровавыми щупальцами сковал мои движения. Дрожь змейкой бегала по всему телу. Последнее, что я помню: я отстегнула ремень безопасности, закрыла нос мокрой кофтой и накрыла собой крохотное тельце Лили, слыша только тяжелое дыхание, свое и ребенка, которого я всячески желала защитить, пусть и ценой своей жизни.

Электромобиль начало без остановки раздражающе трясти, наклонило довольно резко на правый бок, но не перевернуло. В тот момент, когда я позволила себе поднять голову, ощутила, как нечто слишком мощное, похожее на ураган, сметавший все на пути, протащил электрокар вперед. Неуправляемый электромобиль летел в потоке ветра и мусора до тех пор, пока мы не почувствовали беспощадный удар. И даже в таких диких условиях стихия не смогла сломить мой дух и убить надежду на спасение, которая всячески помогала мне держаться за сиденье мертвой хваткой и оберегать своим телом сестру, закрывая ее, точно щитом.

Постепенно буря начала стихать, вибрация исчезла так же быстро, как и появилась. Медленно, с бушующим страхом внутри я подняла голову и посмотрела в окно своего электрокара. Моему немому изумлению не было предела. Я была в полной мере озадачена тем, что предстало перед моим взором: шоссе было полностью разрушено. Нас окружал хаос: беспорядочно разбросанные электромобили, словно детские игрушки, изувеченные, разорванные и окровавленные тела людей покрыли весь видимый периметр, сложившиеся как карточные домики близ дороги постройки по левую сторону и вырванные с корнем деревья по правую сторону. Проклятое место трагедии было накрыто облаком пыли, но коварные мысли дорисовывали в уме весь ужас стихийного бедствия. Среди выживших началась паника, отовсюду доносились душераздирающие крики. Людская раса вымирала, постепенно задыхаясь от удушья. Те же, кто оставался до сих пор в сознании, начали впадать в депрессию или еще хуже – в истерику. Повсюду только разруха и смерть, шагающая по пятам за жителями столицы.

Мне жизненно необходимо было совладать со своими эмоциями, привести разум в позицию готовности «бороться». Поэтому, сильно сжав костяшки рук, стиснув до боли веки и откашлявшись, я открыла глаза и постаралась как можно скорее убраться с места трагедии, пока мы обе не задохнулись от загрязненного воздуха, смешанного с частичками песка, грязи и запаха крови.

В состоянии небольшого шока я прислонила чип идентификации трясущимися руками к панели, который до этого крепко сжимала в ладони, и торопливо дала считать сканеру свой отпечаток пальца и штрихкод с номером идентификации. Двигатель странно зажужжал и захрипел, но через несколько секунд необычный звук утих.

Озадаченно посмотрев на широко раскрытые от ужаса глаза сестры, я немного сдала назад, пытаясь отъехать от дерева, в которое нас отбросило самым извращенным способом. Казалось, что в голове все еще звенело после удара, но на самом деле этот раздражающий скрип доносился откуда-то сверху, будто над нами что-то нависало. Мои опасения подтвердились, когда я подняла глаза наверх и рассмотрела сквозь серое облако пыли тревожную картину вышерасположенной дороги. Электромобили висели на кусках арматуры, торчащих из хайвеев второго уровня, и деревьях, качаясь и периодически падая вниз, разбиваясь вдребезги и разлетаясь в стороны. Не совладала я с эмоциями, напугав сестру тяжелым выдохом с выплескиванием из себя членораздельных звуков и бонусом в виде неконтролируемой дрожи. В глазах горел ужас, подавленность и полное бессилие, и это не говоря о нервах, которые были на пределе. Именно страх в очередной раз помог мне взять контроль над растерянными эмоциями и с небывалой хваткой нажать на педаль газа. «Лендровер» начал буксовать, но, видимо, та самая прославленная и великая тяга к жизни помогает в наиболее неудачный момент, поэтому в своих мольбах я смогла заставить электрокар сдвинуться с места. У создателя вселенной на нас явно другие планы – потому что, как только мы покинули место столкновения с деревом, зацепившийся за арматуру электромобиль сверху упал прямо перед нами. Лили чуть не расплакалась, услышав удар металла о поверхность земли. Испуганный ребенок сидел с круглыми глазами, как у совы, выглядывающей из дупла, и по-прежнему продолжал держать мокрую ткань, пряча под ней лицо.

– Тише, детка, – успокаивала я сестренку, протягивая свою ладонь к ее щеке. – Все уже закончилось.

Я понимала, что мои слова не исправят ситуацию, но не могла не заметить по лицу ребенка, что моя маленькая девочка нуждалась во мне. Успокоение – все, что я могла ей сейчас предложить.

Уехать далеко мы не успели, потому как стихия приготовила новый сюрприз для выживших людей мегаполиса. На сей раз в зону досягаемости нашего взора попали несколько воздушных фонтанов, полыхающих из недр земли и сотрясающих ее под своим могуществом. Это были настоящие воздушные гейзеры, обрамленные ярким пламенем после попадания газа в атмосферу. Продукты их распада и горения выбрасывали в воздух испарения и углекислый газ, благодаря которым стало почти невозможно дышать даже через мокрую ткань и воду. Не зная, что еще могу сделать, чтобы мы с Лили не задохнулись, я рефлекторно вылила остатки воды на лицо сестры в превеликой надежде, что моя малышка продержится еще немножко. Мучаясь в тяжелейшей одышке, я развернула машину на девяносто градусов и начала углубляться в лес, ощущая, что силы меня постепенно покидают. Ради сестры я обязана была находиться в сознании и увезти нас подальше от места бедствия, постараться сохранить нам с Лили жизнь. Не всегда растительность и поваленные деревья открывали нам путь, скорее, прогоняли нас из своих владений. Чем дальше мы заезжали вглубь леса, тем лучше себя чувствовали и быстрее приводили ум в ясность. Страх держал меня на этом свете, отражаясь в глазах, особенно при виде хайвея второго уровня, болтавшегося на арматуре, – не сбавлял напряжение во всем теле, пока все его части не померкли в дымке.

Двигались мы медленно по бездорожью, но все же верно удалялись от места трагедии. Настала странная пугающая тишина, словно это затишье перед бурей. Вокруг нас не было людей. Показалось, будто мы были одни во вселенной. Москва превращалась в город-призрак, сплошь погруженный в туман из пыли. После случилось нечто, отчего можно потерять веру и надежду: разряды огненных шаров из космоса стали атаковать шоссе, лес, дома – весь восток столицы, словно из пулемета открыли огонь по цели и будто добивали тех, кто еще мог остаться в живых. Мы с Лили смотрели друг на друга, боясь даже дышать. Мое смутное сознание вещало мне твердо: дома больше нет – возвращаться некуда. Слезы наворачивались на глаза, пока я смотрела на маленькую девочку и одновременно пыталась оценить размах грозившей опасности. Лицо Лили было исполнено неподдельным испугом. Именно паника, которую я видела в глазах ребенка, придавала мне силы, заставляла пресекать боль и все те чувства, что жестоко сдавливали сердце, ранили его и уничтожали. Первостепенной задачей было защитить Лили. Важно было то, что я не имела права на ошибку. Мне запрещено было проявлять слабость, меня не должен был настигнуть страх перед надвигающейся опасностью, карауливший за каждым углом или поворотом.

Параллельно выстраивая в уме алгоритм последующих действий, который приведет нас к заданной цели, и наблюдая за опасной дорогой, я упорно двигалась, пробираясь сквозь заросли деревьев, разрушенные дома, магазины; выехала на второстепенную трассу, где за пеленой пыли, скрытой от людских глаз, еле заметила полуразрушенное здание гипермаркета. Не останавливая электромобиль, я прямиком заехала в магазин по сохранившемуся подъемнику.

– О господи, – выдохнула я слова вслух.

Магазин был заполнен хаотично разбросанными человеческими телами, покрытыми обвалившейся частью крыши здания. Это дикое зрелище не могло не оставить отпечаток ужаса на лице, искривляя красивые черты в гримасе отвращения. Ожесточив душу и восстановив дыхание, я остановила электрокар посреди торговых рядов с напитками, открыла дверь, подошла к прилавкам и начала забрасывать в багажник воду. Я запретила себе смотреть на залитый кровью пол, приказала не замечать останки тел. С таким же девизом вышла из электромобиля Лили, твердя себе под нос, словно мантру, слова:

– Не смотреть! Не замечать! Это все ненастоящее! Просто фильм ужасов.

Как бы сильно я ни старалась преодолеть отвращение с помощью иного рода мыслей, все равно натыкалась глазами, не желая того, на трупы людей и оторванные конечности. Это приводило меня в ужас, от которого я могла испытывать лишь желание убежать из этого места. Слушая голос рассудка и трезво оценивая каждое действие, я собирала продукты питания с полок, воду, консервы; бегала между рядами и сгребала необходимую атрибутику: ножи, арбалет, дротики, колчан со стрелами, топор – в общем, все то, что могло пригодиться нам для выживания. Лили тем временем подобрала с пола несколько кусков мыла, зубные и банные принадлежности, затем набрала влажных и сухих салфеток. В последнюю очередь я забросила в машину два надувных матраца и множество респираторов, два из которых я сразу определила в применение, надев на себя и сестренку.

– Может, нам взять немного хлеба? – предложила Лили.

Я кивнула и, сев в электрокар, подъехала к пекарному блоку, где вся продукция так же беспорядочно была разбросана по полу.

– Бери хлеб для тостов в обертке, – целенаправленно указала я. – Он может не черстветь в течение многих месяцев. – Лили тут же бросилась выполнять мой наказ.

Когда багажник электромобиля оказался заполненным необходимыми вещами для выживания на первое время, я захлопнула заднюю дверь электрокара, осторожно подъехала к подъемнику и направила транспортное средство вниз к пешеходной полосе.

Тротуар уходил вглубь к домам. Поэтому, притормозив и на секунду задумавшись, я все-таки решила ехать вновь через кусты и деревья вблизи трассы. Через четверть часа перед нами проявилась из тумана станция электроподзарядки электромобилей, но ни одной живой души вокруг мы не заметили. Лишь несколько мертвых тел лежали возле резервуара с зарядами. И чтобы невзначай не оказаться на их месте, я выбралась из электрокара, вытянула почти разряженную капсулу аккумулятора банка заряда и, стараясь не думать о худшем, подошла к главному компьютеру на станции; панель загорелась.

– Пожалуйста, пять капсул с зарядом для «Лендровера», – неуверенно произнесла я, стараясь не касаться панели.

– Оплата невозможна. Сервер системы не подключен к сети, – ответил искусственный интеллект.

– Тогда прошу обменять капсулу в кредит на имя Анны Политаевой. Идентификационный номер: 75622743-35. Оплату подтверждаю при следующем обращении на станцию электроподзарядки.

– Одобрено. Вставьте разряженную капсулу в ленту пауэрбанка.

– Выполнено.

Система просканировала капсулу.

– Анна, возьмите капсулу с зарядом на пятой ленте, – произнесла система. – Хорошей дороги.

Я осторожно вытянула капсулу из ленты и вставила в банк заряда электрокара. Итак, в запасе у нас было только 24 часа. Остается надеяться, что этого времени нам хватит, чтобы забрать родителей и выбраться из Москвы. Но все шло неправильно и вопреки, будто специально задерживало нас.

Облокотив голову на дверную стойку электромобиля, я зажмурила сильно глаза, пытаясь просчитать, какую ошибку совершаю. Внутри светилось яркое понимание того, что в центр нам нельзя направляться, но я не имела права не проверить, живы ли родители. Это и станет упущенным временем, что может сгубить нас. Я чувствовала, что мои старания, в конечном счете, навредят нам, но не смогла не послушать сердце, почему-то страстно затягивающее меня вернуться в адскую пучину, будто там было нечто важное и слишком значимое для меня лично. Мысли эти плутали в моем воображении, не позволяли мне отступить от решения двигаться в сторону центра. В действительности мне нужна была перезагрузка: вернуть себе покой, а заодно и здравый смысл. Когда воспаленное воображение отключилось, я выпрямилась и решительно села в электрокар.

Какое-то время мы ехали по развалинам, удаляясь от трассы и слушая гул, доносившийся от лопастей вертолетов, пока окончательно не сбились с пути. Сестренка молчала. Не говорила и я. Внутри боролись здравый смысл и навязчивое желание: отыскать, найти это что-то, добраться до центра, забрать родителей; продолжить надеяться, что мама и папа были живы. Это самая отвратительная мысль, которая будоражила меня, жужжала в голове, точно пчела, причиняла невыносимую боль. Переписать идею было невозможно, ведь воображение подкидывает красочные картинки в любую закравшуюся мысль. Но чтобы ослабить ее хватку, я начала быстро крутить головой, затем коснулась рукой лба, чтобы растереть его, словно пыталась вытащить занозу.

Лили так и не произнесла ни слова, пока не заметила оборванную вывеску: «Аптека».