Затем Валера пошёл на кухню. Там он улыбнулся приветливому солнышку и, мурлыкая себе под нос какой-то весёленький мотивчик, принялся давить сок из свежих апельсинов.
Когда два высоких стакана были наполнены оранжевой свежестью, он отправился будить Мишу. Тот просыпался даже тяжелее, чем обычно, но Валера не придал этому особого значения. Он в какой-то мере был убеждён, что так влияет на ребёнка пересыпание (он-то находился в полной уверенности, что его сын в девять, в крайнем случае, в половине десятого засыпает), но пока решил ничего не предпринимать в этом направлении. Миша совсем ещё ребёнок, а значит, ему надо спать столько, сколько требует организм.
Они сидели на кухне и пили прохладный апельсиновый сок. То и дело о стенки бокалов звонко ударялись кусочки льда.
– А где мама? – спросил Миша.
– Мама уехала в Москву. Ей вчера позвонили и сказали, что появились срочные дела.
– Кто позвонил?
– Ну, какая тебе разница? – вопросом на вопрос ответил Валера.
Миша терпеть не мог, когда папа так делал. Но к его, папиной, чести надо было признать, что случалось подобное крайне редко. В основном, он, не теряя терпения, разъяснял малышу всё, что знал.
– Никакой, – сказал Миша. – А что мы будем делать сегодня после зарядки?
– Сынок, если ты не против, то сегодня зарядку можно не делать. А после сока я предлагаю пойти купаться.
– Ура! А можно я возьму с собой свой пароходик?
– Конечно, можно.
– А уточку?
– И уточку.
– Ты самый лучший папа на свете!
Миша сиял, едва не затмевая свет солнца. Казалось, что вся его утренняя потерянность сгинула без следа. Лишь вокруг глаз залегли едва ещё наметившиеся тёмные круги.
– Мы даже можем взять с собой надувной матрац, чтобы ты мог поплавать, – сказал Валера.
– Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, сынок, и хочу, чтобы ты отлично провёл время до возвращения мамы.
– А когда она вернётся?
– Скоро, Мишутка, скоро. Она обещала приехать через два дня, но может немножко задержаться.
– А нырять мы будем? – Миша ещё не отличался связностью мыслей, хотя отлично улавливал её в рассказах.
– Если захочешь, то будем.
– Я хочу, папа.
Затем последовали недолгие сборы, в процессе которых Миша, в основном, носился вокруг своего пытающегося всё собрать и уложить отца и норовил обнять его. Миша действительно любил Валеру, и дорогого стоила эта сыновья любовь.
Наконец, всё было упаковано, и отец с сыном двинулись в путь. До реки было метров триста; до пляжа чуть больше – километр, но для четырёхлетнего мальчугана это было поистине огромное расстояние.
Поначалу он шёл сам, поэтому двигались они медленно, но потом Валера посадил Мишу к себе на шею, объяснив, что тому надо поберечь силы для купания. Минут через пять они были на пляже, а ещё через десять (с учётом накачивания матраца воздухом) – в воде.
Вода была приятно-прохладной. Она снимала с тела утомление, накопленное предыдущими днями, и микрочастицы грязи, которые так и норовят забить поры. Мише эта вода показалась такой же прекрасной, как и вчерашняя из графина. Не по вкусу, конечно, а по ощущениям.
На пляже яблоку негде было упасть. Смеялись и прыгали дети, веселились взрослые; всем было хорошо. В том числе и Мише. На некоторое время он полностью забыл обо всём, что случилось вчера ночью, отдавшись власти волн и задорному настроению. К тому же папа не отходил от него ни на шаг.
Нельзя сказать, что Миша испытывал недостаток внимания, но всё-таки сейчас, когда оно было полностью сосредоточено на нём, и ни на ком больше, он чувствовал себя гораздо более счастливым. Он даже поверил в то, что эти дни без мамы и впрямь станут праздником.
Нет, он ни в коем случае не испытывал радости из-за её отсутствия и даже грустил немного, но всё же она слишком сильно занимала папу, у которого из-за этого оставалось меньше времени на своего сына.
Три часа на пляже пронеслись с огромной скоростью, хотя Миша и успел в достаточной степени утомиться от купания.
– Ну, что, – спросил Валера. – Пойдём домой?
– А что мы там будем делать? – иногда дети перенимают именно те привычки родителей, которые им самим до жути не нравятся, в частности, отвечать вопросом на вопрос.
– Мы отдохнём, примем душ, поедим, а потом можно будет поиграть.
– А во что?
– А во что захочешь.
– Ну, тогда пошли, – с абсолютно серьёзным видом, который так смешит взрослых, заявил Миша. – Я по пути домой придумаю, во что мы будем играть.
– Будь по-твоему, – не скрывая улыбки, сказал Валера.
Потом был поход домой, после душ, отдых и еда. Валера готовил редко, но Мишу всегда поражало то, насколько еда, приготовленная папой, отличается от той, что готовит мама. У папы получалось всё как-то по-особому, хотя использовался минимум продуктов. Больше всего Мише нравилась яичница с ветчиной и чёрным хлебом.
Поев, Валера и Миша направились в гостиную. Это была достаточно большая комната с искусственным камином, заставленная сервантами, шкафами и книжными полками. Достаточно самобытная обстановка. Здесь же была и импровизированная игровая, в которой хранились все игры, а также придумывались новые.
– Ну что, придумал, во что играть будем?
– Хочу в лото, – сказал Миша.
– Но нас ведь всего двое. Играть будет не интересно. Придумай что-нибудь ещё.
– Тогда давай в машины и самолёты, – предложил карапуз, который до безумия любил эту игру.
Суть заключалась в том, что машины и самолёты воевали между собой, и одни должны были уничтожить других. Миша всегда управлял самолётами и, конечно же, выигрывал.
Затем последовала игра в лошадок. Её сменила следующая. Таким образом, Валера играл с сыном до шести вечера. Потом он отвёл Мишу на кухню, напоил сына вечерним соком, и они вдвоём вышли в сад.
Надо сказать, что сад раньше всегда очень нравился малышу, но после прошедшей ночи он стал его бояться. Однако при свете солнца здесь было по-прежнему весело и радостно.
Миша беззаботно бегал между деревьев, играя с отцом в прятки. Потом они поборолись на мягком травяном ковре, а затем решили посадить кустик смородины.
У Миши давно не было такого беззаботного дня. У Валеры, кстати, тоже.
