рвёт.
НА КРЫЛЬЯХ МУРАВЬИНЫХ
…но я не готов говорить о Хайяме
С вами, летающими муравьями,
На блёстком мгновенье из смерти в смерть.
В окошке предбанника рыжая медь
Прожгла некудышние зимние тюли…
Ушли муравьи в голубые июли…
В рассыпанных буквах себя обрели,
Сцепились в слова, а слова в рубаи…
Что знаешь, творец, ты о творчестве, если
Мешает природа дремать тебе в кресле?
Слагая возникшие чувства в стихах,
Лети на крылатых своих муравьях.
В СУХОМ ЛЕСУ…
В сухом лесу, корявом и бесплодном,
Где только тьма плетёт свои венки,
Красноголовик шляпкою холодной
Что сил упёрся в ветхие пеньки.
Куда, зачем он лез?.. Силён, однако…
И если б не забрёл я в эту тьму,
Он так и сгнил бы, красненький, бедняга,
Во мхах и прели, судя по всему.
Под корень срезал – чисто на засушку,
Не проверяя, враз определил,
Но… Может быть, нагнувшись за волнушкой,
Его я?.. Да, представьте, обронил…
Не обнаружив яркую пропажу,
Я сплюнул мат, с албастым не в ладу…
И стало мне тогда до жути страшно:
О, как несложно выпасть на ходу.
В ГРЕМЯЩЕЙ ТИШИНЕ
Безоглядная жизнь, одинокая…
Ванна пены с огнём войны.
Фантазийной души паноптикум,
Обнови мне ночные сны.
Что реальность? Суха? метельная
С дирижёрами злых идей.
Тьма и… спальня моя отдельная —
Канонада взрывных недель.
Признаюсь, появилась мания
Выходить в коридор, смотреть
В синь окошка сквозной проталины
На больную до света медь.
Жить, не спать и… не жить, чего уж там,
Под метлою летя в совок…
Если что и спасёт, так колышек,
Что в ветрах не упасть помог.
Но подвязка слаба, не выстоять…
Тонки ветви больной любви…
Не спешите, вокзалы-пристани,
Не досадуйте, соловьи…
Буду с крыши смотреть в грядущее,
Буду ждать-дожидаться зорь…
Если смерть до руля допущена —
Значит, души изъела хворь.
Скачет, скачет мячом резиновым
Месть вселенской величины…
Вбить бы кол в эту грудь осиновый,
Раз не чувствует тварь вины…
Безоглядная жизнь, одинокая,
Перебором нестройных струн…
Кто-то ходит всю ночь под окнами,
Ловит ядра и льёт чугун.
INFINITAS
В итоге – новый круг. Прошедшее – забыто.
Повыцвели слова на серых валунах.
И только лунный глаз, как лупа следопыта,
Таращится с небес без бодрости и сна.
Гирлянды новых тем пульсируют не ново,
Но острые зрачки не ведают про то…
Вагон, вагон, вагон… Состав идёт на Ровно
Под песни пастуха с нейлоновым кнутом.
Тревожно тлеет даль – багровая злодейка.
Двенадцать ярких звёзд – сквозь окна в потолке.
И войны, и любовь, и жизнь – сплошные деньги…
И даже медный крест в трусливом кулаке.
Всё повторится вновь. Состав стучит на стыках.
Скорей, скорей, скорей… Ах, знал бы он куда
Умчится эта новь свежайшею простынкой —
Взревела б даже сталь и встала от стыда.
ПРОБУЖДЕНИЕ
Состояние пробуждения
Не нуждается в убеждениях,
Кругосветной помойке выдумок,
Документах, на имя выданных…
Взять и смять бы их все по случаю,
Уничтожив чесотку сучию
Необузданной проблематики!..
Есть иное, к чему внимательны
