Факт оставался фактом – петухов воровал именно он. Да он и не возражал, и при первом допросе вывел сам себя на чистую воду. Сотрудничал, так-сказать, со следствием. В конце-концов судья решил так. Собрать все письменные и устные заявления, сосчитать петухов, сосчитать сколько цыплят в украденном хозяйстве не родилось и назначить наказание за каждого нерожденного цыпленка – один день отсидки. Таких нерожденных цыплят хватило почти на три года. Но, слава Богу, срок подходил уже к концу!
Нужно заметить, что здесь «Слава Богу!» ещё неизвестно для кого.
За это время старичка приучали к работе, хотели, чтоб он оштукатурил каземат. Вот там-то и остались следы его искреннего рвения к работе и познания в строительном деле на стенах каземата.
Сердобольные селяне, за то, что перестали пропадать петухи приносили ему передачи. – То вареные яички, то поджаренную курочку. Но срок заключения кончался и Фемида вечно его пугала скорым освобождением. Хотя и сама Фемида не слишком этого желала, потому, что его почти каждый день отпускала на рыбалку, а он в этом деле был ас. Так что жаренная рыбка бывала часто.
Вот Ибрагима и подселили к нашему старичку. Можно сказать повезло ему – что мы и увидим дальше.
Наутро вызвали Ибрагима к следователю. Это так называется что вызвали, потому что следователь пришел сам в камеру с огромным портфелем. Тут же внесли стол и две табуретки. Сели напротив друг друга. Посмотрели друг другу в глаза. Начал Ибрагим.
– За что меня арестовали господин…
– Следователь… Но здесь вопросы задаю я. – И так… с какой целью и кто направил вас пересечь государственную границу? Вы должны назвать явки, соучастников пересечения границы. У нас есть сведения, что вы границу пересекали не один, но поймали пока только вас. Вы должны рассказать каким образом пересекали ее, эту самую границу, другие нарушители. Не все же на бревне! Беспокоится не стоит, выловим всех! Всех – до одного…
– Господин следователь…
– Не перебивайте меня вести дознание! – возразил следователь, вынул из портфеля кипу бумаг, потряс ими перед носом Ибрагима и продолжил – вот видите сколько дел! Каждая бумажка – это судьба каждого шпиона! И все они говорили, что просто заблудились, а мы их вывели на чистую воду. Вот вывели и вас… это… на чистую воду. Вы же видите, что я и фамилию вашу не спрашиваю, потому, что знаю подлинную.
– И что вы с ними сделали … – робко спросил Ибрагим.
– Как что?! – он еще спрашивает что! – Да пустили в расход! – И сообщников ваших… это…
– Нет у меня никаких сообщников, кроме моих спасителей…
– Вот-вот, и их тоже…
У Ибрагима опустилось сердце ниже желудка. Но дверь открылась и в камеру зашел младший полицейский и подмигнул Ибрагиму. Дескать – все дело в моих руках! Он обратился к следователю —
– Этот злоумышленник разве еще не рассказывал как он в прошлом году в драке убил уважаемого и законопослушного гражданина?
– Ты что это буровишь Антон, он что заплатил тебе? То дело давно закрыто, всем кому нужно вынесли приговор. Так что там все чисто.
– Ну наверно этот мерзавец был соучастником убийства, может так случится… Нужно дополнительно вызвать и допросить убийцу.
– Ты что не знаешь, что в том селении действует вендетта, так что у того убийцы даже косточки погнили. Знаешь Антон не мешай мне вести следствие. Поймал шпиона и на том твое дело закончено. Будешь отмечен. —
На слове отмечен, младший следователь заулыбался, но на всякий случай продолжил —
– Хорошо, но может этот мерзавец две недели тому назад свинью украл. Он признался мне по дороге когда мы ехали. – Следователь посмотрел на него строго, постучал указательным пальцем по столу, и сказал —
– Будете болтаться вместе! Ты что хочешь чтобы я государственное преступление переквалифицировал на совсем невинную статью… на кражу? – Но тут вмешался сокамерник – Петушиный Старичок. Мы же помним, что следствие велось прямо в камере. Он сказал —
– Мартын Мартынович, Ибрагим отличный кузнец, он мне все рассказал. У вас все кони не подкованы, да и в районе тоже, а ты ему шпионаж шьешь, да еще виселицей пугаешь! Подумай сам какая выгода – когда кони подкованы.
Следователь подумал, помолчал, спрятал все папки в портфель и сказал.
– Ну это совсем дело другое! Здесь совсем другая статья прописанная. Приду домой и загляну в уголовный кодекс. А этим мерзавцем, то есть – шпионом, или как там, пусть занимается старший надзиратель. Конюшня в его ведомстве… да, кстати, моих лошадей, господин шпион, подкуешь первыми… И он первый раз улыбнулся Ибрагиму.
Следователь вышел, за ним вышел и младший полицейский.
Принесли обед. В обед сегодня заключенным давали на первое суп из кукурузными клецками и с кусками индейки, так что не поймешь чего больше. На второе свиную отбивную с печеными яблоками и жареной картошкой. На третье по выбору – то ли компот, то ли хлебный квас, то ли пиво. Ибрагим и Петушиный Старичок выбрали пиво. Зашел старший надзиратель и сказал —
– Ты, Ибрагим, когда отдохнешь после обеда, заходи ко мне на второй этаж. Если есть при тебе карты, то захвати с собой.
– Есть карты, он мои возьмет – заметил Петушиный Старичок.
– Твои карты как тряпки, их растасовать нельзя. Я же тебя учил, что каждую карту нужно клеить клейстером из трех бумажек. А когда они высохнут, но не совсем, положить всю колоду под пресс, ну, скажем под ножку нар, и самому лечь на них, а потом аккуратно всей колодой и обрезать.
– А я так и сделал. Вот на, посмотри.
– Ладно, отдаш Ибрагиму – и он махнул рукой и вышел.
Все погрузилось в послеобеденную дрему. Когда поспали Ибрагим пошёл к старшему надзирателю наверх. Камеры оказывается здесь днём не закрывались.
На втором этаже интерьерчик был что надо, даже описывать было бы не серьезно, все равно, что нибудь… да упустишь! Но самое главное, что бросалось в глаза – так это на столе стоял штоф, явно с хорошим спиртным, моченые грибочки, колбаска нарезанная большими кусочками, и еще разные разности, всего и не упомнишь, плюс две граненные рюмки. Явно стол был накрыт на двоих. Заглянула пышечка —жена старшого надзирателя и он обратился к ней —
– Ты иди и плотно закрой дверь, дела государственной важности обсуждать будем с пойманным господином шпионом. – Хозяйка громко захлопнула дверь, но потом, как заметил Ибрагим, приоткрыла слуховую щелочку. Старший надзиратель обратился к Ибрагиму —
– Не все доверять женам надо! Но они, такие бестии, все равно знают больше, чем полагается. А теперь о делах. —
Будешь подковывать лошадей полицейских – они государственные, ну, не исключено, что и их родственников, по приговору, какой тебе обязательно вынесут – бесплатно. А вот за посторонних лошадей половину платы клиенты будут вносить в нашу тюремную кассу, а вторую половину отдадут тебе, как законное вознаграждение.
Так вот, эту вторую твою половину, ты будешь проигрывать мне в карты, ну разумеется, под обильную выпивку и под хорошую закуску. – Все до копейки. Не исключено, конечно, что я какую-то сумму буду тебе занимать, на мелкие расходы, но, разумеется записывая всё в амбарную книгу. – Ибрагим подумал и спросил —
– Чем же я буду отдавать, если все буду проигрывать до последней копеечки? А во вторых зачем проигрывать я и так вынужден буду отдать все как любой арестант? —
– Э нет! Если ты все отдашь, то это будет грабеж заключённых, или взятка, а проиграешь – то это законный карточный долг! А на счет амбарной книги… все в жизни может случиться. Вот когда ты шел ловить рыбу, разве думал, что в смежном государстве тебя осудят за шпионаж? То-то! А теперь подумай, то ли правитель… того… то ли губернатор сыграет в ящик, и ты… ну, почислишься еще шпионом лет пять, или шесть и отпустят тебя на вольные хлеба. Вот тогда-то я и предъявлю амбарную книгу. Конечно я все сразу требовать не буду. Будешь отдавать частями…
– Господин старший надзиратель, а если не дай Бог я, или вы того?.. – спросил робея Ибрагим —
– Ты что, с ума сошел?! – аж подпрыгнул старший надзиратель – ну… впрочем, про себя – как хочешь, а вот на счет меня – ни-ни! —
Он разлил содержимое штофа в рюмки и сказал – выпьем на брудершафт и будешь называть меня на ты. Мы ж теперь друзья, хоть ты и заключенный. Да и я тоже тот же заключённый. Сижу вот здесь вместе с вами всю жизнь.
Выпили, изрядно закусили и легли отдыхать на разных диванах в гостиной господина старшего надзирателя. Его жена несколько раз приходила, как бы отгоняя от каждого мух и приценивалась к Ибрагиму. Решила, что он излишне староват, а там – чем чёрт не шутит!
Между прочим Ибрагим спрашивал «не опасается ли начальство тюрьмы что я сбегу при такой плохой службе охраны»? На что тот отвечал «Ну сбежишь на пару дней, а потом и сам же вернешься. Заключенным нужно создавать такие условия, чтоб они после исполнения наказания сами же просились обратно! Так-то друг, арестант, дела такие-то!
И пошла заключенная жизнь Ибрагима. Он подковывал лошадей, проигрывал заработанные деньги старшому надзирателю, иногда ночевал в камере, иногда после изрядной пьянки на диване старшего надзирателя. К его жене – упаси Бог! Хоть она и была не в меру обмазана не израсходованным любовным клеем. Не хотелось ему менять уклад жизни. Он только тосковал по своим родным – сыну, невестке и внукам, и… молил Бога, чтоб кто нибудь из нужных людей сыграл в ящик – хоть и жалко их. Но к себе жалости больше!
Младший полицейский при встрече здоровался с ним за руку и спрашивал нет ли каких жалоб на быт заключенных. Получив ответ, что все в порядке, добавлял
– Вот видишь как хорошо, что я тебя поймал, а за первую встречу прошу извинить меня, я вырабатывал тактику. Надо же на ком-то набивать руку, а государственных преступников, раз, два – и обчёлся. —
– Да ладно, чего уж там – ответил Ибрагим – придёт время сочтёмся. —
«Придёт время», младший полицейский принял как угрузуу и сказал —
