Батюшка в канаве при свете Луны, таки нашел гроб и обрадовался. Он посмотрел на все четыре стороны, три раза перекрестился, прогундосил Отче Наш и приступил к делу. Открыл крышку гроба и с ужасом увидел голую задницу и голую спину. Волосы поднялись дыбом! «В гробу перевернулась оголенная»! Он забыл тут же зачем пришел, отшвырнул крышку гроба и хотел бежать, но ряса зацепилась за гвоздь и он потянул за собою гроб! – «Спасите» – крикнул батюшка, но голос только прошипел!
Не помня, как освободился от рясы, обезумевший подбежал к двуколке! И тут, о, ужас! – его стукнуло как параличом. Он остановился как вкопанный, дыханье сперло, сердце вылетало через ребра!
Вместо коня запряженный Черт с рогами, похожий на корову, а под балдахином сидит еще один покойник! Оказывается есть Бог и Сатана, мелькнуло в его воспаленном мозгу, а я не верил! Вот оно! За все грехи мои!
Батюшка прирос к месту и тут же поседел! Но через мгновенья оторвал от земли одну ногу, вторая оторвалась сама и он как ошпаренный, выкрикивая разные слова на никому не понятном языке побежал быстрее любого спринтера в село к своей церкве.
Забежал в звонницу. В несколько прыжков перескакивая через две ступеньки забрался в колокольню и стал звонить во все колокола. Первая выскочила матушка. Хотела взойти в звонницу, но дверь была закрыта изнутри. Она вернулась на улицу, отбежала шагов пять и задрала голову вверх. Луна светила ярко. Боже! Там неистовствовал совсем побелевший старец с безумными на выкате глазами! На голове седые волосы торчали дыбом и казалось, что растут на голове рога – то на макушке, то возле уха!
Хоть и была ночь, но на звон колоколов, начал собираться народ. Наверно предвещали конец света! Батюшка все звонил, в перерывах смотрел вниз на собравшийся люд, показывал пальцем то на них, то вверх, выкрикивал ужасы и звонил, звонил. Через какое-то время перестал звонить вылез через слуховое окно, цепляясь за кирпичи и какие-то выступы на кровле, как скалолаз взобрался на самую макушку, обнял ногами и руками крест и начал плакать.
Дядя Гыба хорошо покушал, изрядно выпил, полюбезничал с тетей Лузой. Хоть и противные на его взгляд были у тёти Лузы ноги, но любовь зла! «Если со стороны посмотреть – подумал он – то мои ноги ещё противней! Не дай Бог, чтобы у какой ни будь женщины, ноги были похожи на мои ноги». Таким образом, вынеся себе оправдательный вердикт, запряг лошадь в повозку, взял фонарь, молоток и сказал тете Лузе – Пора, скоро месяц зайдет – как раз время —
Тетя Луза поняла его с полуслова. Возбужденная, и обнадеженная, она села в повозку и рысцой они покатили в очень весёлом состоянию души к вожделенному месту.
Приехали. Стали. Дядя Гыба зажег фонар, взял молоток, подмигнул тете Лузе и сказал —
– В данную минуту мы присутствуем при рождении богатства. —
Тетя Луза согласилась, но возразила, дескать богатство то ее собственное, а дяде Гыбе принадлежит только небольшая часть, как соучастнику добычи. —
– Это как сказать – возразил дядя Глыба. – Ладно пошли, там видно будет. Здесь твоя миссия – держать фонарь и только! Ты мертвецов не боишься? —
– А что их бояться, кусаются, что-ли они? – Но на всякий случай перекрестилась, хотя верила только в черта!
Парочка спустилась вниз, подошла к гробу и увидела такую картину. – Крышка гроба валяется рядом. В гробу лежит голая женщина лицом вниз и тут же поповская сутана.
– Ну и гад! – крикнул дядя Гыба, – обскакал сволоч! Пришел первым! Ну и жадина, даже нижнюю рубашку содрал с тела! Но зачем он сутану оставил? Вот вопрос! Ладно, поехали к попу, нужно все забрать именно ночью, иначе днем он может все разбазарить, или перепрятать. —
Двуколку с коровой они так и не увидели. Видимо корова перешла в другое место и потянула за собой двуколку.
Батюшку они застали в то время, когда он на верхушке обнимал ногами и руками крест животворящий. Вокруг стояли люди. Кто-то говорил, что в это время он разговаривает с Богом. Именно в таком состоянии Бог принимает своих приближенных и дает им напутствие.
Когда батюшка придет в себя, нужно будет спросить его, что ожидает человечество – мор какой-то, или неурожай. Почему-то каждый был уверен, что просто так манной каши от Бога не жди!
Батюшка посмотрел вниз и уже в предутреннем сереющем полумраке узнал тетю Лузу и дядю Гыбу. Он закричал благим матом, начал тыкать в них пальцами, запрыгал возле креста на заднице, да так сильно, что сломал крест и вместе с крестом свалился на землю. Да так, что крест оказался наверху, а батюшка под крестом! Вот она сила креста! Всегда сверху!
Когда подбежали к нему, он мычал, хлопал веками. Маленькая струйка крови текла из его носа. Здесь мы всех и оставим. Что дальше случилось с батюшкой и матушкой, мы не знаем. Знахарки то уже нет! Служители культа ушли из поля нашего зрения. Но, даже в этом случае дай им Бог здоровья. А с тетей Лузой и дядей Гыбой мы будем встречаться… ой! – еще как много раз…
Глава 11. Мытарства Ибрагима
Ибрагим не потонул. Он теряя силы, крепко сомкнув руки вокруг бревна, в которое запуталась его сеть вместе с ним. Он приказал себе – не размыкать руки, чтобы не случилось, и навалился на бревно грудью. Он мог бы работать ногами, но, чем больше он делал ими движений, тем крепче сеть их сжимала. А, проплывая возле вербы которая одну свою, самую крепкую ветвь раскинула над водой, уже думал что пришло спасение. Но там был круговорот и Ибрагим с бревном закрутило, да так сильно, что он ударился головой о ствол вербы и потерял сознания. В последствии сознание то приходило, то уходило, но в момент просветления он помнил только одно – не размыкать руки.
Так-как русло реки проходило в местах почти безлюдных, то Ибрагим продрейфовал почти трое суток, если не больше – (но, кто их считал?)
Бревно с Ибрагимом, сетью с рыбой, что была поймана этой же сетью и напрасно трепеталась, чтоб вырваться на волю, зацепилось за мостик с настилом над водой выходящий метров на десять в реку. Там местные женщины стирали и полоскали свое белье.
– Гляньте девоньки, мужик к нам приплыл вместе с корягой – крикнула ранним утром одна из женщин, что пришли стирать белье. Женщины стирать белье ходили не в одиночку.
– А и правда – сказала другая – утопленник что ли?
– Да нет, смотри хлопает своими баньками и как будто силится что-то сказать.
– Так девоньки! – сказала первая и самая старшая – давайте отцепим его, оттолкнем от помоста и пусть плывет своей дорогой куда и плыл. Чтобы горя не набраться с такими гостями.
– Да ты что?! – крикнула самая молодая – почти ребенок – человек же, живой же! Разве не видите? Давайте его вытащим!
– Вот и вытаскивай, если тебе нужно, а я белье постираю завтра. Не было охоты еще объясняться с полицией, или старостой. —
Она собрала не постиранное, еще сухое белье в охапку одной руки, подхватила юбку с одной стороны другой рукой, как делают очень гордые женщины и ушла с поднятой головой сверкая красивой женской ляжкой.
Стирающие женщины остались втроем. Протестовавшая смотрела то на одну, то на другую, как бы спрашивала что делать. Одна из них пришла к такому решению – младшую послать в поселок, благо он не далеко находился, собрать трех – четырех мужиков, а оставшиеся две, пока те придут придержат бревно, чтобы оно не уплыло дальше.
Руки Ибрагима не так легко было разжать. Они как приросли друг к другу. Пришлось вытащить человека вместе с бревном, сетью и хорошим уловом рыбы, ножом обрезать сети, и отпилить кусок бревна возле рук утопающего. А пойманная рыба, так сказать – за труды,
Ни на какие вопросы Ибрагим ответить не мог. Он лишь что-то мычал. Перетащили его в самую бедную избу, где жили дед с бабкой и их внучка. Кстати – она же и спасительница Ибрагима.
Это она настояла не отталкивать его на средину реки и собрала мужиков для помощи. Вот и не верь притче, что богатый не поделиться и не подаст руку помощи, чтоб не дай Бог не обеднеть! А бедному терять нет чего!
Уложили его на лавку, покрытую рядном, таким же рядном укрыли, и не пожалели зарезать курицу, чтобы отпоить горячим бульоном. Говорят помогает. Первый день кормили с ложечки, потому, что руки он разжал лишь на следующий день. Отлежался он, и лишь на третий день стал кушать сам. Повторял только какие-то обрывки фраз. На вопрос кто такой и откуда, вспомнить не мог.
На четвертый день пришел староста. Спрашивал то, да се и не добившись никакого толку решил позвать младшего полицейского из района. Тот все расставит на свои места.
Предварительно староста рассказал что к чему, дескать выловили на речке, но ничего не помнит.
– Врет подлец! – резюмировал младший полицейский – у меня все вспомнит! – Подкрутил усы, снял и одел свой картуз набекрень и сказал – вы выйдите все из дома, дело государственное, секретное. —
Все вышли. Из дома раздавались крики младшего полицейского, да хлопки неопределенного происхождения.
Открылась дверь, впереди шел мужчина со струйкой крови под носом, а сзади вел этого же мужчину со связанными руками, младший полицейский разгоряченный, с гордо поднятой головой. Посадил его на двух-конную линейку и объяснил собравшимся мужикам и бабам, что наконец, именно ему посчастливилось поймать закоренелого преступника, и беглого государственного нарушителя. Он мигнул мужчине, что стоял поближе и прошептал – «Дело пахнет виселицей»! – Потом скомандовал вознице – «Пошел»!
Девушка, спасшая его на реке плакала и вытирала слезы. Староста разводил руками и пояснял —
– Если бы он хоть свое имя назвал, тогда можно было бы что-то решать по другому, а так что? – Порядок – он и есть порядок! Начальство разберется.
– Ага, разберется начальство! Моему брату еще и семнадцать лет не исполнилось, а в солдаты забрили! Не было ещё чего брить!
– Ну то совсем другое дело! То в амбарной книге батюшка год рождения перепутал. Видно пьяный был. Но с кем не бывает, все мы хоть по немножко, да выпиваем. Надо было приходить когда батюшка трезвый был. А так сами виноваты.
– Ну, разобрались и верните брата!
– Э нет милая, туда если попал, то возврата нет. Но не печалься. Вот скоро будет война, я так думаю, и если не убьют его, а только оторвет снарядом руку, или ногу, то обязательно вернется! Таких мы за государственный счет не держим, домой возвращаем! Не плачь. – Здесь нужно еще разобраться кем вам с дедом этот мужик приходится. То, что вы его выловили из реки может и правда, а как он туда попал! Вот вопрос. —
На этом староста удалился, но многозначительно посмотрел на девушку. Собравшиеся мужчины и женщины постояли минут десять, каждый помечтал о своем и разошлись. Один только цокнул языком, покрутил головой и развел руки. А так, все в порядке.
Младший полицейский чин был доволен. Если получится пришить этому мужику драку, что в прошлом году состоялась в одной из деревень со смертельным исходом, или хотя бы кражу свиньи у местного богача, то повышение по службе ему обеспечено. Мешало только то, что вокруг все люди были славянского происхождения, все рыжие, или белесые, а этот, черт возьми с черной щетиной – то ли болгарин, то-ли грек. Но ничего и у нас бывают черные, а может когда воровал – перекрасился. И обращаясь к нему сказал
– Если бы я был здесь один, если бы не возница, то я бы тебя здесь и порешил у первой канавы … —
