Не дай Бог такой человек просто случайно, в силу каких – то чрезвычайных обстоятельств оскорбит словом, или действием собственную мать! Пропал тогда такой человек! Он будет жить в собственном Аду! Какие нестерпимые кошмары будут приходить ему каждую ночь! Как он будет истязать себя! Как будет рвать на мелкие кусочки с нестерпимой болью свое сердце! И так всю жизнь! А жизнь будет долгой… Что там котел с кипящей смолой – нырнул, сгорел, и ушел в вечность! – То Рай!
Да не только мать! – Не дай Бог такой человек оскорбит просто друга, просто случайно, потому что преднамеренно оскорблять такому не дано! У него нет ни уменья, ни сил, ни пристрастия! – И он в вечном Аду! В вечных душевных муках! Не защищен такой человек от Ада цинизмом и подлостью! Не защищен!» —
Профессор замолчал.
Молчали долго. Благо картины менялись очень быстро и зрители успевали воспринимать все действия только холодным умом, не прибегая к своим чувствам. Красивые пейзажи! – Уже появились цветы самой причудливой формы и слышен был аромат их то зловонный, то благоухающий. Появились причудливые насекомые, чтобы опылять их и давать продолжение жизни. А какими красивыми, просто божественными красками были окрашены кровожадные твари!
Профессор продолжал —
– Посмотри на эту по райски разукрашенную тварь! Ведь это верх цинизма! Разве может такая красота причинять боль?! – А может! Для того она и разукрашена, чтобы не страшно было подойти к ней, а она бы удобно схватила и перекусила пополам подошедшего.
Ты думаешь почему мы выжили? Да потому, что подлецы! Потому, что никого и ничего нам не было жалко! Даже свою собственную, самую родную нашу Мать – Землю. Мы ее рвали, долбили, высасывали из нее кровь до тех пор пока она не потеряла жизненные способности! А мы развивали наш ум, наши навыки убивать, (называя их творчеством), потому, что Бог нам дал Ум! Бог дал Ум…
Он что, не знал как мы будем распоряжаться даренным нам Умом? Он, что не ведал, что каждый этап нашего последующего развития будет таить в себе еще более мощный и более разрушительный, так сказать, изощренно созидательный для разрушения, виток?
Он знал! Знал, что это будет гонка! Гонка убегающего Бога и догоняющего Человека! И когда Человек догонит Бога, то это уже будет не Человек, а Дьявол! Будет Мир и Антимир! Они уничтожат друг друга и уже при отсутствии такой «материи, или не материи» как Время, будут ждать неизвестно сколько следующего взрыва. Хотя при отсутствии времени все покажется одним мигом! При отсутствии времени триллион триллионов лет – один лишь миг!
Но!.. Бог не знал, что все живое созданное им, даже Ум, вне человека, захочет, помимо Божьей воли, жить вечно! И Богом данный человеческий Ум, чтобы не быть уничтоженным родил Божьим умом, уже свой человеческий, или лучше сказать – Сатанинский Ум! И!.. он догонит и обгонит Бога! Чтоб спасти Вселенную, и… может даже далекую колыбель нашу – Землю! Хотя для чего? Мы научились жить вне Земли. Мы только когда защемит, что-то в душе нашей – пишем о ней, и о той наивной, но по-своему пусть и подлой, но красивой местами жизни.
Я, молодой человек, читал продолжение вашего рассказа, не суйте мне исписанные листы. Вы не сочиняли, вы просто списывали, но, простите, совсем не гениально из существующей мировой информации. И списывали очень часто безграмотно! Хотя бы грамматику повторили, пусть даже земную! Это ваша беда!
Вот мы сидим и наблюдаем Палеолит – тоже, воссоздав из информационного поля давно ушедшую реальность. А может и не ушедшую… как знать. Если принять во внимание сумасбродную оригинальность некоторых ученных, что Мир состоит одновременно из прошедшего, настоящего и будущего… В таком случае хватит ли, даже нашего современного ума это осознать? Наверно хватит, если удастся убрать из вселенной ВРЕМЯ!
Так вот, я в какой-то степени, развлечения ради, заинтересовался той информацией, из которой вы списываете свой рассказ.
Я не знаю, как вам при следующей командировке в земное время удастся спасти вашего мальчика – Янко, но от него зависит очень многое. Оказывается он почти начало всего вашего рода. Он ваш родственник. Ваш предок. И, не дай, чтобы допустил Бог… или Сатана… что он погибнет, то оборвется ваш род и вы исчезнете. Ладно, исчез бы один ваш род – убыток небольшой. Но ваш род имеет очень много связей. То ли с Наполеоном Бонапартом, то ли с Гитлером, то ли, наконец, с Нероном – одним словом с самыми великими подлецами земной истории, да и с многими другими упырями того времени.
Представляете исчезновение, пусть Наполеона! – Что будет с Францией, что с Россией? Да и вообще, все полетит кувырком! Это ж форменный анти-кардибалет! Никакому – ни Богу, ни Черту не удастся все наладить. Нужно перекраивать, уже покроенные, на тот час, границы, кого-то лишать жизни, кого-то поднимать из мертвых, Судить не судимых, оправдывать судимых! – Кошмар! Проще залить все это расплавленной лавой, потом потопить в океане, чтоб не было неразберихи! И все это, в данном случае, на ваших плечах. Зря вы затеяли свой рассказ. Но… вольному – воля!
Ладно о делах… Обедать хотите? – А то мы сейчас организуем прекрасный обед прямо здесь, в Палеолите…
Видите самку небольшого динозавра под реликтовой сосной? – Мы можем вскрыть ее утробу и изъять яйца почти еще без скорлупы. Пока будет готовиться омлет мы, как и все порядочные подлецы, будем наслаждаться ее болевыми мучениями!
Не волнуйтесь, мы зашьем и залечим ее рану, но дадим почувствовать этой твари как она вгрызается в тела других таких же тварей и рвет их плоть. —
Писатель от такого обеда отказался. —
– Нет – сказал он – я бы с удовольствием поел салат из каких-то не очень ядовитых растений. Допустим из водорослей кембрия, или уже из плодов пермского периода. Боюсь несварения желудка. —
На этом диалог профессора с писателем закончился. Опустился занавес…
Глава 9. Заточение и побег
Мальчики, в том числе и Янко, засели в бурьяне метров за 70 от места достижения своей цели. – Целью служил Мост через полу-пересохший брод. Ночь была лунная и мальчики видели тот форпост, который им нужно преодолеть. Стратегия была ясна – нужно выработать тактику. Форпост был серьезный. С одного конца сидела тетя Луза с хворостиной, с другого – дядя Гыба с палкой. Конечно преимущество было на стороне мальчиков, потому, что они видели своих преследователей, а те их – нет. Плюс союзником мальчиков была преданная им душой и телом собака. Она заглядывала в их глаза как бы спрашивая, когда же наконец наступит неотвратимый миг атаки. Чуть вздрагивала – явно рвалась в неравный бой. Но военный штаб, передовой линия фронта, занял, в данном случае, выжидательную позицию.
– Меня Гунари зовут – наконец заговорил спаситель Янко. – На пирожок и подкрепись. – Янко дрожащими руками взял пирожок и жадно откусил, но не стал жевать, а посмотрел на собаку.
– Ешь, Мурадо не голодный. – Мурадо – это кличка собаки. Собака услышала свое имя, ласково завиляла хвостом и подползла ближе к Гунари. Тот потрепал ее за холку. Янко ел пирожок и сказал —
– Очень вкусный пирожок, я таких еще не ел, наверно такие будут давать, когда меня отдадут на органы.
– Дурак, знаешь что такое отдать на органы?
– Что?
– Это когда у тебя отрежут руки, ноги и живот, и пришьют их другим мальчикам, или девочкам, а мертвое твое тело выбросят на помойку. – Янко перестал есть и тихо заплакал. – Ешь – продолжил Гунари – тебя ни на какие органе не сдадут, потому, что ты слишком ценный мальчик. А брать на органы – это фантастика. Если такое, не дай Бог и случится, то лет через двести. Я это читал в фантастических книгам и нам рассказывал наш Гуру. Он все знает.
– А куда мы сейчас пойдем?
– Там увидишь, а сейчас главное убежать от твоих преследователей. Они очень опасные. Дядька с кривым носом, он просто перекупщик, большего я не знаю. Я только знаю что твоего сводного брата и сестру тоже сегодня должны спасти. В данном случае, мы для них сейчас – отвлекающий маневр. —
Мальчики так просидели еще часа три. Гунари рассказывал Янко разные сказки и тот уснул. Уже почти перед утром Гунари разбудил Янко, взял его за руку и почти поволок в сторону моста. Оба стража крепко спали. А Янко окончательно проснулся, лишь когда проходил мимо дяди Гыбы. У него задрожала рука, но Гунари крепко сжал ее.
Перебежали мост, перебежали дорогу, забежали в лесок и уже пошли умеренной походкой. Гунари дал еще Янко пирожок. И сказал —
– Это, к сожалению, последний. Нас должны ждать, а если нет – придется перебиваться своим умом, пока доберемся до цели.
Когда ребята вышли из леса, уже рассвело. Впереди раскинулось широкое поле поросшее мелкими кустарниками шиповника и бузины, и порезанное на небольшие возвышенности, и такие же впадины тянущиеся с Севера на Юг, вроде их размыл древний поток мигрирующей воды с огромными камнями. Все было покрыто зеленой разнообразной травой с буйным ее цветением. Только кое где возвышались высокие деревья. Покрученной от ветров сосны и такой же покрученной березы, как форпосты расставленные разумным стратегом для передачи по цепочке визуальных сигналов.
Над цветками кружились мотыльки и Мурадо с собачьей радостью гонялся за ними, щелкая зубами. На Востоке огненным шаром висело Солнце, а на Западе горизонт покрылся прозрачной синью с темноватыми и светлыми переливами. За то на Севере, а мальчики шли из Юга на Север, вдали, по всему полю были разбросаны маленькие темные точки и в мареве, уже подогретого воздуха, казалось точки двигались. А они, и на самом деле двигались, так-как это было большое стадо овец, принадлежащее, то ли богатому хозяину, то ли монастырю, чуть синеющему не далеко от стада овец.
Башенки монастыря ели возвышались на огромном полотне завораживающего поля и качались в прогреваемом полупрозрачном воздухе, как маятник воздушных часов. Где-то впереди должна быть еле заметная колея поселковой дороги. Туда мальчики и направились. Там их, на каком-то отрезке дороги и должны ждать, мужчина и женщина, проезжая на крутых рысаках туда и обратно. Мы с ними встречались возле моста. Кто они расскажем дальше. Но уже во втором томе этой книги.
Мальчики залегли в высоких лопухах, метрах в двадцати от дороги. Дело двигалось к полудню, потом перевалило за полдень и двигалось к вечеру. Никого не было. «Что-то не сработало» – подумал Гунари, нужно было принимать уже не ординарные решения. Он попросил Янко лежать смирно и приказал собаке не отходить от мальчика, а сам исчез.
Часа через полтора он появился с двумя кувшинами овечьего молока в полотняной очень грязной сумке и с ковригой плоского пресного ячменного хлеба.
– Я подоил овец, а кувшины и хлеб добыл. Ешьте. Это обращение касалось Янки и Мурадо.
После обеда, скорее ужина, мальчики расслабились и, через какое-то время, уснули. Проспали они почти до утра. Уже серело, когда их разбудил лай собак. За лаем послышалось сердитое рычание, потом отчаянный лай, потом жестокая драка собак. Силы были не равные, и, охраняющие стадо овчарки, оттеснили Мурадо, сильно его потрепав.
Над мальчиками стояли три огромные мужика. Они показывали на глиняные горшки и тыкали пальцами на мальчишек. Сон прошел сразу и Янко заплакал. Гунаро притянул его к себе, как бы беря под свою защиту. Один мужик очень ругался, сжимал кулаки, грозил ими небу и что-то доказывал другим. Второй был спокойный, и отвечал ругающему короткими фразами. Третий улыбался. Его улыбка немного успокоила ребят.
Улыбающийся наконец спросил понятным языком —
– Зачем вы украли горшки, они ведь были пустые.
– Я в них подоил овец. Мы были очень голодные – ответил Гунаро – а ковригу хлеба я взял из яслей овец. Они его уже не ели. Они с нами поделились.
– Откуда вы идете, с каких мест? – Опять спросил улыбающийся.
– Мы не запоминаем мест. Мы просто ходим по селениям и просим хлеба. У нас никого нет, кроме собаки, что нас охраняет, но ваши псы ее разорвали…
– Не разорвали, просто потрепали. Я бы вас накормил и отпустил, но главный пастух не согласен. Он задерживает вас. Пойдете с нами, мы накормим вас и запрем в сарае, пока приедет хозяин стада, или староста. Тогда и решим, что с вами делать. Скорее мы задержим вас у себя и сделаем подпасками. Или вы сейчас пойдете как вольные люди, или главный пастух скрутит руки веревками, и поведет силой. —
– Мы пойдем как вольные люди. Ведите. – ответил Гунари.
Полевой двор пастухов состоял из огромного крааля и нескольких покосившихся сарайчиков, плетенных из лозы и обмазанных глиной. Глина во многих местах осыпалась и показывала свои оголенные ребра. Возле самого большого загона крааля скопилось небольшое стадо овец. Они были очень встревоженные, как бы не узнавали окружающий мир и самого себя, и группировались в отдельные кучки. В самом загоне два человека хватали первое попавшееся животное, не взирая на его пол, переворачивали, клали на спину, а третий неким приспособлением стриг его до гола. Видимо приспособление было очень тупым – где срезало, а где вырывало овечью шерсть. Потому что стригаль, черный, как сажа, очень громко матерился на неизвестном никому языке, а несчастный мученик орал что есть сил на все овечьи голоса, какие подарил ему Бог.
