Чаша судьбы
– Пойдём к мосту, если не боишься, – он схватил Джерри за рукав. – Посмотрим. Может, тебе удастся подкрасться незамеченным. Мне кажется, она боится чародеев. Деревенские-то эту баньши не раз видели, а от меня она будто прячется.
– Стеснительная баньши! Придумаешь тоже! – рассмеялся Джеримэйн.
– Я тоже хочу пойти-та! – Розмари вскочила.
За зиму она ещё немного подросла, стала выше Элмерика на дюйм и в какой-то момент даже начала сутулиться, но её плохую осанку вмиг вылечил мастер Каллахан, вскользь упомянувший, что у эльфов высокий рост считается признаком красоты и силы. Больше Розмари спину не гнула.
– Только тихо, а то спугнёте, – Элмерик поджал губы; идея выслеживать баньши всей толпой ему была не по душе, но от настырной Розмари разве отвертишься? Она ж вечно прилипнет как банный лист…
Втроём они спустились с холма не по основной дороге, а по едва заметной тропинке, ведущей к реке. Элмерик хорошо помнил эти места: когда-то они гуляли здесь с Брендалин. Теперь ему казалось, что это было очень давно, в прошлой жизни. Боль ушла из сердца, но обида осталась. Впрочем, уж лучше было мучиться от несправедливости, чем продолжать безответно любить такую негодяйку.
Поросший одуванчиками склон ближе к подножию становился круче, и Элмерик подал руку Розмари. Девушка глянула на него косо, но помощь приняла. Свободной рукой она придерживала юбки, уже безнадёжно вымазанные в весенней грязи.
Рябиновый ручей делал здесь поворот, и мост отлично просматривался. И тут Элмерик увидел баньши. Она сидела на перилах – скрюченная, сморщенная, похожая на огородное пугало. Обрывки её чёрных одежд развевались, словно траурные знамёна… Соколята подошли с наветренной стороны, поэтому не слышали ничего, кроме журчания бурных вешних вод и шума мельничного колеса.
– Вот, – прошептал Элмерик и на всякий случай спрятался за куст дикого шиповника. Джерри и Розмари последовали его примеру.
Баньши не могла их слышать, но отчего-то всё равно подняла голову, высматривая непрошеных гостей.
– Болотные бесы! – прошипел Джерри. – Прямо на нас таращится! Ишь, глазницы какие… ну чисто череп!
– Струсил, что ль? Это ж баньши! Они не опасны, – Розмари усмехнулась, но Элмерик видел, что девушке тоже не по себе: кожа на её шее и предплечьях покрылась мурашками явно не от холода.
– Мы про обычных баньши учили, а эта – королевская. Кто знает, что у неё на уме? – поёжился бард.
– Я бы хотел узнать, которого из королей она оплакивает, – Джерри говорил так тихо, что Элмерик скорее прочитал по губам, чем услышал его слова.
– А что, разве не ясно? Ай! – он поскользнулся на влажной траве и ухватился за шиповниковую ветвь, чтобы удержаться. Шипы вонзились в ладонь.
Джерри скривился:
– Просил не орать, а сам-то! Скажи, Рыжий, ты совсем дурачок или притворяешься?
– А что такого-то? – Элмерик подул на ладонь.
– Сколько королей и королев ты знаешь?
И тут до барда дошло. Он охнул и с размаху сел на траву, уже не беспокоясь о чистоте штанов. Первым на ум пришёл, конечно, Артур Девятый. Но никто не говорил, что баньши приходит только к королю людей. Может, она оплакивает Браннана? Или Медб? Если подумать, даже мастер Калахан подходит: низшие фейри до сих пор зовут его королём Лета. А ещё Оона… У эльфов этих королей и королев – просто солить можно. Вот и гадай теперь, почему так изменился в лице мастер Патрик. На окровавленном шарфе не было герба или чего-то подобного, но наставник его явно узнал… Мда, вряд ли это Оона.
– Думаю, она нас заметила. Глаз не сводит, ща дырку просверлит… – Джерри не мог отвести от баньши глаз.
– Что-та холодно-та! – Розмари, поплотнее закуталась в платок.
– Да это просто солнце за тучку зашло, – Элмерик был почти уверен, что дело вовсе не в тучке, поэтому утешение вышло совсем неубедительным.
А баньши вдруг выпрямилась во весь рост. Теперь она стояла на перилах, раскинув руки в стороны. Даже отсюда было видно, что её конечности были нечеловечески длинными и тонкими, будто стебли тростника. Морщинистый лоб действительно украшала корона – она аж сияла на солнце. С громким плеском старуха сиганула в воду и поплыла, как рыба. Некоторое время Элмерик видел её тёмную спину, но потом потерял из виду.
– Пойдёмте-ка отсюда! – Розмари схватила Элмерика за запястье и крепко сжала.
Бард кивнул, поднимаясь на ноги.
– Теперь убедился, неверующий наш? – он усмехнулся, глядя на Джерри.
Тот даже не подумал огрызаться, вместо этого указав пальцем куда-то в сторону мельничного колеса.
Элмерик взглянул и обомлел: баньши устроилась прямо на широкой деревянной лопасти. Колесо то поднимало её над водой, то опускало, протаскивая по самому дну. Любой человек был бы уже мёртв, решись он так прокатиться. Но старухе было хоть бы хны. Каждый раз, оказываясь на верхней точке проворота колеса, она протягивала костлявые руки к солнцу и отчаянно завывала… Элмерик не мог разобрать, плачет она или смеётся. А может, и то и другое одновременно? Теперь и ему стало страшно, а сердце сжалось от дурного предчувствия. Бард вздрогнул, когда Розмари ещё сильней сжала его руку.
– Смотри-ка! – она кивнула в сторону моста, по которому шагом ехал всадник на белой лошади. – Кажется, у нас гости-та.
Элмерик прищурился, силясь разглядеть, кого это там принесло. Незнакомец точно приехал не из деревни – там отродясь не бывало таких добрых коней фейской породы.
– А стеснительная баньши-та никак от него сбежала! Он, выходит, ещё пострашнее нас с вами будет, – Розмари цокнула языком.
Всадник был одет в белое с фиолетовым. Плащ цвета спелой черники развевался на ветру, словно крылья за спиной. На его левом боку Элмерик разглядел меч в серебряных ножнах. Бард задумался, кто из лордов Объединённых Королевств носит такие цвета, но так никого и не вспомнил. Его бесплодные размышления прервал Джеримэйн:
– Вот мало нам на мельнице эльфов! Ещё один пожаловал… Эй, чего вы на меня вытаращились? Сами, что ли, не видите? Уши-то острые.
Приглядевшись получше, Элмерик убедился, что Джерри прав. Ох! Да, им определённо пора было домой…
* * *Когда Соколята вернулись на мельницу, их гость – уже без плаща и меча – восседал в любимом кресле командира, положив ногу на ногу, пил вино и, мило улыбаясь, беседовал с Келликейт. Патрик и Флориан сидели рядом с одинаково кислыми лицами. Говорящего ворона нигде не было видно. По-тихому подсмотреть, что происходит в гостиной, не удалось – чуткий эльф заслышал их шаги ещё в коридоре:
– Эй, кто там? Заходите!
Элмерику очень не понравился его тон. Эльф вёл себя так, будто это он был у себя дома, а все прочие – в гостях.
– Это наши ученики, – Мастер Патрик махнул рукой, делая Соколятам знак войти. – Джеримэйн, Элмерик и Розмари, позвольте представить вас нашему гостю…
– Я – Фиахна, – перебил его эльф. – Можете называть меня так.
Элмерик был уверен, что уже слышал это имя прежде. Черты гостя тоже казались знакомыми. Но они же не могли встречаться раньше? Бард наверняка запомнил бы… Впрочем, гадал он недолго. А ещё мгновение спустя едва не хлопнул себя по лбу, озарённый внезапной догадкой. Ну конечно! Они никогда не встречались, просто эльф был очень похож на Шона без маски – Элмерик видел рыцаря Сентября в истинном обличии всего лишь раз, на Самайн. Хотя вернее было бы сказать, что это Шон был похож на Фиахну – своего отца, младшего брата короля Финварры. Но разве Фиахна не должен сейчас быть с братом на том свете, в Мире-под-волной? Помнится, в сказаниях говорилось, что они отправились туда вместе. Или, может, сказания врут?
Элмерик с интересом рассматривал нежданного гостя. На плечах у того свободно лежали тёмные вьющиеся волосы (тут отец с сыном не сошлись: у Шона волосы были прямыми и гладкими), а от левого виска спускалась единственная тонкая косичка с цветком мать-и-мачехи на конце. Тунику насыщенного сливового цвета украшала серебряная вышивка в виде листьев папоротника. Рукава белоснежной рубахи были прихвачены тяжёлыми серебряными браслетами. Чёрные, как угли, глаза смотрели цепко. Взгляд заметно потеплел, задержавшись на Розмари. Эльф улыбнулся и отсалютовал ей бокалом.
– Не стойте в дверях, проходите. Вечером у нас будет пир в мою честь. Надеюсь, к тому времени мой сын и мой дорогой племянник почтят нас своим присутствием.
Патрик, закатив глаза, вздохнул:
– Я уже говорил тебе: они сейчас в Каэрлеоне. У них важные дела. И я не уверен, что…
– Нет ничего важнее новостей, что я вам принёс Пускай поторопятся. Я знаю, у Каллахана есть дракон как раз для особых случаев. – Фиахна поставил кубок на стол и улыбнулся Розмари. – А пока мы всё равно ждём, я прошу прекрасную даму наполнить мой кубок вином.
– Как вам будет угодно-та! Кстати, моё имя Розмари, – щёки девушки зарумянились.
Забирая кубок, Фиахна ненароком коснулся её руки. Элмерик готов был поклясться, что эльф сделал это нарочно.
– Хотя мой неожиданный приезд повлёк за собой некоторые неудобства, я всё равно рад! Встретить в такой глуши два прекрасных цветка! – он наметил лёгкий поклон в сторону Келликейт и снова уставился на Розмари, прямо-таки пожирая девушку взглядом. – Дочь младших фэйри подобна дикому шиповнику: хороша собой, но её вид не даёт забыть о шипах. Разумеется, я говорю о её спрятанных до поры кошачьих когтях. А вот белокурая дочь смертных – настоящая роза! Скажи, красавица, в чём твоя сила?
Казалось, нельзя было залиться краской ещё больше, но Розмари это удалось:
– Я делаю обереги-та. И насылаю проклятия, – она опустила глаза, потому что была не в силах выдерживать пристальный взгляд Фиахны так долго.
– Мать Прародительница! Кто нашёл тебя? Ты же настоящее сокровище! Проклинать и защищать одновременно – вы понимаете, насколько это изящно?
Джерри закашлялся, но, памятуя о выходке Медб, ничего не сказал. Похоже, лишь эльфы могли заставить его хотя бы иногда сдерживать язык.
– Господин Фиахна, мы просим прощения, что не подготовились должным образом к вашему приезду, – Келликейт отвлекла внимание на себя, спасая готовую сгореть от смущения подругу. – Но неужели нам придётся ждать появления остальных, чтобы узнать, что привело вас в Чернолесье? Может, хотя бы один маленький намёк? Хорошие вести или дурные?
– Смотри-ка! – прошипел Джерри на ухо барду. – Не зря всю зиму во дворце проторчала! Как заговорила-то, а? Прямо по писаному!
Элмерик отмахнулся. Как-никак, Келликейт была дочерью лорда… Впрочем, вряд ли она хоть раз говорила с Джеримэйном так вежливо. Зачем, если тот всё равно не понимает по-хорошему?
Фиахна наклонился к девушке и легонько щёлкнул её по носу.
– Любопытство кошку сгубило! Всему своё время, дорогая.
Элмерик ожидал, что Келликейт возмутится такому обращению, но та отчего-то промолчала. И что только девчонки находят в этих эльфах?! Его негодованию не было предела. Наверняка бард был бы очень смущён, если бы ему напомнили, что совсем недавно он и сам мечтал посмотреть на живого эльфа хоть одним глазком. Но, к счастью, напоминать никто не стал.
Тем временем в окно постучали. Элмерик не успел удивиться, как мастер Флориан уже открыл створки, впуская в гостиную Брана. Ворон устроился у него на плече на специальной войлочной подушке, ловко подцепил клювом предложенное лакомство и прокаркал:
– Пр-р-риедут завтр-р-ра.
– Значит, и пир будет завтра, – решил Фиахна. – А сегодня… не обращайте на меня внимания. Ведите себя так, будто это самый обычный день на мельнице. А я, пожалуй, хочу прогуляться, – эльф встал и перевесил через руку свой черничный плащ. – Надеюсь, прекрасная Розмари не откажется составить компанию? Мне нужен кто-то, кто знает здесь всё.
Девушка кивнула и на всякий случай присела в реверансе.
– Оставим условности, – Фиахна предложил ей руку, и Розмари смущённо коснулась его рукава.
Мастер Патрик снова закатил глаза. Элмерик проводил их взглядом и неожиданно для себя скрипнул зубами. Не нравился ему этот Фиахна.
В своём мнении он оказался не одинок. Бран спрыгнул с хозяйского плеча на стол, склевал какую-то крошку и раскатисто пророкотал:
– Пр-роклятье! Пр-роблема!
– Да уж, – вздохнул мастер Патрик. – «Проблема» – это второе имя Фиахны… Скорей бы уже Шон приехал!
Глава вторая
Самая ранняя яблоня, как оказалось, расцвела у Элмерика под самым носом – в саду у мельницы. Всего одна – другие пока и не думали распускаться. Он бы и не заметил, если бы не Келликейт.
Теперь бард стоял перед деревом, с замиранием сердца смотрел на едва раскрывшиеся цветы и думал: что делать? Если яблоневая дева просыпается с первым распустившимся цветком, то разве она не должна уже быть здесь? Может, Ллиун забыла о своём обещании? Или её не пускает защитный круг? Но буквально вчера Элмерик видел в кустах парочку фей. Скорее всего, мастер Патрик пустил их, чтобы те опыляли цветы. А значит, защита сейчас не так крепка, как в зимнее время.
Он приложил ладонь к стволу, ощущая каждую трещину на коре, и прочистил горло.
– Ну и где же ты? Я ждал тебя всю зиму!
Дерево зашелестело листьями, но это, к сожалению, был не желанный ответ, а просто свежий весенний ветер.
– Знаешь, это не смешно… – Элмерик начинал немного злиться. – Ты не сказала, как тебя найти. Я думал, это будет легко. А теперь стою, как дурак, и разговариваю с деревом.
В голову вдруг закралась страшная мысль: бард видел Ллиун наяву всего единожды – когда она помогла ему залатать ногу. Потом девушка являлась ему лишь в видениях и снах. А что, если всё это было не взаправду, и на самом деле лианнан ши ему ничего не обещала?
Он не удержался от разочарованного возгласа, и в этот миг кто-то закрыл ему глаза руками. Усилившийся аромат яблоневых цветов вернул сердцу надежду.
– Ллиун? Это ты?
Звонко рассмеявшись, лианнан ши убрала ладони.
– Говорят, маленький чаропевец уже отчаялся дождаться Ллиун? Готов был отступиться и уйти?
– Неправда! – Элмерик мотнул головой; отросшие за зиму кудри упали на лицо, и яблоневая дева, едва коснувшись щеки, заправила непослушную прядь ему за ухо.
На ней было платье цвета свежей зелени, украшенное белой вышивкой, соцветиями яблони и многочисленными золотыми шнуровками. Длинные полупрозрачные рукава спускались почти до земли.
– Пойдём отсюда, – она взяла его за руку, уводя подальше к ограде. – Нас могут увидеть.
– Ну и пусть. Мне скрывать нечего.
Ллиун опять звонко рассмеялась.
– Маленький чаропевец такой серьёзный… Пора выполнять обещание. Для этого понадобится флейта.
– Она всегда при мне, – бард хлопнул по кожаному футляру, висевшему у пояса. – А что нужно сделать? Какие-то чары? Может, лучше взять арфу? В последнее время я больше с ней упражнялся.
Ллиун задумалась, накрутив на палец золотой локон.
– Флейта, пожалуй, лучше, – она ускорила шаг, острые коготки впились в кожу Элмерика.
– А куда мы идём?
Они спускались с холма вниз по заросшему склону. Под ногами не было тропинки, но лианнан ши шла легко и уверенно.
– В Чёрный лес, куда же ещё? Тот, кто хочет получить награду от своей дамы, должен сперва выполнить её просьбу. Так ведь говорят сказания? – Ллиун обернулась и подмигнула. Элмерик не мог взять в толк, шутит она или говорит серьёзно.
– Вот я и хочу узнать, чего ты просишь. Только не говори, что я должен сам догадаться.
– Маленький чаропевец скоро сам всё увидит.
Они вошли в лес, когда солнце уже начало клониться к закату. Ох, не самое лучшее время для прогулок… Бард поёжился, вспоминая былые приключения. Они с Джерри и Розмари едва не погибли тут однажды. Впрочем, это было давно, когда Соколята совсем ничего не умели. Теперь Элмерику незачем было опасаться лесных фэйри. Скорее уж это они должны были страшиться встречи с ним. Ну, большая часть из них.
– А может, ты хочешь заманить меня в чащу и там съесть? – короткий смешок получился нервным и наигранным.
Лианнан ши, задрав юбки, перепрыгивала через многочисленные ручьи, и Элмерик не мог оторвать взгляда от её стройных щиколоток и острых коленей.
– Всё может быть, – она сверкнула зеленющими глазами, даже не думая опустить подол, словно вообще не знала никакого стыда. – Вот мы и пришли.
Элмерик огляделся. Это было чудесное место: не просто лесная поляна, а настоящий яблоневый сад, вокруг которого пышно разрослись колючие кусты ежевики. Под ногами хрустели прошлогодние полусгнившие яблочки-дички, повсюду царило буйство весенней зелени… и ни одного цветка. Яблони будто спали. Бард почти что слышал, как они вздыхают во сне.
– Пусть маленький чаропевец сыграет им, – Ллиун присела на замшелый пень и подперла рукой подбородок. – Может, тогда они наконец-то проснутся?
– Хочешь сказать… – Элмерик запнулся, подбирая слова.
Лианнан ши поникла, опустив узкие плечи.
– Всё так. Ллиун единственная, кому посчастливилось оттаять. Зима была слишком холодной… А всё из-за чародея Жестокое Сердце, – она подняла руку, и Элмерик увидел, что от заклятия, подчинившего Ллиун воле Лисандра, остался заметный алый шрам – как раз там, где в запястье врезалась острая струна.
Проследив за его взглядом, лианнан ши смутилась и спрятала руку за спину, но Элмерик перехватил её ладонь, пресекая попытки вырваться.
– Тебе нечего стыдиться. Это раны, полученные в бою.
– Но они же некрасивые, – глаза Ллиун наполнились слезами.
Ох уже эти эльфы, повёрнутые на своей красоте! Вместо лишних слов Элмерик поднёс её запястье к губам, и лианнан ши, захлопав глазами, перестала вырываться. Бард выпустил её ладонь сам, но не сразу.
– Почему ты думаешь, что я смогу разбудить их? – он потянулся за флейтой.
Ллиун пожала плечами.
– Кому ещё, как не чаропевцу, под силу такое колдовство?
– Ладно, я попробую.
Элмерик заиграл мелодию. Сперва тихо, потом всё громче и громче. Пальцы живо бегали по телу серебряной флейты. Когда он готов был перейти ко второй, более лирической части, Ллиун остановила его жестом:
– Нет, так не пойдёт. Маленький чаропевец боится.
– А кто бы не боялся? – фыркнул Элмерик, отнимая от губ флейту. – Я собираюсь пробудить к жизни десятка два яблоневых дев. Наверняка очень голодных после зимы. А я слышал, бардов вы особенно любите. На вкус.
В лесу начинало темнеть. С заходом солнца сразу похолодало, и Ллиун, заметив мурашки на коже барда, взяла его руки в свои, чтобы согреть дыханием замёрзшие пальцы.
– Маленький чаропевец прав и не прав. Мы любим бардов, но не только за их горячую кровь. Мои товарки не посмеют тронуть маленького чаропевца, я ручаюсь.
– Почему?
– Не важно. Пусть маленький чаропевец поверит Ллиун и сыграет ещё раз.
Новая мелодия вышла намного лучше. Она была похожа на звон капели и журчание ручьёв, на пересвист возвращающихся птиц и шум южного ветра. Элмерик играл о весне, призывал её, в какой-то мере он и сам сейчас был весной. Он вдруг увидел, как маленькая белая точка на ветке превратилась в бутон и нежные лепестки дрогнули, готовясь раскрыться.
В этот миг Ллиун остановила его.
– Благодарю. Дальше они справятся сами. А нам лучше отсюда убраться, и поскорее.
Бард не заставил просить себя дважды.
– Что, всё-таки сожрут? – его голос предательски дрогнул.
Лианнан ши соизволила ему ответить, когда они отошли от яблоневой поляны на значительное расстояние.
– Не в этом дело… Просто Ллиун не хочет, чтобы ей завидовали. Ведь она уже нашла своего барда. А им ещё придётся потрудиться. Что ж, маленький чаропевец заслужил награду.
Она наградила его долгим поцелуем. Потом ещё одним. Смеясь, увлекла за собой на мягкое ложе из плюща и сама распустила золотистую шнуровку на платье. Наверное, надо было что-то сказать, но Элмерик начисто потерял дар речи. В голове мелькнула дурацкая мысль, что надо было захватить с собой плащ, чтобы подстелить, – земля ведь ещё холодная, а потом все мысли вовсе исчезли.
Бард беспокоился зря: этой ночью им вовсе не было холодно. Острые когти яблоневой девы царапали его кожу почти что нежно. Когда Ллиун куснула его за шею, Элмерик решил, что теперь-то уж точно всё – хитрая лианнан ши выпьет его кровь. Но даже это не могло заставить его остановиться. В сердце не было ни капли страха. Ведь чему быть, того не миновать. Голова кружилась, как будто бы он перебрал молодого вина (а ведь вообще не пил сегодня!), перед глазами стоял туман, а запах яблоневых цветов ещё никогда не был таким желанным. Элмерику хотелось вдыхать их приторный аромат снова и снова. И плевать, если за это желание придётся заплатить жизнью. К счастью, Ллиун вовсе не убивать его собиралась…
Они разомкнули объятия под утро, когда первые лучи солнца едва коснулись макушек деревьев.
– Мы увидимся снова? – голос Элмерика прозвучал хрипло.
– Но мы же ещё даже не расстались, – лианнан ши, усмехнувшись, провела острым коготком по его подбородку и, глядя на вытянувшееся лицо возлюбленного, расхохоталась. – Конечно увидимся. Ллиун теперь никуда не отпустит своего барда! Так что пусть он ждёт её завтрашней ночью и не вздумает спать.
Окрылённый этим обещанием, Элмерик попрощался с Ллиун, поцеловав её напоследок, и со всех ног бросился домой. Он надеялся пробраться в спальню незамеченным, но в этот раз ему, увы, не повезло. На крыльце мастер Патрик. Несмотря на то, что наставник одевался явно наспех, его вид был настолько грозен, что бард невольно втянул голову в плечи, предвкушая серьёзный нагоняй. И тот не заставил себя ждать.
– Ты совсем спятил? – мастер Патрик даже не кричал, а шипел: это означало, что он был не просто зол, а взбешён. Таким Элмерик его не видел… да пожалуй, со дня пропажи Келликейт.
– А что случилось? – бард только сейчас заметил, что за плечом наставника маячила Эллифлор, тоже крайне бледная и обеспокоенная.
– Он ещё спрашивает! Ушёл, не предупредил. А когда тебя хватились, брауни поведали, что ты ещё вчера ушёл под ручку с лианнан ши. И что мы должны были думать? Где искать твои косточки? – леди-призрак шумно дышала, хотя ей вовсе и не обязательно было это делать. – Патрик уже всех на уши поднял! Мы собирались на поиски.
– Но я уже не маленький, – пробурчал Элмерик, краснея, – и сам знаю, что делаю. Оставьте меня в покое.
Мастер Патрик взял его за подбородок, осмотрел шею, недовольно поджал губы при виде следов, оставшихся в память о страстной ночи, и только потом облегчённо выдохнул.
– Ну, по крайней мере, она не укусила.
– Проверь ещё запястья, – подсказала леди Эллифлор, но Патрик покачал головой.
– Нет смысла. Эта связь иного рода. Сама подумай: он же бард…
Эллифлор ахнула, прикрыв рот рукой.
– Бард, ну и что? – от досады у Элмерика дрожали губы. – Что бы вы там себе ни думали, это совсем другое… она и я… мы…
– А ты знаешь, почему лианнан ши предпочитают бардов? – голос мастера Патрика снова стал спокойным, как если бы тот был в классе и вёл урок. – Отвечай.
Элмерик пожал плечами.
– Потому что мы особенные? – он смотрел на наставника в упор, пытаясь скопировать наглый взгляд Джеримэйна; у него даже почти получилось.
– Ох уж эти мальчишки… – Патрик вздохнул. – Ладно, пусть Каллахан с тобой разбирается, особенный ты наш! А до его возвращения запрещаю тебе покидать мельницу.
– Опять?! Но…
– Никаких «но». Отправляйся к себе. А если будешь перечить, запру в подвале. Ты там уже сидел. Видать, понравилось?
Элмерик надулся, но ослушаться не посмел. Добравшись до комнаты, он рухнул на кровать, даже не сняв сапоги.
А ведь день так чудесно начинался… Вот обязательно надо было всё испортить?
К счастью, долго ждать ему не пришлось. Каллахан, Шон и Мартин приехали на мельницу сразу после обеда – бард заметил их из окна.
Командир даже издалека выглядел обеспокоенным. Его лицо, конечно же, оставалось бесстрастным, но Элмерик всё равно видел, что учитель напряжен, как перетянутая струна на арфе. Это чувствовалось во всём: в походке, в повороте головы, в том, как он спрыгнул с взмыленного коня и велел принести воды.
Половина лица Шона, как обычно, скрывалась под маской, но бард готов был биться об заклад, что тот не рад предстоящей встрече с отцом. Только Мартин хмурился открыто, даже не пытаясь выглядеть благодушным. И если прежде Элмерику было просто не по себе, то теперь сердце аж заныло от дурного предчувствия: уж эти трое ни за что не будут волноваться по пустякам.
Улыбающийся Фиахна встретил их у дверей. Он обнял Шона, хлопнул Каллахана по плечу, подмигнул Мартину.
– Вы заставили себя ждать! Я почти обиделся. Каллахан, где же твой хвалёный дракон?
– Гостит у Медб, – командир поднялся ещё на одну ступеньку; стало заметно, что они с Фиахной одного роста. – Я могу пройти в свой дом?
Гость неохотно посторонился.
– У Медб? Ага, старая подруга! Как она там? По-прежнему ворует рыцарей?
– А ты по-прежнему воруешь девиц? – Шон стряхнул с сапога комок налипшей грязи.