Чаша судьбы
– Что-то же должно оставаться неизменным в этой жизни. И потом, это ведь честный обмен. Ведь сперва они крадут моё бедное сердце.
– Интересно, Медб тоже так оправдывается? – фыркнул Мартин.
– Ты не понял, – с обезоруживающей улыбкой отозвался Фиахна, – я не оправдываюсь.
– Папа хвастается, – со вздохом пояснил рыцарь Сентября, увлекая Мартина за собой в дом.
Несмотря на то что время обеда уже прошло, по настоянию Фиахны все Соколы снова собрались за столом в гостиной. Причём, наглый эльф устроился в кресле Каллахана.
– Пир будет, но немного позже. А пока пейте вино, ешьте пирожки. Они чудесны, но ещё чудеснее та, что их приготовила, – он поманил Розмари пальцем. – Я хочу, чтобы ты сидела рядом со мной, красавица. Сынок, а ну-ка подвинься!
Шон, не говоря ни слова, пересел.
– Ой, не стоит-та беспокойства! Мне и тут неплохо-та. Да и к кухне поближе, – Розмари хоть и отнекивалась, а всё же пошла, села рядом с эльфом. Её щёки зарделись.
– Скромница, – шепнул Фиахна, наклонившись через неё к Шону, – прямо как твоя мать. Эх, что поделать: ну нравятся нам смертные. Как думаешь, это семейное?
Рыцарь Сентября закатил глаза – прямо как мастер Патрик, – а Фиахна, прочистив горло объявил:
– Ну что ж, раз все в сборе (на самом деле в гостиной не было Джеримэйна, но эльф решил не обращать внимания на такую малость), теперь я расскажу, зачем приехал!
Его голос не был мелодичным, как у Каллахана, или низким бархатным, как у Шона. И всё же им нельзя было не заслушаться.
– Меня послал к вам с важной вестью король Финварра, – стоило ему произнести имя эльфийского правителя, как воцарилась гробовая тишина: всё затаили дыхание; казалось, даже птицы за окном перестали петь. – Он велел сказать, что остаётся в Аннуине и не вернётся более в наши края, но станет одним из королей в Мире-под-волной.
Эльф делал паузы между фразами, будто бы наслаждаясь тем, как слушатели встречают каждое его слово и как жадно ждут продолжения.
Каллахан крепко сжал пальцы на своём кубке и пригубил вино. Губы что-то прошептали совсем беззвучно. Элмерик глянул на командира с сочувствием – всё-таки Финварра был его отцом. А стать иномирным королём хоть и почётно, но по сути это означало умереть навсегда. В этой жизни отец и сын больше не увидятся, а встретятся только в тот миг, когда Калллахан сам отправится за грань.
Фиахна тоже поднял чашу.
– Я же вернулся, чтобы объявить его волю. Финварра хочет, чтобы я объявил преемника – того, кто будет править Неблагим двором отныне и до самого последнего дня, когда придёт его черёд отправляться к Прародительнице эльфов. Но пока нас не было, вы тут наворотили дел, поэтому сперва я должен разобраться в происходящем, и только потом огласить имя нового короля. С этого момента я объявляю себя наместником Финварры…
Каллахан стукнул кубком о стол чуть громче, чем обычно. Патрик, сделав страшные глаза, взглянул на Мартина, а тот, в свою очередь, переадресовал взгляд Шону. Рыцарь Сентября же, слегка приподняв брови, поинтересовался:
– А Браннан знает?
– Разумеется.
– И как он воспринял эту поразительную новость?
Фиахна рассмеялся.
– О-о-о, он был очень зол! Но бесы с ним, этот парень с детства слыл вспыльчивым, как лесной пожар. Сейчас я хочу знать, что скажет Каллахан.
Командир встал и, поколебавшись всего мгновение, склонил голову перед Фиахной. Бусины в его волосах звякнули друг об друга.
– Рассчитываю на твою мудрость, дядя.
Шон, не удержавшись, прыснул в кулак, но быстро взял себя в руки. Кажется, мудрость была именно тем, чего Фиахне всегда недоставало.
– Вот и прекрасно! – новоявленный наместник хлопнул в ладоши. – Розмари, дорогая, налей мне ещё вина. Мы непременно должны выпить за здравомыслие. Никто же не будет возражать, если я назначу эту гостеприимную обитель своей временной резиденцией?
Кажется, Патрик очень даже возражал. По тому, как недобро сверкнули его глаза, он готов был во всеуслышание заявить об этом, добавив словечек, которые обычно не употребляют за общим столом. Но Мартин закрыл ему рот рукой.
Фиахна с сомнением посмотрел на потолок и углы, затянутые паутиной.
– Кое-что, конечно, надо будет переделать. И покрасивее обставить мои покои. Сейчас там весьма уныло.
– Я распоряжусь, – сухо сказал Каллахан.
– О, не стоит себя утруждать, дорогой племянник! Я сам всё устрою. Поверь, мне это будет даже в радость. Люблю что-то делать для других, – Фиахна поправил серебряный браслет на руке, любуясь искусной чеканкой. – И кстати… я пригласил в гости Браннана. Нам надо будет кое-что обсудить втроём. Он прибудет сегодня к ужину – как раз успеет на пир. Вот он, между прочим, быстрый парень, не то что некоторые…
Теперь уже Каллахан поймал отчаянный взгляд мастера Патрика и покачал головой:
– Дядя, могу я попросить впредь предупреждать о гостях заранее? Так будет удобнее всем нам.
– Я учту эту просьбу, – Фиахна лучезарно улыбнулся. – Особенно если прекрасная Розмари попросит меня о том же. Что скажешь, Роз? Стоит нам прислушаться к словам моего племянника?
– Д-да, пожалуйста, – еле выдавила девушка, разглядывая трещинки на деревянной поверхности стола. – Д-думаю, это очень-та разумно было бы.
– Значит, быть посему, – Фиахна хлопнул ладонью о стол (Розмари вздрогнула) и повернулся к Шону. – И раз уж Браннан всё равно будет здесь, я спрошу с него за твоё лицо. Мой дорогой сын ничем не заслужил стольких лет позора.
– Папа, оставь! Мы сами разберёмся, – в отчаянии прошипел рыцарь Сентября, но отец его уже не слушал.
Фиахна встал, потянулся, прошёлся вдоль стола, погладил ворона (тот с удовольствием подставил пернатую макушку), потрепал по волосам Келликейт, хлопнул барда по плечу, а потом вдруг достал из кармана монетку и подбросил её в воздух.
– Да, кстати, пока я управляю Неблагим двором, мне понадобится паж… оруженосец… помощник… а, не важно, в общем, всё вместе. Я выбираю тебя, – монетка упала на стол прямо перед Элмериком, и тонкий палец эльфа упёрся барду в грудь. – Если никто не против, конечно.
Но все уже поняли, что спорить с Фиахной бесполезно. Он не услышит и всё равно сделает по-своему.
* * *– Мне, кажется, или я пропустил что-то важное?.. – задрав голову, Джерри в изумлении взирал на высокие белые башни, выросшие на месте мельницы.
– А ты ещё больше по девкам бегай, и вообще всё проспишь! – фыркнул Элмерик, наслаждаясь его замешательством. – Мы теперь живём в королевском замке.
Чудесная серебряная черепица отбрасывала на стены солнечные блики. На самой высокой из башен развевался стяг с белым листом цветущего папоротника на фиолетовом поле – это был герб Фиахны. На башенке поменьше колыхалось другое знамя: белый сокол на чёрном поле. Элмерику хотелось думать, что оно вывешено в честь всего отряда, но, скорее всего, новоявленный регент таким образом чествовал своего племянника, и только. Догадку подтверждало и то, что прямо сейчас брауни прилаживали флаг на третий шпиль, где на белом поле раскинул крылья чёрный ворон – любимая птица Браннана.
Фиахна помнил, что белый цвет в геральдике означает серебро, поэтому и цветущий папоротник, и сокол, и поле, по которому летел ворон, испускали слабое сияние, отливая перламутром. Ночью знамёна наверняка будет видно издалека. А замок всё ещё перестраивался: за утро он уже стал раза в два больше. Интересно, это иллюзия или Фиахна и впрямь поработал с пространством?
– О, ты даже не представляешь, что тут творится! – Келликейт обеими руками придержала капюшон, чтобы его не сорвал ветер. – Элмерик у нас теперь оруженосец эльфийского короля. А Розмари уже почти фаворитка.
– Не короля, а всего лишь наместника, – поправил её бард, но Джерри, казалось, его не слышал.
– Какой ещё, к бесам, король?!
– Говорю же тебе: эльфийский! – Келликейт подробно пересказала ему последние новости, а Элмерик не без ехидства наблюдал, как глаза Джеримэйна расширяются всё больше.
– Ну дела… выходит, наша милашка Роз таки охмурила эльфа? – присвистнул он.
– Да иди ты! – беззлобно фыркнула Розмари.
– Это ещё кто кого охмурил. Вообще-то, это он ей проходу не даёт, – Келликейт поджала губы.
– А тебе что, завидно? – Розмари снова покраснела как мак.
– Но ты же не против его ухаживаний? – уточнил у неё Джерри, уже по-настоящему хмурясь и сжимая кулаки.
Элмерика позабавила его готовность вступиться за подругу, даже если придётся иметь дело с эльфийским королём или наместником. И не важно, что Фиахна этого забияку одним пальцем отделает так, что даже Медб не снилось…
Девушка мотнула головой и приложила ладони к полыхающим щекам.
– Не-а, не против. Вот только не знаю-та, что ж мне с ним делать-та теперича?
Джеримэйн пожал плечами. Мол, раз не против, то разбирайся сама со своими эльфами.
– А тебя самого где носило? – поинтересовалась Келликейт.
– Да мы тут с Мэриэнн гуляли… – в его голосе Элмерик ожидал услышать похвальбу, а вовсе не досаду. Но, кажется, Джерри был совсем не рад. – Слушайте, а этому вашему Фиахне случаем второй оруженосец не нужен?
А, так вот в чём дело! Бард едва не рассмеялся – какова ирония судьбы, а? Джеримэйн завидовал, что Элмерику посчастливилось стать оруженосцем эльфийского короля, а бард, в свою очередь, так же отчаянно завидовал, что Джерри может беспрепятственно встречаться со своей возлюбленной и никто ему слова поперёк не скажет. Он бы даже поменялся местами, если бы это могло чем-то помочь.
Тем временем брауни с непонятным человеческому уху воркотанием потащили флаг Браннана вниз: пролетавшая мимо птица умудрилась нагадить ровно по центру полотнища.
– М-да, чую, Браннан будет не рад! – хохотнул Джеримэйн.
В тот миг они даже не представляли насколько…
Глава третья
Два всадника на чёрных конях появились из тумана на закате. Не вышли из него, а будто возникли в низине под холмом. Копыта, никогда не знавшие подков, выворачивали комья сухой земли из дороги, ведущей на мельницу. А от самой мельницы к тому времени уже ничего не осталось: на вершине холма вырос самый настоящий замок с пятью башнями, крепостной стеной и слегка заболоченным рвом, через который был переброшен крепкий деревянный мост. Все флаги уже развевались на шпилях, и Браннан, к счастью, так и не узнал, какая печальная участь недавно постигла его личный герб.
С крепостной стены Соколы наблюдали, как гости въезжают во двор замка.
– Какого?.. – Шон не без труда проглотил рвущееся наружу ругательство. – Папа, он притащил с собой Эйвеона!
– Прости, я и забыл, что вы не ладите. Но ты не злись, сынок. Эйвеон не виноват в том, что с тобой случилось. Все знают, что это сделал Браннан, – Фиахна поправил узорную перевязь и похлопал по рукояти своего меча. – Посмотри-ка, я хорошо выгляжу?
– Нормально, – Шон вздохнул.
Фиахна заулыбался и потрепал Элмерика по рыжей макушке.
– Оруженосец, вина мне!
Признаться, бард совсем не ожидал, что по большей части ему придётся прислуживать новоявленному господину. Кажется, тот не совсем понимал разницу между доверенным лицом, оруженосцем и личным слугой.
– А мы разве не собираемся выехать им навстречу? – уточнил Каллахан. В закатных лучах волосы Каллахана выглядели бледно-золотыми.
– Ещё чего! Ни к чему себя утруждать. Они сами прекрасно видят, куда ехать.
Оставалось лишь гадать, был ли Фиахна просто-напросто невежей или же с самого начала хотел показать Браннану, кто тут хозяин положения. Элмерик скорее поставил бы на второе.
Он уже собрался отправиться за вином, но Фиахна остановил его, шепнув на ухо:
– И передай девице Розмари, что после полуночи я буду ждать её в своей спальне.
– Что, вот прямо так и передать? – бард аж поперхнулся.
– Если хочешь, можешь добавить от себя парочку любезностей в моём стиле, – самонадеянно улыбнулся эльф.
Элмерик открыл рот и тут же закрыл его. Он так и не придумал, как бы повежливее ответить, что ни за что не будет этого делать.
* * *Сказать, что Браннан был зол, – это ничего не сказать. Как только всадники миновали мост, стали слышны все те неприличные эльфийские слова, которыми он поносил любимого дядюшку.
Оставив коня во дворе и бегом взлетев на крепостную стену (Эйвеон едва поспевал следом), король-воин остановился прямо перед Фиахной и, глядя тому в глаза, яростно выпалил:
– Я не признаю тебя наместником Финварры и проводником его воли! Не видать тебе моего королевства!
Фиахна задумался, закусив губу, втянул носом свежий закатный ветерок и предложил:
– Может, сперва выпьем?
И Элмерику опять пришлось наливать. Конечно, Браннан узнал барда и криво усмехнулся, обращаясь к Каллахану.
– Вижу, ты убедился, что этот ученик годится лишь для того, чтобы подавать вино. Рад, что ты больше не даёшь ему арфу! Незачем мучить хороший инструмент.
– Я тоже рад встрече, – командир не изменился в лице. – Вижу, запас твоих острот не иссяк при дворе королевы Медб, и ты всё ещё не можешь остановиться?
Браннан, не удостоив брата ответом, снова обернулся к Фиахне.
– А ты неплохо тут обустроился. Мудрое решение. Потому что моего дворца тебе не видать.
– Каллахан признал моё право решать, признаешь и ты, – наместник коснулся своего лба, и на челе его засиял невидимый до сих пор венец из белого золота, на котором переливались тёмные гроздья гранатов.
Браннан отшатнулся – судя по всему, венец он узнал. Фиахна же как ни в чём не бывало продолжил:
– Твой отец вручил его мне, чтобы я передал достойнейшему из правителей. Он отметил, что это не обязательно должен быть кто-то из его сыновей. Ведь вы ещё юны и можете оказаться не готовы к столь тяжкой ноше.
Король-воин едва не задохнулся от ярости, и Элмерик на всякий случай отступил на пару шагов. Ему было неуютно находиться на высоченной крепостной стене рядом с настолько разгневанным эльфом. Фиахну же, казалось, злость племянника только забавляла.
– Ты позвал меня в гости затем, чтобы унижать на глазах у всех? – прошипел Браннан, буравя его ненавидящим взглядом.
– Нет, я хочу поговорить с тобой и с Каллаханом. За закрытыми дверями.
– Тогда чего мы ждём? Я не собираюсь задерживаться здесь надолго.
– И слава богам! – шепнул кто-то у Элмерика за спиной. Кажется, это был Шон.
– Теперь, когда мы поприветствовали друг друга как следует, прошу проследовать в мои покои. Остальным не рекомендую даже приближаться к дверям: я позаботился о защите и обязательно замечу, если кто-то решится нас подслушать.
Фиахна сделал приглашающий жест рукой и первым зашагал вниз по крутой каменной лестнице. Соколы проводили командира и его родичей настороженными взглядами. Когда их шаги стихли, гнетущее молчание первым нарушил Мартин:
– Что-то мне подсказывает, что никакого пира сегодня не будет.
– А ты так хотел попировать? – хмыкнул Шон.
– В этой компании? – Мартин задумчиво поскрёб подбородок. – Пожалуй, нет.
– Я всё слышал, – Эйвеон улыбался, но Элмерика это напускное радушие не обмануло. И как же ему челюсть не сводит-то, лицемеру такому?
В отличие от прошлого раза, когда они виделись, Эйвеон выглядел более величественно. Всё-таки не на охоту в лес собрался, а на важные переговоры. В его одеждах преобладали синие и серые оттенки, больше соответствующие его титулу принца Грозовых Дней.
В воздухе тоже вдруг запахло грозой.
– Ну слышал, и что? Донесёшь? Думаешь, он не знает, что его тут не любят? – Шон хотел было уйти, но Эйвеон преградил ему путь.
– «Не любят», – передразнил он. – Ты хоть понимаешь, что сейчас происходит? Или для твоих недоэльфийских мозгов это слишком сложно? Так давай я поясню.
Шон резко вскинул голову. Мартин тут же встал с ним рядом и тронул за рукав:
– Оставь его. Пойдём.
– Нет уж, – рыцарь Сентября сплёл руки на груди. – Давай послушаем. Мозги недоэльфийские ему, видите ли, не нравятся. А как всюду ходить с недоэльфийской рожей – это, значит, ничего? Это мы можем?
Рука Эйвеона дернулась, словно он хотел выхватить меч, но в последний момент передумал.
– Вор! – Шон был зол и явно нарывался, его глаза горели лихорадочным блеском, ноздри раздувались; казалось, он даже испытывал какое-то странное удовольствие от этой перепалки.
– Ты же знаешь, это была не моя идея!
– Давай, вали всё на Браннана!
Элмерик не знал, что делать. А ну как эти двое и правда сцепятся не на жизнь, а на смерть? Бежать к Каллахану бессмысленно – защита Фиахны никого не пропустит. К мастер Патрику? Пока тот влезет на стену, может быть уже поздно. Мастер Флориан ещё не совсем оправился. Мастера Дэррека нет в замке. Конечно, Мартин был уже здесь, и он часто выступал миротворцем в чужих ссорах, но чутьё подсказывало барду, что сейчас был не тот случай.
– Я лишь хочу сказать, что Браннан – хороший король. Глуп тот, кто этого не видит. Ваш Каллахан попросту сбежал, а Браннан взвалил на свои плечи всё королевство. Теперь же Фиахна прибыл на всё готовенькое и хочет узурпировать власть, – где-то вдалеке глухо заворчал гром, словно подтверждая слова Эйвеона.
– Тот Фиахна, которого я знаю, никогда не желал взойти на трон. Я думал, ты тоже его знаешь. Или мы говорим о разных эльфах?
Серая мгла заволокла небо, и только над головой Шона в просвете туч продолжало сиять закатное солнце.
– Все меняются со временем.
– Глупости, – рыцарь Сентября шагнул вперёд, теперь они с Эйвеоном стояли почти вплотную. – Если Браннан такой хороший правитель, почему бы вам просто не подождать, пока Фиахна сам не передаст ему венец Финварры? Куда спешить? У Дворов перемирие…
– Которое Фиахна, кстати, не подтвердил.
– Значит, ещё подтвердит.
– Ой ли? Смотрите, как мы защищаем папочку! Думаешь, тебе что-нибудь перепадёт от его щедрот?
В вышине громко захлопали от ветра полотнища флагов. Чёрный и белый сцепились меж собой и никак не могли разъединиться. Фиолетовый по-прежнему гордо реял выше всех.
– Я никогда не претендовал на трон, – процедил Шон сквозь зубы, бледнея.
Мартин ещё более настойчиво тронул его за рукав, но рыцарь Сентября лишь повёл плечом, отмахиваясь от него.
– Я знаю, у тебя было целых две веских причины этого не делать. Но если вмешается папа… – Эйвеон многозначительно умолк, играя бровями.
– Перестань, – сказал Мартин уже принцу Грозовых Дней. – Вы оба заходите слишком далеко.
– Я просто хочу, чтобы Браннан получил то, чего заслуживает. Просто не стойте у нас на пути, – Эйвеон отступил на шаг, открывая дорогу к лестнице.
– Давайте сперва дождёмся окончания переговоров… – Мартин попытался увести Шона, но тот стоял крепко, как скала.
– Пусть договорит, раз уж начал. Что за веские причины?
Эйвеон вздохнул.
– Твоё происхождение. Негоже недоэльфу править эльфами.
– Но это не запрещено, – ледяным тоном напомнил рыцарь Сентября. Плащ колыхался у него за спиной, будто чёрные вороньи крылья.
– Да. Но есть и вторая причина.
– Какая же?
– Забыл? Ты – уродлив.
Эйвеон развёл руками и в следующий же миг согнулся от удара под дых, хватая ртом воздух.
– Давно мечтал это сделать. – Шон облизал сбитые костяшки пальцев и кивнул Мартину. – А теперь пошли.
Но тут Эйвеон выхватил меч из ножен и с рёвом бросился вперёд. Ярость затмила его рассудок: он даже не сразу заметил, что Шон безоружен, опомнился, только получив водяным заклятием в лоб и взревел:
– Возьми оружие! Сражайся мечом и магией, как все!
Мартин вложил свой клинок в протянутую руку Шона. Элмерик помнил, что это волшебный меч, способный нанести раны эльфу. Но и у Эйвеона наверняка был такой же.
Сталь ударилась о сталь, в стороны брызнули искры. Неизвестно, чем бы всё закончилось, но, к счастью, в этот момент раздался зычный голос Браннана:
– Что тут происходит? А ну прекратите, живо!
Заслышав окрик, Эйвеон вмиг отступил и спрятал клинок в ножны. Рыцарь Сентября так и остался стоять с обнажённым мечом, но не атаковал.
Браннан встал перед ним, отстранив Эйвеона плечом и обратился к Шону.
– Убери меч, Шон, – это был не приказ, а просьба. – Если хочешь, я принесу тебе извинения за поведение моего вассала.
– Не нужно извинений. Просто исполни то, что обещал, – рыцарь Сентября вернул меч Мартину.
Браннан кивнул и вдруг понизил голос до тихого шёпота. Слов почти не было слышно, но Элмерику удалось прочитать по губам:
– Я нашёл цветок.
А потом Мартин заслонил его своей спиной, и больше ничего разобрать не удалось.
Небо темнело, на замок спустились сумерки.
– До чего вы договорились, мой король? – сгорая от любопытства, спросил Эйвеон.
Ох, зря он напомнил о своём существовании! Браннан, злобно глянув в его сторону, рявкнул:
– Дома поговорим. Мы уходим. Немедленно!
Почти бегом они спустились во двор и вскочили на коней. Мост через замковый ров со скрежетом поднялся сразу за их спинами. Поспешный отъезд больше напоминал бегство.
– Кажется, что-то пошло не так, – вздохнул Шон.
– Да… полагаю, переговоры не задались. – Мартин точь-в-точь скопировал его вздох.
* * *Ближе к вечеру выяснилось, что всё прошло не просто плохо, а очень плохо. Браннан не только отказался признать Фиахну наместником отца, но и усомнился в его праве судить и выбирать. Они крепко поссорились, и тут уже Каллахану пришлось выступать в роли миротворца. Браннан поклялся, что во времена его правления и ноги Фиахны не будет при Неблагом дворе. В ответ Фиахна объявил, что лишает Браннана права наследования и будет править сам, пока не сыщется достойный преемник.
Низложенный король-воин сбежал и каким-то непостижимым образом умудрился закрыть за собой все пути. Сколько Фиахна ни пытался, ничего не получалось: он мог пройти куда угодно, в любой из миров, но только не в Неблагой двор. Похоже, земля продолжала считать правителем именно Браннана.
Тогда наместник отправил с вестями птиц. Поскольку уже спустилась ночь, это были совы. Они понесли вести другим эльфийским правителям и лордам, что новый король Неблагого двора вернулся из Аннуина и приветствует собратьев.
– Не зря я построил такой замок, – неудачные переговоры, похоже, ничуть не огорчили Фиахну и он по привычке улыбался. – Поживу пока тут. А там, глядишь, что-нибудь да изменится. Ты уже передал Розмари, что я велел?
Элмерик покачал головой.
– Тогда беги, чего стоишь!
– Но вы же вроде хотели пир. В вашу честь, – промямлил бард. – Может, лучше того… начать приготовления?
– До пира ли нам теперь? – Фиахна подпёр кулаком скулу. – Ох, и тяжёлую же задачку задал мне братец! Иди, мальчик, иди, не зли меня…
Разумеется, Розмари оказалась не в восторге. Хорошо ещё, не влепила Элмерику леща. А могла бы сгоряча-то.
– Что он себе позволяет-та? – она бегала взад-вперёд по кухне, и половицы жалобно скрипели под её ногами. – Наглец! Охальник остроухий!
Разумеется, на крик сбежались остальные Соколята и Мартин. Бард только и успевал, что поддакивать. А Розмари бушевала, гремя тарелками:
– Я ему кто? Подзаборная девка? Вон Келликейт-та своему королю от ворот поворот дала-та! И я дам. Зуботычину! И метлой его, метлой-та промеж ушей!
– Только меня не приплетай! – фыркнула Келликейт. – Мой король повежливее этого будет. Хотя… тоже балбес самонадеянный, да простят меня подданные Его Величества. Может, это у них общая королевская черта?
– Это какая ж?
– Да самонадеянность же.
– А-а-а, да! – Розмари ударила тряпкой по краю стола, подняв в воздух облако мучной пыли. – Вот ему! За всё хорошее-та! На орехи!
– А это правда, что Роз похожа на покойную матушку Шона? – Джеримэйн спрашивал у Мартина, но остальные тоже услышали.
– Я сам не видел. Давно дело было. Но Шон говорит, что да. Он-то сам и лицом, и статью в отца пошёл, а Фиахна всегда любил смертных дев. Матушку Шона, говорят, вообще из родного племени своровал. И до, и после неё были другие, но все как одна: крепкие, рослые, белокурые и светлоглазые. В общем, как наша Розмари.
– Ах вот оно что! – девушка, отбросив тряпку, схватилась за скалку. – Другие, значит!
– Остынь, дурёха! – Джерри едва успел увернуться, а то бы и ему досталось. – Послушай, он же эльф! Конечно, у него таких как ты были сотни. Если не тыщи. Так… а теперь реветь будем, значит?
– Ну тебя к бесам! – всхлипнула Розмари. – Не хочу я больше никаких эльфов-та! Красивые-та, да пустые.
– Ну, положим, не все… – Мартин забрал скалку из её рук и усадил девушку на лавку.
– Может, не все. Но этот-та точно пустой! И мне такой не нужен-та! Вот, – Розмари глотала слёзы, уткнувшись лбом в его плечо.
Элмерик прекрасно понимал, что она лжёт.
* * *– Ну где же моя прекрасная Розмари? – эльф в одной рубашке высунулся в коридор. – Она просила что-нибудь передать?