С этим Стаська была согласна и живо разложила нужный набор аргументов, как фокусник карты веером:
– Ну вот! Зимой – бассейн, баскетбол, лыжи. Наш тренер всё распланировал. А летом – гребля на ялах, лес! Будешь со мной по лесу бегать?
– Если пойдём к Никитиным.
– Обязательно! Самой интересно. Только… не сегодня.
Они сидели в Стаськиной комнате, небольшой, но уютной, где всё под рукой: диван, шкаф с одеждой, компьютерный стол и крутящееся кресло перед ним… Обычно, когда приходил Артём, Стаська уступала другу место перед монитором, а сама устраивалась рядом на стуле или на диване, чтобы дать возможность специалисту шарить в её компьютере: чистить файлы, проверять программы, устанавливать новые – словом, налаживать и усовершенствовать его работу. Иногда они вместе упуливались в монитор, когда находили в Интернете интересную информацию, обсуждали её и спорили. Им никогда не было скучно, а время, проведённое вместе, всегда казалось мизерным: столько ещё недосказанного оставалось, столько невыспрошенного… Вот и сейчас два стакана с недопитым соком одиноко стояли на маленьком столе, забытые разговорившимися друзьями.
– Знаешь, когда мы учились в школе, – неожиданно сменил тему Артём, рассеянно крутя колёсик мышки, – мне как-то подсознательно казалось, что нас кормят манной кашей, что историю человечества упихнули в примитивные схемы и графики. Вот только теперь, когда не надо готовиться к экзаменам, доказывать свою подготовку, зарабатывая оценку, стало очевидно, что жизнь преподносит нам совсем иные знания. Открываются страницы истории, о которых раньше и не подозревали… иногда такое, что перечёркивает задолбленное на уроках. А ведь казалось: научно установленное и критике не подлежит! – усмехнувшись, глянул на подругу, которая слушала его, не перебивая. – Со временем понимаешь, что главная учёба начинается после школы. И уже не обязательная, не плановая, не подотчётная… Свободное направление в информационном пространстве, поиск, исследования, гипотезы… Образовательный стандарт лопается по швам.
– Да в образовательный стандарт многое просто не укладывается. Все знания, накопленные человечеством, не знают границ, – Стаська уверенно оседлала новую тему. Крутые виражи в их разговорах были в обычае, и повороты обоим давались легко, как само собой разумеющееся, даже требующееся.
– Хорошо, если накопленные, а если потерянные?
– Ничего не теряется бесследно. Даже разбитое зеркало можно восстановить, сложив осколки…
– Их ещё надо найти, эти осколки, – перебил Артём, прищуриваясь на мелькающие странички Интернета, словно пытаясь разгадать секрет поиска. Потом откинулся на спинку кресла и потянулся к своему стакану.
– По большому счёту, Артём, ты прав. Старая школа, традиционный образовательный принцип – передача знаний – безнадёжно устарели. Это многие понимают. В будущем будут другие технологии обучения с другим принципом – научить учиться, самостоятельно добывать знания. А сейчас они в стадии разработки.
– Сочувствую тебе, труженица переходного периода. Трудно, наверное, врать детям? – позлорадствовал приятель, покосившись на самоуверенное лицо подруги.
– А мне врать и не приходится, – парировала та. – Моя задача – воспитание духовно богатой и нравственной личности и обучение грамотному выражению своей мысли, – формулировка прозвучала, как заученный пункт должностных обязанностей. Впрочем, для тех, кто повязан школьными условностями, подумал Артём, оторваться от привычной и понятной картины жизни тяжеловато. Даже Стаське, вечно парящей в облаках. Но она, по крайней мере, одержима любопытством и жаждой новых знаний и впечатлений. Значит, небезнадёжна…
– Сдаюсь! Знаешь, что меня всегда восхищает в тебе?
– А тебя восхища-ает? – с сомнением и ехидством расхохоталась она.
– Оптимизм. Не дебильный оптимизм недоумков, а логичный, обоснованный. Так и хочется верить, что мир устроен разумно и надёжно.
– А мне иногда кажется, – доверчиво призналась Стаська, – что мира-то, единого на всех, и нет. То есть он есть, конечно, но… Понимаешь вдруг, что каждый человек – это отдельная вселенная со своим особым миром. Внешний мир, отражаясь в этой вселенной, становится иным, не похожим ни на чей другой. И выходит, что главное в этих мирах – не конкретные материальные признаки, а впечатления от них, их ощущение, чувственное восприятие, нестандартное, непредугаданное понимание. Многослойность миров на едином жизненном пространстве… Это… как ромашки в поле: все похожи, а двух одинаковых нет.
Глава 4
Страшно интересно
Стаська бежала по школьному коридору, на ходу расстёгивая молнию куртки и стряхивая снег с капюшона. Было слышно, как в 10«Б» скороговоркой под ломаный ритм выплёскивался рэп, и восторженные вопли выделяли кульминации, как болельщики забитые шайбы. Вот бездельники! Опять вместо репетиции дискотеку устроили! За такими глаз да глаз, никакой самостоятельности… Тихонько приоткрыв дверь, Стаська заглянула в класс. В полутёмном, радужно мерцающем пространстве Вовка Зябликов являл своё искусство. Фанат рэпа и мим, он отрешённо чертил вокруг себя резкие и плавные, но удивительно слитные движения, создавая иную реальность, иной мир, где слова обретали плоть, а музыка становилась биением сердца. Стаська открыла рот и замерла, как загипнотизированная. Такой и заметила её Юлька Колесова:
– Анастасия Андреевна… – её испуганный шёпот эхом пронёсся по классу и спугнул волшебство. Музыка остановилась.
Вовка замер, потом опустил руки и выпрямился:
– Спалился… Это тиктоник, – виновато оправдывался он перед классным руководителем.
Стаська наконец-то вошла в класс и огляделась: все были в сборе, на сдвинутых к стенам столах были разложены реквизит и распечатки сценария.
– Вы уже репетировали?
– Немного, – вразнобой откликнулось сразу несколько голосов. Врали, конечно, из благородных побуждений. Чтобы заслонить класс от гнева учительницы, ложь была наименьшим из зол. Не трусостью и позором, а скорее, доблестью. Её, конечно, на мякине не проведёшь (сама, в сущности, такая же, как они), но и проверить не сможет.
– Да вы не волнуйтесь, Анастасия Андреевна, экспромтом получается даже лучше, как-то искреннее, – за всех отдувалась Юлька, отводя грозу.
– Да… Будто в жизни, – со всех сторон обрадовались подсказке остальные.
Стаська поняла, что репетировать после Вовкиного рэпа уже не хотелось, и ей, честно признаться, тоже…
– Вовка, где ты научился так? – обратилась она к нарушителю порядка.
– Этому научиться вряд ли можно. Это пружина такая в душе, которая распрямляется однажды, и я просто подчиняюсь ей. Но не у всех она есть.
– И всё-таки, – скрепя сердце выдавила учительница (с неё же в конечном итоге и спросится!), – надо порепетировать. Помните: за лучшее представление класс награждается путёвкой в Болгарию, на Золотые пески.
– Подумаешь, счастье! Ну что там: ну море, ну пляж… – это уже Ник. Где только не побывал он с родителями. Такого курортами не прельстить. – Вот если бы отправиться за край… где живут наши мысли… желания – словом, опасности и приключения. Где узнаешь цену себе и друзьям. Вкус жизни, её смысл. Откроешь в себе спящую галактику.
– Острых ощущений ему подавай, – Гарик Стоянов. – Книжки читай.
– А я читаю. Только книжки у нас с тобой разные, – уязвлено отгавкнулся Ник.
Вообще-то у ребят были обычные имена: Николай, Игорь, Антон… Но заразившая их мода соцсетей, переписок в блогах, онлайн-игр обстругала привычное и уже казавшееся скучным. Ники постепенно превратились в имена, которые звучали ярче и самих выдумщиков тоже, кажется, преображали. Стаська привыкла к ним и не возражала. Правда, пожилые учителя ворчали: «В наше время второе имя называли прозвищем или кличкой. Кличкой не хвалились, а дразнились. Она была обидной, и, услышав её, лезли в драку!». Но она видела в этом не более чем игру, жонглирование словами. Чего ради драться-то? Матери всегда ненаглядных детишек называют «ласково», уменьшительно. Чем, к примеру, лучше «Николаша» или «Колюнчик», «Игорёша», «Тошенька»? А в девятнадцатом веке вообще высший свет, элита пользовались только французскими эквивалентами: Элиза, Пьер, Андрэ, Натали – и никто за это морду не бил. Это было всегда. Так что нечего нос воротить!
Светка слушала молча, потом захлопала длинными ресницами:
– Ну чем тебе не нравятся море, пляж? Ты хочешь невозможного.
Стаська согласилась:
– Да, такого не бывает.
– Откуда вы знаете? – обиделся за свою мечту парень. – Не нашли на карте? Или в учебнике?
– А ты откуда знаешь? – пусть защищается, подумала Стаська, раз кукарекать смелости набрался. А может, и правда, знает?
– Я читал.
– Это вымысел, фантазии… – небрежно отмахнулась учительница. Будто она не читала! Уж во всяком случае, побольше его.
– Но ведь фантазии не могут возникать сами по себе, они отражаются от реальности, другой, неизвестной нам. Значит, она, эта другая реальность, есть. А может быть, наоборот, та, другая реальность, создана нашим воображением, мыслями – отражённый мир.
Замерев от чего-то недосказанного, но приоткрывшего дверь в неведомое, напомнившее ей о собственных мыслях, Стаська прошептала:
– И как ты себе его представляешь?
– Не знаю. Я хочу его увидеть.
– А тебе не страшно?
– Страшно интересно, – с вызовом выпалил Ник.
