В 5 часов 30 минут на чистом курсе зигзага с дистанции 60–65 кабельтовых «Беспощадный» и «Способный» открыли огонь по баржам (или торпедным катерам). При этом сблизиться с обнаруженными кораблями Негода не пытался.
Именно этот момент во втором томе военно-исторического очерка «Военно-морской флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» и описывается, как время передачи Негодой сообщения об его обнаружении немецкими самолетами! Какие уж тут самолеты, когда к этому времени он уже помимо самолетов давно был обнаружен и обстрелян береговой артиллерией противника, а теперь и вовсе вел морской артиллерийский бой с кораблями противника! Отметим, что комдив не мог не сообщить на КП флота, что был обстрелян батареей Коктебеля и имеет боестолкновение с неприятельскими кораблями. По-видимому, данную радиограмму он и передал в 5 часов 30 минут утра. Что же касается сообщения об обнаружении кораблей немецкими самолетами, то я все же больше склоняюсь к тому, что его Негода передал его самое позднее после третьей ночной атаки эсминцев авиацией противника, то есть приблизительно около 4 часов утра (как он и написал в своем рапорте).
После нескольких заградительных залпов по самоходным баржам (или торпедным катерам) командир «Беспощадного» Пархоменко подошел к стоявшему на мостике эсминца Негоде и попросил у него разрешения развернуться на обратный курс, чтобы уничтожить обнаруженные баржи (катера). Командира «Беспощадного» тоже понять можно. Впервые с начала войны эскадренному миноносцу Черноморского флота представилась уникальная возможность сразиться в классическом морском сражении с противником, причем с несомненными шансами на успех. И баржи, и катера по своему артиллерийскому вооружению в любом случае уступали эсминцу. После войны, по данным немецкой стороны, стало известно, что наши корабли вели бой все же не с БДБ, а с торпедными катерами S-28, S-42 и S-45.
Негода в просьбе командиру «Беспощадного» отказал. Позднее за это в ряде послевоенных книг его будут критиковать. Однако думается, что комдив в данном случае поступил правильно. Уже светало, в небе вот-вот могли показаться немецкие бомбардировщики, а потому дорога была не то что минута – каждая секунда. Командир отряда приказал огонь по неприятельским кораблям прекратить и продолжать следовать зигзагом на соединение с лидером «Харьков».
Из допроса 25 декабря 1943 года бывшего командира эсминца «Беспощадный» капитана 2-го ранга В.А. Пархоменко: «Вопрос: В какое время был начат обстрел порта Феодосии?
Ответ: Корабли обстрела порта Феодосии не производили. В 5.20 корабли, уже вошедшие в Феодосийский залив, но не дойдя до боевого галса, были снова освещены САБами, атакованы торпедными катерами и обстреляны береговыми батареями. Авиация противника сбросила серию бомб, но мимо. Отбив атаку торпедных катеров, по приказу командира дивизиона Негоды, легли на курс отхода для выполнения второй задачи – просмотра коммуникаций противника и уничтожения его плавсредств от мыса Меганом до Алушты. Нами были обнаружены две БДБ (1.) и с большой дистанции около 14 кабельтовых обстреляны, но безрезультатно».
Протокол допроса 3 ноября 1943 года в качестве свидетеля помощника командира эсминца «Способный» капитан-лейтенанта И.Г. Фролова: «Когда «Беспощадный» и «Способный» подошли на видимость берега, они были атакованы торпедными катерами в количестве 3–4 единиц. По катерам был открыт огонь с обоих эсминцев. При новой атаке авиации противника по самолетам огонь не вели. Количества самолетов я не знаю, но было сброшено 3–4 САБ и по 4 бомбы справа по корме «Способного» и 4 слева по носу того же эсминца. Атака катеров была отбита, корабли повреждений не получили, т. к. катера противника не были близко подпущены. После атаки катеров «Беспощадный» и «Способный» легли на курс отхода, не обстреляв намеченных объектов. Шли в точку рандеву с лидером «Харьков».
Итоги скоротечного артиллерийского боя наших эсминцев с немецкими кораблями документально неизвестны. Согласно политдонесению, при обстреле «Беспощадным» и «Способным» торпедных катеров один из них был потоплен. На потоплении торпедного катера настаивает и рукописная история эскадры ЧФ. По послевоенным данным, факт уничтожения торпедного катера не подтвержден. Молчит об этом в своем рапорте и Г.П. Негода. В ряде изданий по событиям 6 октября говорится уже не только о потоплении катера, но о повреждении еще двух катеров противника. Как при двух обнаруженных неприятельских единицах можно было потопить один и повредить два, совершенно непонятно… Если же обнаруженные корабли действительно являлись немецкими торпедными катерами S-28, S-42, S-45, то их могли в лучшем случае только повредить, так как все эти три катера впоследствии активно участвовали в боевых действиях на Черном море.
Из журнала боевых действий оперативного дежурного штаба Черноморского флота: «05 ч. 40 мин. Одиночные самолеты противника производят поиск кораблей и сбрасывают бомбы. При подходе к Феодосии корабли встретили сильное сопротивление противника: береговой артиллерии, ТКАТКА (торпедных катеров. – В.Ш.) и авиации противника, противодействовавших обстрелу порта».
В политдонесении отмечено, что по кораблям отряда торпедными катерами противника было произведено целых пять последовательных атак. Пять торпедных атак, выполненных двумя и даже тремя катерами! Но ведь это значит, что эсминцы в таком случае вели достаточно продолжительный бой: ведь хотя бы двум из трех катеров в данном случае надлежало выполнить по две атаки, а на это ушло бы определенное время. Что касается рапорта Г.П. Негоды, то он пишет только об одной атаке.
В целом в данном эпизоде наши эсминцы действовали довольно удачно. Во-первых, катера были обнаружены на достаточном удалении. Во-вторых, эсминцы совершили маневр уклонения от торпед торпедных катеров. Это был первый и последний за всю войну удачный маневр уклонения от торпед торпедных катеров. В-третьих, эсминцы сумели добиться артиллерийского попадания в немецкий катер. Пусть одного, но все же!
* * *
Тем временем лидер «Харьков» в 6 часов утра подошел к Ялте и с дистанции 70 кабельтовых обстрелял порт 104 осколочно-фугасными 130-мм снарядами. Здесь тоже есть один непонятный момент. Вспомним, что, согласно плану набеговой операции, стрельба наших кораблей по портам противника должна была корректироваться двумя самолетами – ДБ-3 и Пе-2 – под прикрытием четырех истребителей. Кроме этого еще 6 самолетов (4 – Ил-2 и 2 – Б-3) «должны были подавить передовые батареи противника в случае их противодействия». Но никаких наших самолетов над портами в момент подхода к ним кораблей не оказалось. По крайней мере, ни в одном документе нет о них ни малейшего упоминания. Почему? Ответа на этот вопрос я не нашел нигде. Погибли ли все эти самолеты, были повреждены или были попросту отогнаны неприятельской авиацией, а может, по какой-то причине они не высылались вообще? В последнем случае вся задуманная операция заранее превращалась в преступный фарс. Трудно ждать реальных результатов при ночной стрельбе по площадям затемненного порта без корректировки.
Наша сторона никогда официально не сообщает, насколько успешна была стрельба лидера. Немцы же, наоборот, не без злорадства пишут, что в результате стрельбы «Харькова» по Ялте там было разрушено несколько частных домов и убито несколько местных жителей. Это означает, что стрельба была абсолютно безрезультатной.
Просматривая в архиве ФСБ дело о потоплении лидера «Харьков», я наткнулся на подшитое донесение агентурной разведки из Ялты, в котором немецкие данные в целом были подтверждены.
Через 13 минут «Харьков» прекратил стрельбу, но тут же попал под ответный огонь 3-орудийной береговой батареи с мыса Айтодор. Снаряды этой батареи, однако, ложились с большими недолетами. В ответ «Харьков» выпустил 32 снаряда.
В 6 часов 35 минут «Харьков» был обстрелян 5-орудийной шестидюймовой батареей, расположенной южнее Алушты. И ее снаряды легли с большими недолетами. В обоих случаях лидер отвечал батареям из кормовых орудий, но на этот раз попадания отмечались в районе цели. Вскоре вражеская батарея замолчала то ли от нанесенных повреждений, то ли оттого, что лидер вышел из зоны ее огня.
Из журнала боевых действий оперативного дежурного штаба Черноморского флота: «05 ч. 25 мин. Для прикрытия кораблей из Геленджика выслано звено самолетов «Киттихок», которые в 06 ч. 04 мин. обнаружили ЭМ «Беспощадный» и ЭМ «Способный». Началось непрерывное барражирование ИА над кораблями. 06 ч. 10 мин. ЭМЭМ прекратили выполнение задачи и начали отход курсом 240 градусов для сближения с ЛД «Харьков», который находился западнее ЭМЭМ». В графе «Примечание» написано: «Донесение к. 2 р. Негоды и показания экипажей, прикрывавших корабли».
На 07 ч. 05 мин. в журнале БД ОД штаба ЧФ имеются сразу две записи. Первая из них гласит: «В результате утреннего боя ЭМ «Способный» утопил ТКА противника. Корабли повреждений не имеют». Эта надпись стерта ластиком, но разобрать ее все же можно. Может, именно эта ошибочная запись и явилась отправной точкой в истории о потопленном катере? Сразу за стертой надписью идет другая: «07 ч. 05 мин. Над ЛД «Харьков», находящимся в квадрате 1571, появился самолет-разведчик противника. В это же время ЭМЭМ обстреляли 6 БДБ (?) противника, идущие из Ялты в Феодосию». В графе «Примечание» напротив этой записи значится: «Донесение к. 2 р. Негоды».
В 7 часов 10 минут на курсовом угле 10–15 градусов правого борта эсминца «Беспощадный» на дистанции 90 кабельтовых был обнаружен лидер «Харьков». В политдонесении отмечено, что встреча кораблей произошла в 7 часов 05 минут.
Из журнала боевых действий оперативного дежурного штаба Черноморского флота: «07 ч. 30 мин. Наш самолет-разведчик наблюдал в порту Ялта и в западной части города несколько очагов пожаров. Порт был окутан дымом пожара. Это был результат обстрела порта ЛД «Харьков», выпустившим по порту 100 снарядов».
Из журнала боевых действий оперативного дежурного штаба Черноморского флота: «07 ч. 30 мин. Место ЭМЭМ: Ш = 44 градуса 29 минут, Д = 35 градусов 05 минут, курс – 115 градусов, ход 24 узла». В «Примечании» записано: «Донесение Негоды».
Из допроса 22 декабря 1943 года в качестве свидетеля командира БЧ-1 эсминца «Беспощадный» Н.Я. Глазунова: «К месту обстрела подошли примерно в 5 часов утра с минутами. Там наши корабли были встречены активными атаками катеров, обстрелом береговых батарей и авиацией. Положение для кораблей сделалось критическим. Через несколько минут, отказавшись от выполнения задачи «Беспощадный» и «Способный» пошли в точку соединения с «Харьковым». Считаю необходимым отметить, что назначенное место соединения всех кораблей ставило их в чрезвычайно невыгодное положение по отношению к авиации противника. Прежде всего, это невыгодное состояние было в том, что точка соединения была в районе Алушты вблизи береговой черты, примерно в 10–18 милях, а в 7 часов 20 минут наступал уже полный рассвет».
Из допроса в качестве свидетеля дивизионного механика 1-го дивизиона эсминцев Г.А. Вицкого: «4 октября утром корабли пришли в Туапсе, где простояли 36 часов. Офицерский состав о задачах и характере операции узнал, когда корабли были уже в море. В соответствии с планом операции в 6 часов «Харьков» должен был подойти к Ялте. Сделали 100 выстрелов. Поставленную задачу «Харьков» выполнил. Со стороны противника никакого противодействия оказано не было. На отходе «Харьков» дополнительно сделал 30 выстрелов по Алуште, т. к. были обнаружены береговые батареи противника. По плану операции в 8 часов «Харьков» должен был следовать с «Беспощадным» и «Способным», что было выполнено. Все три корабля шли дальше вместе…»
* * *
Когда весь отряд был в сборе, Г.П. Негода, не теряя времени, приказал начать отход от крымских берегов. Корабли дали ход 24 узла и легли на курс 115 градусов. От форштевней отхлынула тугая волна. За кормой вспенились пенные буруны. Теперь нужно было быстрее уйти как можно дальше от берега, чтобы затеряться в морском безбрежии и избежать воздушной погони.
Из протокола допроса 21 декабря 1943 года командира эсминца «Беспощадный» В.А. Пархоменко: «Мои предположения (ранее на допросе В.А. Пархоменко показал, что он считал, что после обнаружения немцами кораблей на подходе к Крыму следовало сразу отказаться от продолжения операции. – В.Ш.) оказались верными, и когда мы начали подходить к Феодосии для обстрела порта, нас встретили торпедные катера и береговые батареи. Встретив столь серьезное сопротивление со стороны противника (нас помимо этого бомбили и самолеты противника), комдив Негода отказался от выполнения поставленной задачи и приказал идти в точку рандеву с «Харьковым». После встречи с «Харьковым» начали отход на базу. Уже с рассветом нас начала прикрывать наша авиация».
Из допроса 22 декабря 1943 года в качестве свидетеля командира БЧ-1 эсминца «Беспощадный» Н.Я. Глазунова: «Вопрос: Встреча с «Харьковым» состоялась в назначенном месте и в назначенное время?
Ответ: Да.
Вопрос: Какова была скорость кораблей на отходе от берега?
Ответ: После соединения на отходе корабли имели скорость 24 узла.
Вопрос: Могли больше?
Ответ: Могли отходить минимум 30 узлами.
Вопрос: Почему же не увеличили скорость?
Ответ: Я могу только предположить наличие благодушия, которое подкреплялось тем, что предшествующие операции проходили без проявления какой-либо активности противника».
Из протокола допроса 22 декабря 1943 года в качестве свидетеля бывшего командира БЧ-1 эсминца «Способный» (в допрашиваемое время командира БЧ-1 эсминца «Бодрый») старшего лейтенанта Л.Л. Костржевского: «Вопрос: Задачу, которую имели корабли, они выполнили?
Ответ: Нет. Эсминцы задачи не выполнили, обстрелять порт корабли не смогли, т. к. были атакованы авиацией противника и катерами. Корабли ограничились атакой последних.
Вопрос: Как было принято командованием дивизиона решение отказа от выполнения задачи, движение кораблей, какое имело направление?
Ответ: После того, как были отбиты атаки катеров противника, корабли имели движение мористее примерно миль 10–12. Откуда корабли уже имели движение в точку соединения с «Харьковым». Соединение с «Харьковым» произошло примерно во время, которое предусматривалось в ходе операции, и корабли легли на курс, который предусматривался ходом операции.
Вопрос: В каком районе корабли собрались?
Ответ: В районе Алушты в 7–8 милях от берега.
Вопрос: В какое время?
Ответ: Примерно в 7 часом 15 минут корабли легли на курс отхода.
Вопрос: Какую скорость имели корабли?
Ответ: Корабли имели скорость 30 узлов.
Вопрос: Это был их максимальный ход?
Ответ: Нет, этот ход не максимальный. Скорость эта предусматривалась расписанием операции».
* * *
Пока корабли на полном ходу уходят от берегов Крыма, выясним, как действовала в небе над Феодосией авиация Черноморского флота.
В 24 часа 00 минут 5 октября командир 1-й минно-торпедной авиационной дивизии отдал приказ о загрузке бомб в самолеты и их окончательном приготовлении к вылету. До летчиков были доведены маршруты полета, цели и время нанесения ударов. Ввиду того, что боевая задача была поставлена командованием ВВС буквально в последний момент, и времени для отработки всех необходимых документов уже не было, за основной документ была принята плановая таблица боевых действий, по которой в час ночи 6 октября и ставилась боевая задача командованию полков и самолетов.
