Прости грехи наши… Книга вторая

– Ой, извини, пожалуйста, увлеклась!

Сашка злился на ее вежливость, а еще больше на свою нерешительность, будто он был и не Сашкой вовсе. Картина закончилась. Они вышли на улицу.

– Поздно уже, как! – воскликнула Оля, – Почти двенадцать. Как там Ванька?

– Да, нормально все с ним, я звонил из автомата.

– Может, пешком прогуляемся, – предложил мужчина, – Смотри небо, какое звездное!

– Нет, нет! – замахала головой Ольга, – Мальчишка больной один дома весь вечер сидит. Пойдем на остановку.

Сашка вздохнул. Напрасно, он заставил парня врать.

Они свернули из людского ручейка с проспекта в небольшой переулок. Оля машинально взяла Александра за рукав.

– Как здесь темно и страшно! Бр-р-р! – передернула она плечами.

Сашка хотел воспользоваться ситуацией и обнять ее, но споткнулся обо что-то в потемках, и сам чуть не упал. Он чертыхнулся, и ухватился за женщину.

Наконец, они вышли на освещенную дорогу.

– Слава Богу! – обрадовалась Ольга, – Здесь хотя бы люди ходят, – сказала она, заметив приближающиеся фигуры.

Группка парней поравнялась с ними.

– Прикурить не найдется, дядя? – спросил один из них.

– Не курящий, – ответил им Сашка.

– А зря!

Мужчина в первый момент ничего не понял, и едва удержался на ногах. От удара перед глазами сверкнули яркие вспышки.

Компания захохотала.

– Курить – опасно для здоровья, а не курить – еще опаснее!

– Что вы вытворяете! – кинулась к своему спутнику на выручку Ольга.

– Пропагандируем здоровый образ жизни, тетя! – захлебываясь от смеха, произнес все тот же нахальный голос.

Взбешенный Сашка, придя в себя, отодвинул женщину в сторону, и бросился на его обладателя. Схватив негодяя за грудки, он приподнял его над землей.

– Ты чего, дядька, отпусти! – завопил тот.

– Щенок! – прокружил он недоделка в воздухе, и швырнул на землю, не позаботившись о его мягкой посадке.

Хулиганы кинулись на выручку своему приятелю. Они угрожающе обступили мужчину.

– Ты чего творишь, дядь?

Сашка глянул исподлобья на их еще слюнявые физиономии, и повторил:

– Щенки!

– Помогите! – изо всех сил закричала перепуганная Ольга.

Вопли вперемешку с матом посыпались в майскую звездную ночь. Женщина плохо понимала, где, чьи кулаки мелькали, но фольклорная матерщина, она точно знала – Сашкина. Оля зажмурила глаза, чтобы не видеть всего этого кошмара. Вдруг, продолжительный сердитый свисток раздался на другом конце улицы.

Любители сигарет кинулись в рассыпную.

– Что тут произошло? – подбежали дружинники.

Сашка, отряхивая испачканные брюки, нехотя ответил:

– Беседу проводил с молодыми людьми о вреде курения…

– На нас напали хулиганы! – выпалила Оля, округлив свои и без того большие глаза.

– А, мы подумали, наоборот, – улыбнулся хранитель общественного порядка, и уже серьезно сказал, – Вы в следующий раз, так поздно в этом районе не гуляйте, граждане!

– У тебя кровь на щеке, Саша! – воскликнула Оля, и коснулась его лица.

– Да, не обхаживай ты меня!– сердито смахнул ее руку мужчина, – Я тебе не Ванька.… Вот, выродки, пиджак порвали! – в очередной раз выругался он.

– Не волнуйся, я зашью аккуратно, ничего заметно не будет, – успокоила его Ольга. Мужчина ничего не сказал, только, шумно засопел.

Они, молча, двинулись в сторону остановки.

– А ты, молодец, Саша, – возобновила разговор женщина, – Умеешь за себя постоять… Я даже не ожидала, что ты такой сильный…

– А ты думала, что я, только, суп варить умею! – нервно одернул ее похвалу Сашка, – Я, между прочим, когда в армии служил, вооруженного нарушителя на границе в одиночку взял!

Ольга, улыбнувшись, посмотрела на него.

– Я не спорю, ты – герой!

– Герой не герой, а награда положена…, – смягчился Сашка, – Поцеловала, что ли бы… Что бы раны быстрее зажили!

Оля разгадала его уловку, и, прищурив глаза, произнесла:

– Ну, ты не настолько сильно пострадал, чтобы прибегать к таким серьезным мерам, – снова улыбнулась она.

– Ах, так…, – сорвался неожиданно, Сашка с места и побежал, как ошпаренный к остановке. В одном из ее уголков приютилась парочка.

– Извините, – культурно обратился он вначале, а потом, как сумасшедший заорал, – Слушай, друг, врежь мне, как следует!

– Ты, что пьяный, мужик? – вылупился на него мужчина, и влюбленные попятились назад.

– Александр, ну, прекрати уже паясничать, – догнала его Ольга, – Извините, – кивнула она в сторону напуганных граждан, – Он шутит, – и обращаясь уже к Сашке, укоризненно покачала головой, – Ты взрослый человек, а ведешь себя…

Он не дал ей договорить.

– Вот, именно, взрослый, а хожу с тобой за ручку, словно школьник, – перешел снова на крик, доведенный до точки Александр.

– А мне понравился сегодняшний вечер, – призналась, вдруг, Оля, – И вел ты себя почти хорошо…, – взяла она его за руку.

– Ну, да…, – затих Сашка, – Как евнух…

– Нет, – не согласилась Оля, покачав своим пышным «каре», – Евнухи с такими изысканными фразами вряд ли знакомы…

Сашка улыбнулся.

– А, что, мне надо было волшебные слова этим молокососам говорить? «Разрешите, пожалуйста, молодые люди, ударить вас по морде», – начал он снова кривляться…, – «А не будете ли вы, так любезны, чтобы я врезал вам между… между…», – мужчину заело. Оля просветила его испытывающим взглядом, – «Между очей!», – тут, как тут нашелся Александр.

– Ведь, там предполагалось другое слово?

– Да, – согласился ее спутник, – Это слишком пафосное. «Между глаз!».

– Ты не исправим! – но женщина не рассердилась на этот раз, – Наш автобус подошел! – потянула она Сашку за руку.

Знакомые многоэтажки встретили их сонными, изредка светящимися, окнами. Ольга, вдруг, свернула в соседний двор.

– Подожди, минутку!

– Ты куда? – пошел, спотыкаясь в темноте, за ней Сашка.

Женщина подбежала к осыпающейся черемухе. Наслаждаясь ее ароматом, она попала под цветочный дождь, и засмеялась.

– Ну, ведь чудо же, правда?

– У нас такое добро в каждой канаве растет…, – не понял ее радости Александр.

– А у нас, только, здесь…

Когда они подошли к своему подъезду Оля, запрокинув голову вверх, восхищенно проговорила:

– Смотри, медведица! – при этом глаза самой женщины загорелись, словно огоньки созвездий.

Сашка начал вертеть головой по сторонам, как, блондинка из анекдота.

– Какая еще медведица? Собака, что ли?

Женщина засмеялась.

– На небе! – подняла она его подбородок, – А вот, там полярная звезда! – вытянула Оля руку.

– Да, ты сама, как медведица. Полярная. Вся белая, в черемухе! – воскликнул Сашка, отряхивая ее.

Лепестки, были повсюду. Они рассыпались по Олиной одежде, лицу, волосам, даже приклеились на ее маленькое, соблазнительное ушко… Мужчина осторожно дотронулся пальцами до последнего.

Ольга не смахнула их. После, того случая в деревне, она запомнила руки Сашки грубыми, необузданными, и женщина боялась их. Но, сейчас, Ольга поняла, что ошибалась. Их ласковые и заботливые прикосновения, теперь, ей даже понравились.

Сашка провел ладонью по щеке Ольги.

– И здесь тоже, – тихо проговорил он, и тихонько подул на кожу.

Оля, запрокинув свои красивые накрашенные ресницы, доверчиво посмотрела ему в глаза. Знакомые бесики не безобразничали, как обычно, а лишь искушающие смотрели на нее из глубины больших темных зрачков. Ольга почувствовала, как у нее слабеют ноги. Сашка обнял ее.

– Оля…

Ресницы сами упали вниз. Его губы коснулись их, расположенной рядом родинки…

Мужчина сильнее прижал Ольгу к себе. Его шумное дыхание обожгло ей рот. Сашка уже готов был поцеловать ее по-настоящему, как, вдруг, вверху прозвучал душераздирающий вопль. Неимоверный грохот раздался у них над головами. Черно-бело-рыжий клубок шерсти скатился по водосточной трубе. Они едва успели отскочить в сторону.

– Твою ж, через коромысло! – выругался Александр, – Что там, на крыше бесы дебош, что ли устроили?!

Ольга очнулась и сделала глубокий вдох. Женщина тоже невольно подумала про сверхъестественную силу. Ведь она, только, что наслаждалась в Сашкиных объятьях!

– Оля, – хотел привлечь ее к себе Сашка снова, но Ольга отстранилась.

– Александр, нам пора возвращаться домой, – сказала она своим обычным нравоучительным тоном. Лепестки, словно испугавшись ее строгого голоса, сами посыпались на землю, – Завтра рано вставать. Я тебе в большой комнате постелю, на диване…

Сашка сжал голову руками.

– У-у-х! – выдохнул он, – Зачем на диване, – с ухмылкой глядя на Ольгу, проговорил мужчина, – Мое место на коврике, около порога. Ведь я – твой верный Шарик! – он развернулся и зашагал в темноту.

– Куда ты, Саша! Уже ночь!

– К своей верной подруге!

– Что?

– У меня машина за углом! – не мог допустить он, чтобы она волновалась.

Ванька сбежал по ступенькам лестницы вниз и вышел на улицу. Утро было свежее, чистое, как, когда-то накрахмаленные простыни его матери Анны. Черемуха, росла в соседнем дворе, но запах ее чувствовался повсюду. Весна, словно дождавшаяся своего часа, невеста, принарядилась в белое кружево цветущих деревьев, надушилась, их ароматом, распушила зеленые локоны ветвей, и своим небесным голубым взглядом, приласкала, уставший от непогоды мир.

Парень подошел к крайнему подъезду, там жил Стриж. Он подобрал маленький камешек с земли и кинул в раму на втором этаже. Шторка заколыхалась, и в окне появился Сашка в трусах. Ванька показал ему кулак. Через пять минут друг выскочил из подъезда с бутербродом во рту.

– Все-то ты успеваешь. И выспаться, и поесть!

– Как говорит наша Марьяна: «Здоровье на первом месте…».

– Она еще сильно кричит, когда кто-то опаздывает на уроки…

Мальчишки свернули в близлежащий двор. Колобок уже вышел им навстречу, как, вдруг, приятель что-то вспомнил, и побежал назад, выкрикнув странную фразу:

– Молоко забыл!

Через минуту, Вовка появился снова с дипломатом под мышкой, и бутылкой из-под «Портвейна», на горлышко которой была натянута детская резиновая соска. Сквозь зеленое стекло ноль семи литровой бутылки, было видно, как плескалась белая жидкость.

Стриж протер опухшие ото сна глаза.

– Говорил тебе, Колобок, не ешь столько «Малютки», ребеночком станешь!

Детское питание «Малютка» было любимым лакомством мальчишек. Они частенько заходили после школы в гастроном, покупали коробку с изображением счастливого младенца и тут же за углом магазина, горстями лопали вкусный сладкий порошок.

Вовка проигнорировал шутку.

– Я вам сейчас, такое покажу! – боясь выронить бутылку, сказал он.

Они подошли к зарослям сирени. Под деревянным ящиком, на сложенной в несколько раз тряпице, копошились появившиеся недавно на свет щенки. Их было трое.

– Собака-мать под машину попала, – пояснил Вовка, и начал настойчиво тыкать соску малышам. Молоко обильно заструилось в отверстие, но несмышленыши не успевали справляться с ним. Еще слепые, они тянули свои маленькие мордочки вверх, голодные, чувствуя запах молока, но, не зная, как взять его.

Ванька не выдержал и забрал у друга бутыль. Он ливанул несколько капель себе на палец, затем сунул в рот одному из малышей. Щенок радостно зачмокал, обсасывая его.

– Да, ты гений, Гриша! – воскликнул Вовик.

– Добрый ты, Колобок, но бестолковый, – сказал, улыбаясь, Ванька, наблюдая как отчаянно тянет его палец щенок. Он осторожно поменял его на соску, – Ты посуду поменьше найти не мог? – посмотрел он на приятеля.

– Что было, – пожал Колобок плечами, – Брательник возвращение из армии праздновал, вот и осталась…

Один из щенков, перевернулся на спину и пронзительно запищал.

– Самый упитанный, – осторожно укладывая его на место, сказал Вовка – Прям, как я! Заберу себе толстячка, – решил с ходу мальчишка, – Гриша, – спохватился он, – Посмотри, кто это мальчик или девочка?

Ванька взял пискуна на руки, обследовал, как следует, и деловито объявил:

– Должен огорчить тебя, Колобок. Это не мальчик, и не девочка…

Вовка открыл рот.

– Гермафродит, что ли?

– Это – собака! – задыхаясь от смеха, выдавил Ванька.

Колобок замахнулся на него.

– Да, сучка, твой щенок! – успокоил его друг.

– Тогда назову ее – Клякса! – радостно сообщил Вовка, – Видите у него на спине большое черное пятно, на пролитые чернила похоже.

– А на твоей спине, Колобок, что-то светлое насыпано, – потрогал осторожно приятеля Сашка.

– Перхоть, наверное…

– А я думал, опилки из головы полезли! – ребята опять засмеялись, – Вини пух ты наш!

– Да, ну, вас…, – не обиделся Вовка, – Дай, я покормлю своего будущего добермана! – и, вырвал громоздкую бутыль из Ванькиных рук.

В этот момент из дома напротив, вышла их одноклассница – Ирка Куницына. Первая красавица восьмого «Б» заносчиво посмотрела на ребят и звонко забарабанила каблучками по вымощенной дорожке.

Ее темные, волосы, как всегда были распущены. Девушка, не смотря на замечания учителей, принципиально не плела косичек и не завязывала хвостиков, считая это дурными пережитками детства. Словно отутюженные, они послушно струились по ее плечам, по белому гипюровому воротничку, и заканчивались почти у талии. Ирка иногда откидывала голову назад, чтобы поправить их. Этот душещипательный момент ждали все мальчишки класса.

Кроме того, у девчонки была почти идеальная фигура. Когда она проходила мимо, короткая, гофрированная юбочка школьного платья, легким бризом колыхалась в воздухе и воспаленном воображении одноклассников. Ноги у Ирки, казалось, начинались от ушей. Равных ей не было.

Колобок замер, провожая одноклассницу своим приклеенным намертво взглядом. Он дернулся, только, когда щенки запищали. Бутылка выскользнула из его рук, и чуть не упала. Мальчишка возвратился в реальность, и подхватил последнюю на лету за соску. Ее содержимое под напором брызнуло Вовке в лицо.

– Еще молоко на губах не обсохло, а на девушек заглядываешься, Колобок! – пошутил Стриж.

– У тебя точно вместо мозгов – тесто! – возмущенно закричал на друга Ванька, вытирая долетевшие и до него брызги.

– Ничего вы не понимаете…, – вздохнул Колобок, промокая рукавом намокшее лицо. Может у меня мечта есть, – он глянул на небо, – Голубая.… Однажды, уехать в Одессу, – грустно проговорил парень, почему-то именно этот город стал вершиной Вовкиных желаний, – И жить на берегу синего-синего моря…

– И, чтобы Куницына была у тебя на посылках, – закончил за него Ванька, – Ты сказки не перепутал, Колобок? У нее мать – заведующая гастрономом, а отец – какая-то шишка на заводе…

– А, чего это вы в кустах сидите? …– обозвал товарищей, появившейся, откуда-то, Колька, – Я их на остановке жду… Вы, что на алгебру не идете?

– У нас тут свои уравнения с неизвестными…, – махнул рукой Стриж в сторону щенков.

– Что это еще за твари? – сморщил нос товарищ, рассматривая через Сашкино плечо, новорожденных.

– Осторожно злые собаки! – схватил его за руку Стриж, и зарычал.

– Слушайте, вы – юные натуралисты, – рассердился Бушманов, – Вы, идете или нет?! Я на олимпиаду из-за вас опоздаю!

– На какую еще олимпиаду? – спохватился Стриж, – А, как же наша домашка!

– У Няни сдерете!

– Ты же знаешь, мы с ней в контрах, Бушманов! – замахал кулаками ему вслед Вовка, – Желаю тебе быть первым среди последних! Тоже мне друг называется…

Клякса запищала от его окрика.

Мальчишка погладил щенка, и тот притих.

– Гриша, – посмотрел сиротливым взглядом на Ваньку незадачливый опекун, – Лякишева после того случая с фотокарточкой по уши в тебя втрескалась … Она тебе ни в чем не откажет!

– Правда, правда, – встрепенулся Стриж, догадавшись, к чему клонит Вовка, – У нее даже очки потеют, когда она на тебя смотрит!

Ванька, засопел, и бросил на приятелей-лоботрясов враждебный взгляд.

– Да, достали вы меня со своей Лякишевой! – заорал он на весь двор, – Не буду я у нее ничего просить, пусть мне лучше двойку поставят! – и, подобрав с земли, дипломат быстро зашагал на остановку.

Ребята влетели в школу вместе со вторым звонком.

– О, Стрижев! – подбежала к ним десятиклассница, – Подежурить не хочешь сегодня? Обухов заболел.

Сашка выхватил у нее красную повязку.

– Еще, как хочу! – на ходу стал прикреплять он ее на плечо.

– А я? – посмотрел на девчонку растерянно Колобок.

– Ты уже дежурил в этом полугодии.

– Григорьев!

Ванька обернулся.

– Где тебя носит! – выглянул с нижней лестницы одноклассник, – Дуй в подвал. Военрук тебя у Марьяны на стрельбища отпросил с алгебры.

Ванька сиганул на радостях и громко крикнул, забыв, что начались занятия.

– А я? – чуть не плача снова спросил Вовка.

– А, ты, – издевательски погладил его по голове Ванька, – Пойдешь на алгебру. Лякишева вся твоя, Колобок! – снова заорал он.

– Ты, что в лесу, Григорьев! – заругалась проходившая мимо учительница, – Что вы здесь столпились? Марш по классам!

Пятый по счету урок географии к счастью восьмого «Б» неожиданно сорвался. Учителя срочно вызвали на какую-то незапланированную конференцию и ребята, предоставленные сами себе, разбрелись по школьному двору.

Мальчишки, побросав портфели и куртки прямо на молодую зеленую траву, гоняли в футбол на спортивной площадке.

Раскрасневшийся, в наполовину расстегнутой и выбившейся из-под брюк, рубашке, Ванька подбежал к Колобку. Тот спокойно сидел в теньке, на лавочке, наслаждаясь майским погожим днем, и уплетал ватрушку.

– Ты скоро лопнешь от обжорства, Колобок! Куда ты столько ешь, ведь ты и так толстый, – сказал он приятелю.

– Я не толстый, а упитанный, как Карлсон, – пробубнил сквозь набитый рот Вовка.

– Тогда тебе пропеллер надо, как у ТУ-144 ставить, не меньше, – засмеялся Иван, – Дай десять копеек, умираю, как пить хочу! Пойду в столовку сгоняю.

Вовик полез шарить по карманам, проигнорировав шутку. Он протянул Ваньке два пяточка.

– Держи, потом в автомате газировкой угостишь.

Парень кивнул, и убежал.

– Колобок, Колобок, – подсела к Вовке следом Воронова, – А я новый анекдот про Вовочку знаю! Хочешь, расскажу? – и тыкнула мальчишку в ребра, – Ой, какой мяконький!

Вовка заерзал по скамейке.

– Слушай ты, Ворона, отвали! – прожевав ватрушку, заорал он, – Будешь много каркать, перья-то из хвоста повыдираю! – и ухватил девчонку за волосы.

Маринка взвизгнула и отскочила в сторону, но не отстала.

– На сметане замешан, на масле печен, – продолжала доставать его одноклассница, – Видать бабушка с дедушкой перестарались, с жирком переборщили!

Ее подружки, стоявшие рядом, заливисто засмеялись.

Вертевшиеся рядом школьницы помладше, наблюдая за старшеклассниками, тоже начали хихикать. Одна из них, самая модная, спросила, выставив вперед ножку в нарядной, синего цвета, лакированной туфельке с красными перекладинами:

– А, Колобок, это потому, что толстый или у него фамилия такая?

– И то, и другое, – ответила нехотя восьмиклассница, набивавшейся в подружки малолетке, но заметив туфли последней, вдруг, оживилась, – А, где ты такие отпадные черевички купила?

– Туфли что ли? – переспросила девочка, теребя пальчиками волосы на взрослый манер, – Ты уже пятая спрашиваешь. В Берлине, – прозвучал неожиданный ответ.

– Где??? – переспросила ее собеседница, округлив глаза.

– Мы, только, как две недели, в этот город переехали, а до этого семь лет в ГДР прожили. У меня папка военный, его сюда по службе перевели, – важно сообщила воображулистая девчонка, и, вздохнув, добавила, – К сожалению…

Пока они разговаривали, девчачья половина, как стая комаров готовилась атаковать Вовку.

Старшеклассница в знак удивления качнула головой и, потеряв интерес к новой знакомой, вместе со всеми кинулась на Колобка.

– Меня Рита зовут! – крикнула вдогонку ей новоиспеченная приятельница, – Я из шестого «А»!

Колобок неуклюже замахал руками, как поломанная ветряная мельница.

Рита, недолго думая, тоже подбежала к парню, и, словно мягкую игрушку, ткнула его пальцем.

– Ах ты, малявка! – заметил ее Вовка, – Я, вот, тебе сейчас…, – он поднял красное от возбуждения лицо, и замер на полуслове.

Полуулыбка с отколотым передним зубом, зависла над ним. Брат Мухи – десятиклассник, нравоучительно изрек:

– Маленьких обижать не хорошо, тебя в школе не учили? Сразу видно – двоечник!

Вовка запыхтел от волнения. В стороне, почесывая затылок, стоял еще один верзила из десятого «В», и паренек пониже и поплотнее, по кличке Черномор.

– А тут никто никого не обижает…, – промямлил Колобок.

– Где Рыжий? – скомкав улыбку, спросил старший Муха, не приняв к сведению его слова.

– А я откуда знаю, – соврал Вовка, – Может домой слинял, у нас физра последняя…

– Его на поле нет, – сообщил длинный приятель Мухе.

– Ведь врешь же, толстый? – стащил тот Колобка с лавки.

– Правда, не знаю! – завопил парень.

– Я его в столовке видел! – крикнул младший Мухин.

– Ну, ты и сволочь, насекомое! – негодуя, как ежик, смешно фыркнул Вовка.

– Чего ты там вякнул, Жиртрест! – ударил в живот его старший брат.

Вовка согнулся от боли, и свалился с лавки. Девчонки пискнули и отбежали в сторону.

Ванька завис в столовой. Набежавшая малышня, длинной неугомонной змейкой выстроилась во весь зал.

Вошедший старшеклассник, нарушив ее зигзаги, вклинился без очереди к прилавку. Купив стакан томатного сока, он прошел мимо Ваньки, и преднамеренно задев парня плечом, вылил сок ему прямо на рубашку. Коричневатые потеки разлились по бледно-голубому хлопку последней.

– Ты чего толкаешься, пацан! – с наигранной обидой, заорал десятиклассник на Ваньку. Его нахальный взгляд уперся парню в лицо.

Ванька побледнел. Его ноздри раздулись от негодования. Неизвестно, что было бы дальше, но в этот момент, кто-то закричал:

– Смотрите, на заднем дворе кого-то избивают!

Ванька, сверкнув на наглеца многообещающим взглядом, подбежал к окну и увидел плененного Колобка. Парень вылетел из буфета, чуть не сбив с ног военрука.

Николай Федорович притормозил его за плечо, и брезгливо потряс пальцами.

– Тебе мать сказала? – спросил он, оглядывая парня.

Тому, будто наложили под пятки углей.

– Что сказала? – нетерпеливо посмотрел он на учителя.

– Про эстафету, – он снова окинул взглядом Ивана, – Что, вообще у тебя за вид, Григорьев? Ты, что в кисельных берегах купался?

– В томатных…

– Чего? – сердито сдернул брови учитель, – Через неделю соревнования, чтоб, как огурчик у меня был!

– Можно, я пойду, Николай Федорович? – жалобно посмотрел на него Ванька, едва сдерживая свои ноги.

– Беги уже, туши свой пожар…

Ванька вихрем сорвался с места.

– Григорьев, ты не перепутал? – догнал его голос учителя, – Туалет в другой стороне!

Ванька не обернулся.

Яркий огонек его волос, будто зажженный факел, заметили еще издали.

– А вот и твой дружок, Жирный!

Подбежав к собравшимся, Иван бросил взгляд на друга, стоявшего на коленях, со скрещенными на поясе руками. Глаза Вовки блестели от слез, лицо посинело, но он, только, постанывал.

– Зря ты объявился, Гриша…, – перекошенным от боли ртом, выдавил Вовка.

Ванька, исподлобья окинул взглядом ухмыляющуюся компанию.

– Что птичка испачкала?! – первым спросил его высокий, указывая на рубашку, и приятели захохотали.

– Долго заставляешь себя ждать, Рыжий, – кусая губы, сказал обливший его в столовке парень. Он сплюнул на песок замусоленную жвачку.

– Вот, времена пошли, – начал разглагольствовать Муха, – Никакого уважения к старшим…. Видишь, как надо десятиклассников приветствовать, – издевательским тоном проговорил он, и кивнул на Вовку, – Чего вылупился? На колени, Рыжий! – заорал Мухин, пытаясь взять парня на испуг.

Ванька, все тем же, затравленным взглядом молодого волчонка, продолжал молчаливо глядеть на него.

– Обучи его, Черномор, правилам хорошего тона, – обратился верховодящий Муха к дружку.

Черномор, коренастый и спокойный с виду, не спеша подошел к парню, и с ходу заехал своим крепким кулаком прямо ему в лицо. Челюсть, после жгучей вспышки онемела, ручеек крови засочился из Ванькиной губы. Он покачнулся от удара, и сплюнул кровь на землю.

Вовка заскрежетал зубами, пытаясь поднять свое грузное побитое тело. Муха толкнул его в плечо носком ботинка, и тот снова упал.

Девчонки, наблюдавшие со стороны, взвизгнули. Шестиклассница Рита зажмурила от страха глаза.

Ванька, пошатываясь, не сводил глаз с ухмыляющегося лица Черномора. Мокрая, испачканная соком рубашка неприятно липла к телу. Парень терпеть не мог томатный сок. То ли от его запаха, а скорее от удара Ваньку замутило. Он начал медленно, на ощупь расстегивать пуговицы.