тик – так…
Евгений РАЗУМОВ. «Это ангелов падают тени»
* * *
Останутся письма. (По сути, – уже в никуда,
уже ниоткуда.) Зачем их писали, Саида,
деревья и птицы; и наши с тобой города;
и мы, получается?.. От заоконного вида
пора отвыкать. (Говорят человеку глаза.)
А он по привычке находит зацепку в июле,
где ты родилась, где летает еще стрекоза,
где яблоки зреют, где мы навсегда не уснули.
«И это зачем, получается?..» – думает клен.
(Ему за окном, очевидно, виднее, Саида.)
Я помню, Саида, что был я когда-то влюблен.
И адрес писал на конверте (я помню) – Колхида.
(Ну, может, правее, где бродит еще Геродот
среди пастухов, именуемых…) Впрочем, не надо
себя возвращать в этот месяц, тем более – год,
где горечь сулит древнегреческий вкус винограда.
Останутся письма… (Рука не бросает в огонь.)
Июль за окном… (Повторяемость яблок в природе.)
И, может, – душа. (На которой осталась ладонь
Твоя – отпечатком.) Закладка моя в Геродоте.
2.1.2016
* * *
Так бы и шел бы по снегу Увы-Человек,
в коем душа обитает согласно природе,
где эта птица летает и где этот век —
вроде картинки и памяти чьей-то навроде.
Только Увы-Человеку за сорок уже.
(За шестьдесят, если паспорту верить отчасти.)
Много чего у него, говорит, на душе,
чтоб говорить поперечному-встречному «здрасте».
То-то молчит… то-то трогает пикой сапог,
то есть башмак, то есть ногу в чулке из оленя.
За шестьдесят на земле он изрядно продрог.
(Что-то скрипит, говорит он, вдобавок в колене.)
«Ну, ничего… отдохнем», – говорят башмаки.
«Горло промочим», – ему обещает баклага.
«Экие вы, – он потрогает грудь, – дураки!..
Зря, что ли, воет четвертые сутки собака?..»
Дескать, увы, окончательно кончится лес,
где догонял, если памяти верить, оленя.
Даже молитвы – и той остается в обрез.
Птицы летят?.. Это ангелов падают тени.
5.1.2016
* * *
Потрясающий мужчина в потрясающей черкеске.
Он кинжалом потрясает. (Он, наверно, янычар.)
Ну, а я… Всего лишь поезд, смотрит из-за занавески
