Книга Тайных Знаний. Премия им. К. Кастанеды. Игра в Иную Реальность
Мне двенадцать. Мы на даче. Воскресенье. Мама говорит, что ей стало совсем плохо. Так не должно быть после операции. Ей надо срочно вернуться домой, в город, чтобы вызвать скорую. Мы сидим на скамейке под яблоней. Я молчу. Начинается дождь. И я чувствую, что… что если вчера и существовало несколько вариантов будущего, то сейчас они все резко схлопнулись в один – Смерть.
Я отказываюсь верить в это на сознательном уровне и, как следствие, отправляю страшную мысль о Смерти в Чёрный Ящик Подсознания. И ещё долго-долго, практически до момента перехода мамы в Иную Реальность, я буду думать, что она обязательно рано или поздно поправится…
Я понимаю, что сейчас заплачу. Чтобы не расстраивать маму, я бегу, «спасаясь от дождя», в дальний угол нашего участка – к сараю, в котором живёт мой друг – маленький Белый Кролик. Льёт дождь. Я бегу очень быстро, плача, кусая губы, чтобы только не закричать от безысходности. Со всей силы рванув дверь на себя, я утыкаюсь носом в центр огромной паутины, аккуратно сплетённой по ширине дверного проёма. Прямо передо мной сидит огромный жирный чёрный паук с большим крестом на спине. И я кричу:
«МА-А-МАААААААА!!!…»
***
Мы долго разговаривали с Нонной и даже смеялись над тем, каким образом к нам приходит Знание. Она рассказала, как умер мой отец. Потом мы раскрыли ладони и держали их друг напротив друга, пока Нонна не произнесла:
– Давишь ты! Сильно давишь. Какая у тебя энергетика! Не могу так, убери ручки-то, убери.
Когда я рассказывала, как пишу заклинания, Нонна воскликнула:
– Потрясающе! Знаешь, что ты сейчас сделала? Ты утащила меня за собой в другое время… Я провалилась! Я видела бедную комнатку, мы там с тобой вдвоём, ты – в другом теле, в чём-то сером, какая-то шаль, там горела керосиновая лампа… Что это было, Алиса? Серебряный век?
Я пожала плечами, а Нонна продолжала ясновидеть:
– А сейчас вижу книгу. Твою. С заклинаниями. По Магии. Лежит на книжных полках. Не пройдёт и года, как она выйдет. И ты станешь известной заклинательницей, веришь мне? Идёт цифра «37». Осторожно! Можешь умереть. Операция. Или ещё что. Кровь вижу. Много крови. А если переживёшь, то потом уже…
Я вздрогнула, вспоминая: гадалка в Риме предрекла мне жуткую автомобильную аварию, но не сообщила, когда; хиромант-астролог в Индии не сообщил, что именно, но озвучил «36»; Нонна сказала «37», операция или что-то с морем крови. Впрочем, я же уже умирала. Да и не так страшна смерть, как… врачи.
***
До одиннадцати лет, когда я впервые умерла в этой жизни, но меня вернули обратно, я ничем не болела и практически не соприкасалась с той разновидностью людей, которые играют на земле в игру «Залечим всех!» и называют себя врачами.
Моя двоюродная сестра с детства мечтала к ним причислиться. Каждый раз, когда она заявляла об этом вслух, бабушка тяжело вздыхала и, как монахи перебирают чётки, перечисляла все те предметы, которые её внучка по девичьей памяти может забыть во время операции в теле пациента. Но кому-то очень крупно повезло – сестра не стала хирургом. Она работает с теми, кого здесь называют «умалишёнными».
Однако после реанимирования моему физическому телу понравилось шалить – периодически оно задавало врачам вопросы, которые ставили их в тупик. Сначала меня пытались лечить как обычных людей, но реакция организма была прямо противоположной ожидаемому результату. Затем использовали творческий подход – ставили эксперименты, прописывая всё подряд. В детстве мама учила меня послушанию и терпеливости, но однажды я не выдержала и потребовала поставить мне хоть какой-нибудь диагноз. Врачи долго сопротивлялись, делая вид, что не понимают, чего, собственно, я от них хочу, ведь все эти годы они так старались мне помочь, и, несмотря на то, что несколько раз в результате их стараний я оказывалась скорее Там, чем Здесь, я же всё ещё жива…
Но, видимо, я слишком устала, поэтому проявила чрезмерную настойчивость. И чудо свершилось – мне дали направление на обследование, в результате которого выяснилось, что происходящее со мной науке неизвестно, и, соответственно, я должна договариваться со своим физическим телом напрямую – без посредников.
Не поверите, но я обрадовалась такому диагнозу. Врачи расстроились.
Так же сильно, как я – обрадовалась.
***
Однажды я пришла в широко разрекламированный центр при очень крутой больнице, в котором, судя по тому, что о нём везде написано, даже сказка становится былью. Я именно пришла. Дозвониться не получилось – ни по одному из телефонов, указанных на сайте и в других рекламных источниках, уже на протяжении нескольких недель никто не отвечал.
С трудом разыскав кабинет врача для «пришедших без направления», то есть для тех, кто платит свои собственные и совсем не маленькие деньги за консультацию, я заняла очередь и терпеливо просидела у дверей несколько часов, читая умную книжку, чтобы не тратить времени зря. Когда я наконец-то зашла в кабинет, врач первым делом спросила, записана ли я к ней на приём. Я поинтересовалась, а как это можно сделать. Врач молча протянула визитку с теми самыми телефонами, по которым никто не отвечал. Я сказала, что знаю их наизусть, но, к сожалению, не могу дозвониться на протяжении уже нескольких недель. На что врач совершенно невозмутимым голосом, глядя мне в глаза, произнесла:
– А Вы и не сможете. Они у нас уже месяц как не работают…
Воцарилось гробовое молчание. Тогда я спросила, а можно ли записаться на приём как-нибудь иначе. Врач категорично ответила: «Нет!» И снова наступила тишина. Я задумалась. Несмотря на то, что в очереди я просидела несколько часов, я была всего-навсего третьей и последней из желающих попасть в тот день на платную консультацию в их уникальный центр. Мне как-то совсем не хотелось уходить оттуда, ничего никому так и не заплатив, поэтому я попросила врача всего лишь выслушать меня, пообещав заплатить несколько больше официальной цены вопроса. Врач долго размышляла, но не согласилась, видимо, предпочитая говорить за чужой счёт, а не выслушивать. Зато любезно предложила пройти в другое больничное отделение и попросить, чтобы меня выслушал кто-нибудь ещё.
Я – существо упрямое. Медсестра-старушка в другом больничном отделении долго не могла сообразить, чего же я от неё хочу и как я вообще там оказалась.
– Я на сайте в Интернете прочитала, что…
– Где-где прочитали?
Старушка не знала, что такое «Интернет», но это слово оказало на неё магическое воздействие, в результате чего, сразу же покинув пост, она дематериализовалась.
Я уже собиралась развернуться и уйти, как в конце коридора появился мужчина лет сорока пяти в белом халате – как потом выяснилось, заведующий отделением.
Он подошёл ко мне и расплылся в улыбке:
– О, ещё одна Лялька пришла! Чего пришла-то, а, Ляль?
– Я прочитала, что у вас тут центр, где практически творят чудеса…
– Ляль, тебе годков-то сколько? А всё в чудеса веришь! – усмехаясь, заигрывающим тоном произнёс Врач.
Я не знала, что ответить, но он продолжил:
– Ляль, у тебя болит чего?
– Нет, не болит. Но…
– А если не болит, зачем пришла?
– Спросить… Вы же специализируетесь на Буках? И консультации даёте. Платные.
– Даём.
– Вот я и пришла, чтобы спросить. Отчего эти Буки? Что с ними делать? Может, таблетки какие нужно пить или, наоборот, нельзя? Вообще: что можно? Что нельзя?
– Лялька, да кто ж знает, отчего у кого какие Буки? Что можно? Что нельзя? Да живи ты как жила. У тебя ж ничего не болит. Зачем тебе…?
– Но потом же поздно будет?!
– Ляль, вот когда будет, тогда и придёшь!
– Но вы же здесь всех лечите?
– Мы? – удивлённо переспросил Врач. – Лечим? Знаешь, Ляль, я тебе так скажу: как только какую Буку вылечишь, так сразу же какая-нибудь Бяка появится! Точно тебе говорю! У тебя ж ничего не болит! Ты скажи: зачем пришла, а?
– Но у вас же написано…
– Ляль, а ты замужем? – не унимался Врач.
– Да, – категорично ответила я.
– А может, ещё раз подумаешь? Ладно, пошутил. Почти. У нас тут друзья есть, приходят в отделение и волшебную воду продают, якобы та избавляет от всяких Бук. Покупают, пьют, и… половина выздоравливает. Думаешь, вода волшебная? Самая обычная. Питьевая. Только в бутылках с волшебной надписью. Хочешь, могу тебе тоже продать?
– Нет, спасибо, – грустно кивая, произнесла я.
– Ляль, – Врач улыбнулся, – расслабься и живи себе, пока ничего не болит! Поверь, никто совершенно ничего не знает ни о Буках, ни о Бяках. Это просто игра такая, понимаешь?
***
Чуть ли не с детства мне советовали удалить маленькую родинку на моей маленькой спинке, но как-то всё не было на это времени. И тут, как назло, свободное время внезапно появилось, и в немереном количестве. И кто-то рассказал про одну из самых замечательных платных поликлиник города, где якобы никаких проблем ни у кого не возникает.
Я приехала, послушно заплатила за всё, что можно притянуть за уши к предстоящей процедуре, и зашла в кабинет Хирурга. Им оказался крепкий старичок старой закалки. Меня попросили раздеться, пройти в операционную и лечь на живот. Медсестра загремела инструментами. В тот роковой момент я произнесла одну из своих коронных фраз:
– Только не «Новокаин».
Медсестра загадочно улыбнулась и крикнула Хирургу, который всё ещё находился в кабинете, а не в операционной:
– Слышали, Иван Иваныч? Девочка не переносит «Новокаин»!
– Слышал, слышал! – радостно произнёс Хирург.
И вот они молча склонились над моей спинкой, чем-то протёрли её, и… И я закричала от жуткой боли, почувствовав, как меня режут скальпелем наживую. Скальпель замер.
– Без наркоза? – я была в шоке.
– Так вы же «Новокаин» не переносите, а у нас ничего больше нет! – прокомментировал Хирург и сделал ещё один надрез.
Я снова закричала. Скальпель замер.
– Ну и сейчас – последний раз… – так же спокойно, как ни в чём не бывало, пропел Хирург.
От моего третьего крика в операционной материализовалась врач из соседнего кабинета с огромными-огромными глазами:
– А чего это вы тут делаете? У меня аж пациент сбежал!
– Да мы уже всё сделали, – улыбаясь, ответила медсестра.
Уходя, я молча, но многозначительно посмотрела на Хирурга. На что он так же многозначительно произнёс:
– А на войне?
Я поняла. Он играл в войну.
***
Но мне повезло – я знаю иных врачей, которых уважаю. Они сначала внимательно выслушивают, потом думают и сообщают, что надумали, озвучивая «за» и «против», и если ты соглашаешься…
В тот вечер я заехала в гости к очень умной и весёлой женщине, гуру в своей области, которая, прочитав мои заклинания полгода назад, сказала, что я занимаюсь настоящей Магией Слова, и ей жаль, что она уже «слишком стара», чтобы испытывать подобные эмоции. И вот… я не верила своим глазам: врач помолодела как минимум лет на десять.
– Привет, Заклинательница! – радостно воскликнула она. – Не поверишь! Я встретила Его!!! Спустя двадцать лет! Представь, все эти годы я про Него вообще ничего не знала! Оказывается, Он живёт за океаном, приехал сюда, чтобы прочитать лекцию, поскользнулся, упал, очнулся – гипс, попал к моей подруге в больницу, а я к ней заехала из-за ерунды!!! И теперь твои заклинания я пишу Ему по телефону. А ты ещё не встретила своего Прынца?
– Может, и встретила. Только Он так не считает, – вздохнула я.
– Мне кажется, ты только не обижайся, нет такого человека, который смог бы понять и вместить тебя в себе. Мужики у нас нынче – дохлые, слабые, ленивые. Они же лопнут от тебя! Чувствуют они, что ты – сильнее и выше их на голову, и обходят за версту.
– Иллюзия! Я – самая слабая женщина на свете.
– Смирись, дорогая! Чтобы так писать, как пишешь ты, тебе всё время должны делать больно. Со временем к боли привыкаешь, снижается порог чувствительности, поэтому тебе будут посылать новую боль, сильнее предыдущей, чтобы ты снова писала. Не жди ничего хорошего впереди. Лучше готовься к таким испытаниям, которые тебе даже в кошмарных снах не снились…
***
Я приехала к Учителю, который когда-то был обычным врачом, а потом стал настоящим Белым Магом.
– Вижу-вижу, что с тобой происходит, – сказал он, улыбаясь. – Как Он выглядит? Сколько Ему лет? Кто Он?
– Я ничего о Нём не знаю… И ничего не помню, – прошептала я.
– Всё же попробуй вспомнить… Представь то место, где вы впервые встретились…
Я посмотрела на белую стену напротив. Попыталась сконцентрироваться. Внезапно воздух стал приобретать цвет и плотность, ещё чуть-чуть – и я смогла бы пощупать его руками. Он завибрировал, начал перемещаться в пространстве. Комната поплыла. Меня закружило по спирали. Стены, в отличие от воздуха, плотность теряли, становились туманными, растворяясь в Иной Реальности. Казалось, либо я сейчас окажусь в том месте, либо то место окажется здесь. От перенапряжения я глубоко выдохнула:
– Нет, я не могу!!!
– Ты можешь всё!
Я снова попыталась сконцентрироваться, но теперь я видела две тени на стене, как волны, бегущие навстречу друг другу, превращающиеся в единое целое, исчезающие и снова появляющиеся по разные стороны стены.
– СЕМЬ СЕКУНД!!! – удивлённо воскликнул Учитель.
Я вопросительно посмотрела на него.
– Схлопываетесь за семь секунд. Энергетикой. Вы очень похожи. Ты ещё Его увидишь. И не один раз.
Глава 2. СКОРОСТЬ
Многие люди на Земле почему-то любят спирт под хорошую закуску. Я люблю скорость под хорошую музыку, но без спирта.
Мне снился сон. В ночь с четверга на пятницу, когда все сны имеют обыкновение сбываться. У тех, кто верит, что они сбываются, именно приснившись тебе с четверга на пятницу. У остальных же сбываются те сны, которые должны сбыться. Независимо от дня недели.
Я прихожу к подруге. Всё в тумане, я с трудом различаю её очертания, как и обстановку квартиры, в которой ещё не успела побывать в Земной Реальности, потому что подруга совсем недавно переехала. Мы молчим, но как-то трагично молчим. Потом она спрашивает, что же всё-таки произошло. Во сне я знаю: что-то очень плохое, о чём совсем не хочется вспоминать. И я отмахиваюсь, не хочу говорить, а слёзы сами на глаза наворачиваются.
Я оказываюсь в гостях у друга-одноклассника. Сюжет повторяется. Мы грустно молчим. Он осторожно начинает спрашивать: как это случилось, почему? Мне больно. Я отказываюсь вспоминать. И начинаю плакать. Зачем они мучают меня своими расспросами, когда говорить об этом я не в состоянии?
Я прихожу к кому-то ещё. Не знаю, к кому. Всё то же. Но этот кто-то слишком настойчив. Он заставляет меня вспоминать…
Широкая дорога из четырёх букв. Моя машинка – в любимом левом ряду. Я прокручиваю ситуацию, вернее, смотрю кино, но откуда-то сверху, вижу каждую машину: справа, за мной и передо мной… Темно или тучи? Скоро мост. В левом ряду скорость большая, наверное, 150 или 160. Там, впереди, авария или что-то ещё, чего не видно сразу, поэтому все начинают тормозить.
Моя машина не снижает скорость. Почему-то. Как будто меня в ней нет, и она едет сама по себе. Почему? Я заснула за рулём? Я смотрю на происходящее, но не могу повлиять ни на свою машину, ни на себя в ней. Всё уже свершилось. Ничего не изменить. Я плачу, вспоминая, а кто-то продолжает мучить меня вопросами: «Как? Почему?»
БАХ!!! Бах… бах… От машины не остаётся живого места.
Долго не приезжает эвакуатор…
Неужели мне показали аварию, которую предрекла гадалка в Риме?
***
Гера посоветовала не ездить на машине в понедельник-вторник, дабы чего не вышло, но я соскучилась по Лисе и забила на предупреждение.
К тому же настало время переоформить страховку.
В офисе страховой мне озвучили сумму со скидкой за безупречное вождение и протянули бумажку на подпись для подтверждения того, что за последние три года никакую другую машину у меня не угоняли. Так как именно три года назад моя предыдущая Лиса дематериализовалась при загадочных обстоятельствах, подписывать я не стала. Спустя двадцать минут ожидания реакции на озвученную мной проблемку я получила предложение подождать ещё часок-другой, когда придёт окончательный ответ из центрального офиса. Я послала страховую далеко и, видимо, на всю оставшуюся жизнь, и, проехав километр, остановилась у светофора. Водитель соседней машины открыл окно, стал что-то кричать и жестикулировать, привлекая моё внимание к лапам Лисы. Я вышла из машины и обнаружила спущенное в ноль правое заднее колесо, что означало, что я уже не доберусь ни обратно до дома, ни до работы. Оставив Лису в укромном местечке, я продолжила путь на метро. Вечером же на ближайшем шиномонтаже мне сообщили потрясающую новость: колесо абсолютно нормальное, не проколотое. Никто так и не понял, с чего вдруг. Его просто накачали (и до сих пор езжу!). А ведь три года назад могли бы тоже только колесо спустить…
***
Я люблю ездить быстро. Это получается редко. Потому что я живу в очень большом городе, где машин, наверное, столько же, сколько людей, а может, даже больше. И мне иногда кажется, что многие люди в этом мире любят свои машины гораздо сильнее, чем людей.
У нас в городе есть такая огромная дорога, которая называется словом из четырёх заглавных букв, похожим на синоним библейского «Преисподняя», причём не столько по звучанию, сколько по смыслу – «МКАД». По МКАДу передвигаются по кругу. Ехать тоже можно, если успеть попасть в круг до половины восьмого утра. Потом все стоят. По кругу.
МКАД – это игра, в которую каждый играет по своим правилам. Есть, конечно, правила, придуманные кем-то однажды, нас заставляют их учить и сдавать по ним экзамены, но я ещё не встречала ни одного человека, кто бы эти правила ни разу не нарушил. Например, не занимать левый ряд, если можно ехать правее, потому что левый предназначен для тех, кто любит быструю езду или просто очень спешит. Хорошее правило, но обычно в левом ряду обязательно едет некто, чей жизненный принцип гласит: «Тише едешь – дальше будешь», он жаждет поучить остальных, как жить правильно, и совершенно не собирается уступать дорогу никому и ни при каких обстоятельствах, склоняя других игроков ходить направо до самой обочины.
Есть особая категория водителей, которые на дороге играют в шашки. Однажды на моих глазах произошла трагедия. За рулём находился мужчина. Скорость где-то 180. Я ехала во втором ряду слева со скоростью 140, когда он резко выехал в крайний левый, но не успел осуществить задуманное. В результате удара о разделяющий встречные потоки отбойник его отбросило в крайний правый. Ещё один удар. Машина задымилась.
Когда-то я тоже играла в шашки на очень большой скорости. Правда, мне больше нравится скорость, чем шашки. Я даже написала заклинание «Скорость», после того как во время заграничной командировки Мальчик прокатил меня на 220 (хотя он настаивает на 230). Мой друг-одноклассник Алёша, прочитав заклинание, написал: «Пробовал. Два дня назад. Не помогает». Но, несмотря на многократные предупреждающие знаки, посланные Свыше, я не остановилась. И тогда однажды вечером, оставив Лису на улице минут на сорок, я потеряла её навсегда – дематериализовали. С тех пор в шашки я не играю. Я езжу. Превышая скорость. Иногда. Когда всё куда-то проваливается, и я оказываюсь в Пустоте.
***
Он был Мальчиком. Хотя им давно уже не был. Намного выше и сильнее меня физически, он казался мне маленьким, и хотелось что-нибудь придумать, чтобы Мальчик подрос, потому что смотреть на него снизу вверх, реально смотря сверху вниз, – не очень естественно. Но Мальчик рос только вширь. Правда, надо отдать ему должное – он был хорошим Мальчиком. Вернее – правильным. Настолько, что сильно рисковал превратиться в пациента моей двоюродной сестры, которая так и не стала хирургом, но работает в «жёлтом доме» (почему люди называют обитель «иных» именно «жёлтым» домом, я так и не поняла, вообще, люди для меня – загадка.) В голове Мальчика, абсолютно земного и практичного, существовала жуткая программка, которую кто-то когда-то написал и туда внедрил. Возможно, даже сам Мальчик. Программка, похожая на вирус, убивала всё, что попадало в поле зрения Мальчика, если не являлось таким же, как он. Мальчик играл в правила, прописанные в программке.
***
В тот день мы отправились на переговоры. Сев в его машину и ещё даже не успев закрыть дверь, я услышала приказ:
– Сумку – ровно посередине на коленях!
Моя маленькая сумочка находилась чуть правее указанного места.
Я вопросительно посмотрела на Мальчика, на что он чеканным голосом тут же произнёс:
– Когда я буду продавать эту машину через 10 лет, её оценят дороже, если на внутренней стороне дверей не будет царапин от всяких железных штучек, которые бывают на женских сумках!
На моей сумке железные «штучки» отсутствовали, но Мальчик не терпел возражений.
По дороге мы заблудились. Когда же я увидела указатель на «то место» и воскликнула «Направо!», автоматически подняв правую руку в сторону указателя, даже не прикасаясь внешней стороной ладони к окну, Мальчик скомандовал:
– Возьми салфетку и срочно протри стекло! В моей машинке – такие правила, и если ты этого не сделаешь, тебе придётся мыть её целиком за свой счёт.
Когда мы вышли из машины, Мальчик первым делом открыл багажник, где, помимо всяких коробок, пряталась… линейка. Он взял её и принялся что-то измерять.
– А чего это ты делаешь? – удивилась я.
– Пока мы ехали, коробки несколько изменили месторасположение в багажнике, а они должны стоять каждая на своём, строго отведённом ей месте, и так, чтобы не соприкасаться друг с другом и со стенками багажника. Потому что, когда я буду продавать эту машину через 10 лет…
Я сделала глубокий вдох и выдох.
На обратном пути Мальчик купил два пирожка. Когда я посмела намекнуть ему о том, что пирожка – два, он любезно предложил мне забрать один из них себе. Я начала развязывать узелок, как тут же Мальчик осуждающе посмотрел на меня и разочарованно произнёс:
– Ты НЕ ТАК развязываешь пакетик! Дай сюда, я научу тебя, как это НАДО делать…
С тех пор я не ем пирожков.
***
Накануне Нового Года сотрудница пиар-отдела получила сувенирную продукцию для подарков партнёрам, в том числе ежедневники. Компания-исполнитель нанесла на них логотип компании Мальчика. Он попросил меня проверить качество. Я принесла проверенный экземпляр. Мальчик взял в руки… линейку… В результате замеров выяснилось, что логотип нанесён на полмиллиметра (!) выше, чем на прошлогодних ежедневниках, поэтому тираж надо переделать в течение суток, чтобы успеть вовремя раздарить правильные ежедневники.
Я засмеялась. Наверно, у него дома под подушкой тоже спрятана линейка. И, может быть, даже не одна…
Хорошо, что Мальчик не умел читать мысли.
Я читала ему заклинания. Он читал мне мораль.
– Ты хочешь стать Богом? – спросила я его однажды.
– Я хочу стать Королём… – неожиданно ответил он.
– Но Короли и мораль – не очень совместимые вещи, разве нет?
Мальчик промолчал.
***
Бывало, Мальчику чего-то очень хотелось. Чего-то такого человеческого. Я видела, как он мучился, раздираемый противоречиями, потому что это было совсем НЕ правильно, но он этого ОЧЕНЬ хотел.
Тогда Мальчик начинал рассуждать вслух, выстраивая логическую цепочку последствий того, что будет, если он сейчас поступит НЕ правильно.
Мне было жаль Мальчика.
Вся его жизнь до последнего вдоха была расписана им по минутам и событиям. Он совершенно не допускал того, что существуют Высшие Силы со своими собственными планами.
Я решила продемонстрировать ему чудо – явление Иной Реальности: сняла кольцо и подвесила его на нитку.
– Задавай любые вопросы и наблюдай. Если увидишь, что кольцо вращается по часовой или против часовой стрелки, потому что это моя рука его вращает, скажи.
Мальчик посмеялся, но вопросы всё-таки задал. И внимательно наблюдал. Очень внимательно. После чего воскликнул:
– Ну… не знаю я. Но это НЕ правильно!
***
Мы обедали в столовой ВГИКа вчетвером.
Мальчик обсуждал с кем-то из нас, но явно не со мной, 999-ую серию какого-то телесериала и внезапно обратился ко мне:
– Как ты можешь жить, если не смотришь телевизор?
– Она книжки читает, – парировала коллега.
– Допустим, но как ты можешь ездить на машине, не посмотрев перед выездом пробки в Интернете?
– А я воздух нюхаю… – ответила я абсолютную правду.
Мальчик недоверчиво поморщился.
В тот же момент наш стол поднялся на два сантиметра в воздух, переместился вправо и благополучно опустился на пол.
– Браво, Алиса!!! – воскликнула коллега. – Даже сок не пролился!
***
С тех пор как я сказала Мальчику про возможность считывания информации с воздуха, он стал испытывать правильность моего обоняния – звонил, когда я уезжала по вечерам из офиса, и спрашивал, нет ли на моём пути пробок. Выезжали мы, как правило, одновременно, а жили в соседних районах.